Геннадий Евграфов
В середине 90-х как редактор я сотрудничал с разными издательствами, но в основном с издательством – назовем его условно – W. Сотрудничал вплоть до его преждевременной кончины. О которой рассказывать не буду – цель этих непритязательных заметок иная.
Было оно культурным, культура (во всех смыслах) зависела от команды, его создавшей, и издательство быстро заняло на рынке свою нишу, которая в те годы была практически вакантной – давало свет хорошей русской прозе: публиковало признанных классиков – от Александра Солженицына до Валентина Катаева, так и современных авторов – от Василия Аксенова до Михаила Шишкина. Кстати, если память не изменяет, именно оно открыло для читателя Виктора Пелевина, Ольгу Славникову и еще нескольких славных имен, ныне делающих честь отечественной литературе. Но, может быть, фишкой издательства все же была мемуарная серия, вскоре ставшая знаменитой.
Но на одной качественной литературе на российском книжном рынке выжить было непросто – дело было весьма и весьма неприбыльным. И чтобы не уйти в небытие – рынок есть рынок, – надо было зарабатывать, и W зарабатывало, как умело, – принимало к печати и так называемую коммерческую литературу. До женских любовных романов типа беллетристок Д., Б., Р., У. и им подобным все же не опускалось – держало, что называется, марку, но издавало детективы, в основном, как сейчас принято говорить – ниже плинтуса, про русских Рэмбо, всевозможных «Бешеных», «Меченых» и прочих «соленых» ребят, мочащих всех «не наших» в сортире и прочих пахучих местах. Между прочим, книги пользовались не скажу что «бешеным», но все же успехом у невзыскательного и убогого вкусом читателя и приносили издательству весьма ощутимый доход. Что позволяло часть прибыли пускать на хорошую литературу.
Вот такие были сообщающиеся сосуды. Но случалось выпускать детективы и хорошего качества, и всевозможные исторические сочинения.
Я же в основном делал мемуарную серию – Зинаиду Гиппиус («Ничего не боюсь»), Андрея Белого («Я был меж вас…»), Евгения Шварца («Позвонки минувших дней» – фрагменты из «Дневников»), Давида Самойлова («Памятные записки»), ну и т.д. Помню, когда поздней осенью 1995 года Михаил Козаков (с которым я был знаком), разочаровавшись в жизни на исторической родине, вернулся проживать отпущенный ему остаток на доисторическую, я встретился с ним через некоторое время после его приезда. Если не ошибаюсь, на квартире Тамары Миансаровой, которая предложила ему пожить некоторое время у нее. Он подарил мне тогда книгу воспоминаний «Рисунки на песке», увидевшую свет в Тель-Авиве. Я привел Мишу (мы обращались к друг другу по имени, но были на «вы») к главному редактору W, и издательство, что называется, с колес издало его «Рисунки» – хорошие книги в те времена в этом издательстве издавали быстро и хорошо. Но дало, на мой взгляд, менее удачное название – «Актерская книга». Тем не менее Козаков согласился – после возвращения в Россию первое время весьма нуждался в деньгах.
Но иногда главный (в смысле редактор) просил взяться за что-то не вечное, а сиюминутное – с вечным, как водится, можно и подождать, а вот с тем, что надо на потребу, – нет, упустишь шанс – и в дамках не ты, а твой конкурент. Что чревато. Сами понимаете – чем.
Короче, когда главный просил, я брался. Работа есть работа. Сразу же оговорюсь – графоманов W не публиковало. Но иногда (со стороны, а сторон, как вы понимаете было много) в издательство поступали рукописи – здесь выражусь как можно более политкорректно – непрофессиональных авторов, или авторов-журналистов, или настоящих прозаиков, но уже пребывающих в том состоянии, когда лучше отложить перо в сторону. И вот, разбирая недавно свои бумаги, наткнулся на выписки из этих сочинений. Эдакие своеобразные перлы, которые – даю голову на отсечение – профессионалу со всеми его талантами не придумать. Говорят, что дурак – это не отсутствие, а свойство ума. Если развить мысль, можно утверждать, что графоман – не отсутствие дара умения писать, а особый талант.
Разбирая архив, помнил, что выписок этих было довольно много, но сохранились лишь некоторые. Почему? Бог его знает. Очевидно, оставил самые «вкусные», остальные просто выбросил. Короче, по прошествии стольких лет точно сказать трудно. Но ознакомить с ними читателей можно. Что я и делаю. Разумеется, оставаясь в тех же рамках корректности. Не называя ни имен авторов, ни названий книг, ими сотворенных.
Вот несколько выписок из рукописи книги о Муссолини:
«А она заколебалась и захлебнулась от секса и страсти».
«Эксперты утверждали, что у Муссолини было 32 постоянные любовницы, то есть тех, к кому он возвращался чаще, чем дважды или трижды».
«Витторио (сын Муссолини. – Г.Е.) прогрессировал в искусстве кинематографии».
А вот перлы из рукописи воспоминаний о Сталине:
«Мужиковатая внешне, она родилась актрисой».
«И, забыв о своем почтенном возрасте, лихо завихляла коленями».
«Ленину тогда пришлось полностью изменить свою внешность. И произошло это в квартире Аллилуевых. Бабушка Ольга Евгеньевна, имевшая как акушерка весьма солидный опыт, помогла Ильичу обрить его знаменитую рыжую бородку».
«Вдруг замечаю постового милиционера с хищным, как у акулы, выражением лица».
«Вид у нее оказался домашний. Никакой стали в голосе и манере держаться».
«…Достаточно вспомнить супругу Ленина Н.К. Крупскую. Умная была женщина. Но ведь партийная кличка Рыба досталась ей не просто так».
«Когда я накануне у Иры спросила про Катенькин наряд, она улыбнулась Джокондой и загадочно ответила: «Блеск!»
Ну и, наконец, фраза, давшая заглавие этим заметкам:
«Был там (в фильме. – Г.Е.) и фрагмент стриптиза».
А закончу я эти свои заметки большой цитатой из книги публицистики о России одного довольно талантливого и известного в советские годы автора:
«…У нас любят все подряд. Квашеную капусту и жареную картошку, огуречный рассол по утрам и рюмку водки под селедочку, маму и георгины, родину и рыбалку, товарища Сталина и дедушку Ленина – словом, все, что приносит чувства приятные и как бы несколько вкусово разнообразные. Физиологические куда более, чем духовные».
Книгу о Муссолини пришлось тщательно переделать. Книгу о Сталине практически переписать. А в публицистике о России убрать очевидные стилистические ляпы.
После чего все три благополучно увидели свет. И даже имели некоторый успех. Особенно книга о «друге всех пионеров и физкультурников».
Видимо, «кремлевский горец» у народа навсегда остался в крови и плоти, и ничем его оттуда не вытравить.
Дарья Гармоненко 