Дарья Курдюкова  |
| Николай Малинин.
Метрополь. Московская легенда. – М.: Metropol, 2015. – 264 с. |
Проговорив много часов в «Славянском базаре», Станиславский и Немирович-Данченко решили, каким будет Художественный театр. Историческая встреча в ресторане при отеле, одном из предвестников «Метрополя», помогла рождению театра. Савва Мамонтов мечтал при гостинице открыть оперный театр с залом на 3 тыс. человек – чтоб немного превосходил Венскую оперу (!). В итоге это место занял ресторан. Но без рухнувших театральных планов инженер Владимир Шухов не возвел бы надо всем этим свой воздушный стеклянный купол, подобный сделанному им для Пушкинского музея. Мамонтов разорился, много задуманного в открытом в 1905 году «Метрополе» не сбылось. Пожар 1901-го, вспыхнувший на одном из самых мокрых мест Москвы, привел сюда новых архитекторов и, например, классицистические ноты. Еще Мамонтов был первым, кто оставил на фасаде гостиницы послание Urbi et orbi, намек на перипетии строительства в виде цитаты Ницше: «Скверно! Опять старая история! Окончив постройку дома, замечаешь, что при этом научился кое-чему, что следовало знать, приступая к постройке. Вечное, печальное «слишком поздно»! Меланхолия всего законченного!» Она, однако ж, вышла усеченной на словах «научился кое-чему» – снова идея недовоплотилась.
Архитектурные книги с их планами-разрезами-терминами порой читать непросто, а тут история «Метрополя» аранжирована разом и как детектив, и как роман, и как эссе. Свое исследование Николай Малинин – и тут приятно упомянуть о том, что он работал в «НГ» – пишет по академическим канонам, с научным аппаратом, но языком архитектурного критика. Историю отдельного здания он скручивает «узелками» из фактов от эпохи Возрождения до наших дней (чего стоит только злободневный пассаж про архитектурные конкурсы, то и дело сопровождаемые передрягами и переиначиванием придуманного), из биографических хитросплетений и фактурной, живой разноголосицы цитат с эпохой в лицах, с человеческим и человечным измерением. Не только, разумеется, потому, что речь идет об отеле, пусть и самом что ни на есть историческом и легендарном, многое и многих повидавшем. От редакции журнала «Весы» и издательства «Скорпион» до Зощенко, останавливавшегося тут в общежитии, оборудованном в прежней «Русской палате». Архитектура – одежда города, его ландшафт. Кстати, именно в «Метрополе» задумались о том, что гостиничные окна – не просто источник света, а рама для городского пейзажа, и виды из окон тоже старались просчитать. Ландшафт – это контекст, и Малинин раскатывает его и по горизонтали, внедряясь в детали той же эпохи, и по вертикали, эскизно, легко и иронично набрасывая параллели с другими временами. Аллюзии работают друг на друга.
Детектив с финансовыми перипетиями Мамонтова, в основе которых иногда видят противостояние симпатизировавшего некогда меценату министра финансов Сергея Витте и министра юстиции Николая Муравьева. Детектив с архитектурными конкурсами, с тем, что почти никогда они не воплощаются в авторском виде, с тем, наконец, что на первые позиции – «в зависимости от политической ситуации» – выдвигали то профессионала Льва Кекушева, то мало кому тогда еще известного Вильяма Валькота. Роман – это, конечно, и про мамонтовскую мечту о новом стиле и о национальной музыке. Но и про его отношения с художниками-актерами: про то, в частности, как переманенный в свое время им Шаляпин Мамонтова бросит, как отречется от промышленника, потерпевшего финансовое фиаско, прима его оперы Надежда Забела-Врубель. Строчки из ее письма: «И куда он годится теперь, когда у него нет денег. Это единственное, что его украшало», – в истории «Метрополя» звучат приговором не ему – ей.
Для «великолепного дилетанта» Мамонтова, которого в юности отец упрекал, что все бы ему «музыкантить», строительство частного оперного театра на самой петербургской площади Москвы было бы жестом индивидуальности. Жест – и театральное слово тоже. Театра не случилось, но здание вышло очень артистичным, недаром впервые в гостинице «эстетика возведена в культ». У архитектурных и декоративных деталей, как у героев эпохи, в книге – свой выход. Модерн пришел на смену эклектике, «Метрополь» по распоряжению истории, хотя и задуманный образцом нового стиля, стал примером эклектичности. Тут вам и «хай-тек» стеклянных эркеров-окон, и шуховский купол, и вместе с тем отозвавшаяся здесь эхом майоликовых увлечений Абрамцевского кружка «Принцесса Греза» Врубеля, фризы Александра Головина и барельефы Николая Андреева (томные девы, которые тогда тоже смущали духовенство – люди не меняются), и фриз Сергея Чехонина с почти нечитаемой цитатой Ницше, и вдруг классицистические акценты в интерьерах. Тут, наконец, все эти символистские дремы в суперсовременном для начала XX века «Метрополе», которые, конечно, советскому строю пришлись не ко двору, но все-таки выжили, поскольку здание стало вторым Домом Советов. С видом на Большой театр устроили приемную председателя ВЦИКа Якова Свердлова, который всех, кроме рабочих и крестьян, то есть и представителей той, ушедшей эпохи, просил гнать в шею, «только вежливо».
Энергичность текста в «Московской легенде» поддержана и дизайном. Отвечавший за макет Игорь Гурович плотно насыщает развороты «фризом» иллюстраций и, как сигнальные маяки, укрупняет цитаты. И еще тут много отсылок к современности, и метрополевская история в книжке сплетена с сегодняшней: «Рубеж тех веков – уникальное, счастливое время… Когда страна была настолько сильна и уверена в себе, что могла позволить смело брать у Запада, переваривать, интерпретировать – и не чувствовать при этом себя ущербно».
