Я должна рассказать…

Они умели быть благодарными судьбе за ее подарки. Татьяна Правдина-Гердт на открытии памятника Гердту в парке «Себежа» (Псковская область). 2011 год. Фото с сайта www.pskov.ru

Татьяна Александровна Правдина-Гердт назвала свою книгу «Разговор со своими». Очень точно: книга не монолог, а беседа с теми, кто готов слушать и способен понять. Автор неоднократно возвращается к теме одиночества: «Одиночество – это не тогда, когда ты один... Это когда ты рядом с людьми, чуждыми тебе». Татьяна Александровна, несмотря на свойственное ей жизнелюбие, не шибко верит в то, что «своих», на которых рассчитана книга, окажется много. «Дни идут, а годы летят», любил повторять Зиновий Ефимович. Уходят сверстники, у оставшихся слабеет память, пропадают кураж и интерес к жизни. Но у самой рассказчицы имеются в наличии и память, и кураж, и живой интерес к происходящему. А такие вещи заразительны. Поэтому и читателей у этой книги, полагаю, будет много. И не только по причине интереса ко всему, что связано с замечательным и незабвенным Гердтом, с которым Т.А. прожила долгие годы, но и потому, что сама Т.А. – раритет.

Во-первых, коренная москвичка, знающая Москву вдоль и поперек. А коренных москвичей на сегодняшний день – раз, два и обчелся. Во-вторых, она из рода промышленников Шустовых, создателей знаменитой компании «Шустов и сыновья», поставлявшей водку, коньяк и вина царскому двору. А у семейства Шустовых – богатая история и интереснейшая судьба. В-третьих, Т.А. принадлежит к почти ушедшему племени истинных интеллигентов, владеющих чистой русской речью, исповедывающих те ценности, которые стремительно исчезают из сегодняшней жизни: поэзию, живопись, музыку. Но главная ценность для Т.А. – люди. Книга населена людьми. Это прежде всего ее мама – невероятно обаятельная Шуня (ШУстоваТаНЯ), которую Зиновий Ефимович обожал и считал ангелом, настолько бесхитростным и чистым душой, что и анекдоты были ей, в силу ее простодушия, недоступны. На Шуне, обладающей невероятной стойкостью и преданностью, держался дом. Когда в 31-м арестовали отца Т.А., то выжил он во многом благодаря Шуне, которая, взяв с собой маленькую дочку, последовала за ним в Сибирь, устроилась там на работу, чтоб быть поблизости. И только когда его услали еще дальше, вернулась в Москву. Работала, растила Таню, посылала мужу посылки, ездила на свидания.

Татьяна Правдина-Гердт. Разговор со своими. – Нижний Новгород: Деком, 2016. – 248 с.

Люди, люди, люди. Родственники, друзья, случайные попутчики – едва знакомые, но чем-то поразившие воображение. Колоссальный интерес к людям – это то, что свойственно и Тане и Зяме. Они умели быть благодарными судьбе за ее подарки. И, видимо, чувство благодарности и заставило Т.А. взяться за перо. Все 248 страниц книги пронизаны благодарностью судьбе за людей, которых она подарила автору. Тут и совсем дальние давно ушедшие родственники, школьные, институтские друзья, чьи имена мудрено запомнить, дети и внуки друзей. Казалось бы, «что мне Гекуба?» Но я читаю и не могу оторваться. Теперь уже я благодарна автору за то, что она спасла от забвения стольких людей, воскресила их одним ярким штришком, выхватила из небытия, припомнив связанные с этими людьми события. «О Константине Иосифовиче я, конечно же, должна рассказать. Он был близким, настоящим другом моих родителей». Вот типичное начало главы: «Я должна рассказать». 

Потому что он был человеком редкой доброты, взял Шуню, у которой сидел муж, на работу, помогал ей отправлять в Сибирь посылки и т.д.

И сколько таких людей, которым нельзя не поклониться. Говоря о страшных временах террора, войны, бедности, Т.А. предпочитает вспоминать не столько бедствия, сколько людей, которые помогли выжить.

Да, книга горькая, потому что она о потерях. Умерла Шуня, с чьей смертью Таня, наверное, не смирилась до сих пор. Умер Зяма, с которым прожиты самые яркие годы жизни. Уходят сверстники. Но при всей нескрываемой горечи Т.А. радуется людям, что были рядом, счастлива, что удалось увидеть огромный мир, о котором она пишет очень по-своему и с большим юмором. Кстати, чувство юмора она не теряет на протяжении всей книги, что роднит ее с Гердтом.

И еще об одном нельзя не сказать.Т.А. верна себе: назвав книгу «Разговор со своими», она не пытается превратить ее в нечто высокохудожественное. Не ищет особого стиля, не стремится быть шибко оригинальной. Она разговаривает, употребляя все характерные для разговора словечки: «жуть какая-то», «жалко ее», «извините, что повторяюсь». И от этого книга становится только теплее и роднее. И заканчивает Т.А. не мудрствуя лукаво тем, чем и должна заканчиваться такая книга: «Не говори с тоской: их нет,/ А с благодарностию: были».