Голливуд по-свердловски и певец помоек

Анна Матвеева. Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017. – 348 с.

Уральская тема пронизывает прозу Анны Матвеевой. Читатели знают ее романы «Небеса» и «Завидное чувство Веры Стениной», сборник рассказов «Десять десятых», повесть о погибшей экспедиции «Перевал Дятлова». Новая книга - о замечательных людях, связанных с родным городом автора Екатеринбургом. Книга «Горожане» составлена из сдвоенных биографических очерков, включивших элементы документалистики, художественной прозы, личных воспоминаний и историко-краеведческих изысканий. Логика соединения персонажей в пары истинно писательская, субъективная. Но материал использован подлинный, жизненный, драматичный: тут реальные судьбы, а не уральские сказы.

Впрочем, без Павла Бажова все-таки не обошлось. В одном из очерков Матвеева воссоздает встречу писателя с маршалом Жуковым, в конце 40-х командовавшим Уральским военным округом. Работу Павла Петровича автор сравнивает с трудом мастера по обработке самоцветов: «Работал он очень медленно: на небольшую историю уходило до полугода, потому что отделывать ее приходилось тщательно, а слово, как драгоценный камень, торопыг не жалует».

Свердловск военных и первых послевоенных лет... Здесь мерзнет от стужи и леденеет от мысли о визите НКВД эвакуированный оперный певец-грек Ян Вутирас. Подрастает Виталий Волович – будущий театральный художник, а в ту пору школьник, влюбленный в оперу. «Свердловский театр во время войны – фабрика грез, какая не снилась Голливуду. Сюда приходили, чтобы забыть и забыться». Попытки петь любимые арии в зимнем безлюдном парке закончились злокачественной ангиной. На вокальной карьере поставлен крест, но не менее привлекательна профессия сценографа. Город в конце 40-х выглядел «как сотый оттиск с гравюры»: голодные обмороки, ссоры в трамваях из-за пустяков…

На свердловских трамваях ездил и юный Эрнст Неизвестный, житель Железнодорожного района. Его дед общался когда-то на Урале со Степаном Эрьзей, а после войны Неизвестный и сам знакомится с замечательным скульптором, но уже в Москве. «Как тут не поверить в рисунок судьбы, который создается задолго до нашего появления на свет? Ниточки тянутся из прошлого в будущее, переплетаясь в самых неожиданных местах».

Горы, леса, реки, болота... Аполлинарий Васнецов. Уральский пейзаж. 1930. Нижнетагильский муниципальный музей изобразительных искусств, Свердловская область

Рассказывая о Василии Татищеве, автор переходит на старинный высокий слог: «Не было тогда еще на Исети ни города, ни завода, а было превеликое число начатых дел, к каждому из которых он подходил, как если оно единственное и наиглавнейшее. Место для завода выбрал как раз в том году, когда перед ним замаячили острог, лишения и даже казнь смертная». В Полтавской битве он рядом с Петром, получил у него на глазах серьезное ранение. Татищев не дома строил, не улицы прокладывал – города ставил, «как книги выставляют на полках». Им основаны Екатеринбург, Пермь, Оренбург, Ставрополь-на-Волге, ныне Тольятти. Позже Татищев стал первым русским историком, картографом, лексикографом, этнографом… «Воин, просветитель, исследователь, патриот из патриотов», спутник и ученик Якова Брюса, он не брал взяток, не заработал за целую жизнь на хороший дом. Отбивался от ложных обвинений во взяточничестве, но оказался в опале. Последние годы жизни провел в подмосковной деревне с пушкинским названием Болдино; там дописывал «Историю России». В наши дни Татищеву поставили памятник в основанном им почти 300 лет назад городе.

Своего рода памятником расстрелянной семье последнего русского императора оставался в советские годы бывший дом инженера Ипатьева. В 20-е годы здесь размещался музей революции, где экскурсантам с гордостью показывали «тот самый» подвал. Потом тут были антирелигиозный музей, областной партийный архив, общежитие, институт культуры. Во время войны в доме хранили экспонаты эвакуированных ленинградских музеев. Вокруг него, отмечает Матвеева, в 60–70-е годы «всегда клубились краеведы и просто любопытные граждане». Местное отделение КГБ замечало интерес приезжих к дому, и в результате «сотрудникам областного экскурсионного бюро под угрозой увольнения запретили упоминать Ипатьевский дом даже шепотом». В то время советская власть уже стеснялась признаваться в расстреле всей семьи царя. И в конце концов из Москвы поступил короткий приказ. 22 сентября 1977 года секретарь обкома и профессиональный строитель Борис Ельцин снес дом Ипатьева. Перед сносом его тщательно обмерили и сфотографировали: вдруг придется восстанавливать?

Но многие примечательные екатеринбургские дома, к счастью, сохранились. Книга Матвеевой – это настоящий квест с точными адресами, которые может посетить любознательный читатель-путешественник. Театр драмы на улице Вайнера, где актером массовки начинал Николай Коляда, ныне режиссер, драматург, педагог. Мастерская на улице Толмачева, где жил и творил Старик Б.У. Кашкин (в миру инженер-энергетик Евгений Малахин), «панк-скоморох, художник-перформансист, отец постсоветского стрит-арта, певец помоек»…

Нашлось в книге место и семейной истории. Отец писательницы, Александр Матвеев, был крупным лингвистом, знатоком говоров Северного Урала и отчасти краевед. «Трудности путешествий его не пугали. Чтобы попасть в Дий, прибежище русских старообрядцев на западных отрогах Уральского хребта, отрезанное от внешнего мира лесами, реками и болотами, он заряжает поход с восточной стороны Уральских гор, из Ивделя. И ведь прошли через весь хребет с востока на запад!». Матвеев установил родство языка манси и венгерского, создал Уральскую топонимическую экспедицию. Анна Матвеева унаследовала от предков интерес к слову, земле и людям Урала.