Хищянсарк

Всем вокруг было плохо, но коню особенно. Его не покидало чувство бессмысленности жизни.  Михаил Врубель. Скачущий всадник («Несется конь быстрее лани...»). 1890–1891 гг. ГТГ

1 сентября – День знаний. Источник знаний, говорил нам Максим Горький, – книга. Любая? Книгу нужно уметь выбрать. Как?

Ладно, я научу вас выбирать книги. Не то чтобы это наука, но вот ты пришел в книжный, вот увидел все это богатство, вот глаза у тебя разбежались… Короче, нужен метод. Система отбора.

Ты можешь выбрать по цвету – и ошибиться; по названию – и завтра же выбросить книгу в мусор. Можешь, на худой конец, прочитать аннотацию на последней странице обложки – но много ли она тебе даст? Аннотация на обложке – самостоятельный жанр, не имеющий никакого отношения к тому, что под ней. Цель аннотации – ни в коем случае не проговориться о содержании книги, запутать след и увести нас подальше, как птица уводит охотника от гнезда.

Есть текст, подтекст и есть надтекст. Текст – это то, что на виду. Подтекст – всякие мысли, упрятанные поглубже, до которых нам предстоит докопаться. И надтекст – он летает над книгой и никогда не опускается на нее. Каким ветром его сюда занесло, никто не знает. Это даже не чьи-то ассоциации, возникшие от прочтения книги, которая когда-то пять минут лежала рядом с этой. И не итоговая фраза в игре «испорченный телефон» с 10 тыс. участников. Это что-то совсем постороннее, не от мира сего. Да, если искать метафору, то в этой сфере: дух Ньютона, явившийся на спиритическом сеансе, где вызывали дух Наполеона, и все, что у них общего – это то, что они оба духи. Из мертвого мира. Но и считать это просто ошибкой мешает вот что: а вдруг там это не ошибка – и не нашего ума дело.

Поэтому мы и верим и не верим, когда на последней странице обложки «Братьев Карамазовых» читаем: «Всякое братство основано на недопустимой жертвенности одних и постоянной готовности остальных сделать их жертву ненапрасной. Но что будет, если кто-то из них нарушит молчаливый договор и бросит вызов устоявшимся вековым традициям тайных обществ?»; на обложке «Над пропастью во ржи»: «Конь ржал над пропастью. Коню было плохо. Всем вокруг было плохо, но коню особенно. Его не покидало чувство бессмысленности жизни. У коня была мечта, он ее не воплотил. Кто-то большой и сильный отобрал у коня мечту. Кто?»; а на «Унесенных ветром»: «Ветер может унести все, что захочет: разум, память, любовь и даже жизнь. Но хуже всего приходится тому, у кого ветер уносит душу. Такому человеку ничего не остается, как самому отправиться вслед за ветром – и искать свое «я», пока хватит сил». Тем более что, так бывает, аннотация и сюжет книги могут на секунду совпасть – как с «Тропиком Рака»: «Звенит будильник. Человек собирается на работу. Его одежда напоминает плащ. Человек невинен, но все окружающие думают по-другому, поэтому он и закутался в плащ-палатку. Вскорости должно произойти то, что произойдет, и тогда уже будет поздно строить планы на день».

Итак, все и всегда – вопрос доверия, и если вы склонны верить аннотациям на обложке, то, безусловно, поверите и мне: мой метод в сто раз лучше и при правильном применении бьет наверняка. К тому же он прост и не требует ничего, кроме как прочитать фамилию автора наоборот и немного пораскинуть мозгами. Почему наоборот? Судите сами. Книга – это же alter ego автора, результат его борьбы с миром, устоявшимися в литературе правилами и с самим собой. Поэтому любая книга – это антиавтор; в ней записаны все претензии писателя к себе, собраны недочеты Вселенной и подведены итоги многолетних наблюдений: мир плох, я слаб, но знаю, как сделать мир чуть лучше, а себя сильнее. Ну, или слегка облагородить нас с ним, чтобы наше несовершенство не так бросалось в глаза.

Что именно заботит писателя как человека – содержится в его фамилии или псевдониме; о чем говорят его книги – в фамилии или псевдониме, прочитанном наоборот. Вы заходите в книжный и видите: Барнс. «Барнс» – это «бар» и «нс», то есть «нос». Барнса интересует бар, он любит выпить, и еще его беспокоят размеры собственного носа – слишком длинного, очевидно, и возможно, сующегося не в свои дела. Но нас не волнует «Барнс», нам нужен «Снраб» – «сон» и «раб», а значит, в книге будут сплошные фантазии, их поток подавляет героя, делает его своим рабом. Если б не сны, из жизни героя могло б получиться что-то путное, а так…

Возьмем случай посложнее. Улицкая. «Улей», «улица»: рой мыслей, идей в фамилии – и «Яакцилу»: зацикленность на себе (долгое «я-а») в сюжете, из которого выглядывают то як, то ацтекский воин Акцилу, за этим яком гоняющийся. И раз так, то покупая книгу «Яакцилу», рассчитывайте, что действие будет происходить не на наших континентах и будет много авторских отступлений.

Апдайк. Это что-то совсем цирковое. «Ап!» («але-оп!») и «дайк», что, в общем-то, тоже «ап!» Автор мнит себя акробатом в литературе, но его книги – «Кйадпа» – про ад да бильярд. Хотя «па» – не без цирка, согласен.

Киплинг. «Пли» (автор, стало быть, военный, защитник империи), окруженное «ки» («кикиморой»? «кино»? Нет, «Китаем». Автор родился в Китае или где-то в тех краях, может быть в Индии. Но точно не в Англии, как написано на обложке) и произнесенным по-детски «ринг». Британский подданный, пишет об Индии, для детей. Но дело не в этом, а в «Гнилпик». «Гнил, гнил пик горы – вершины мира» – как-то так должна начинаться эта книга.

И снова на «-инг»: «Голдинг». Гол, голд, золото – золото, что звенит (динг-донг). Выигранный Англией кубок мира по футболу. А книги? «Гнидлог»: «лог» – «слово», «наука»; наука о людях не очень хороших.

Мураками. Ну, с писателем все понятно, а вот что касается «Имакарум», то там нас ждет какой-то Макар, причем не обычный, а на латинский лад. Макар и кто-то еще с ним. Неужели Макаренко? «Окне…» Нет, не Макаренко. Особенно если «окне…» – глагол в повелительной форме. Может, Купер? Да, Купер подходит.

Достоевский. Достойный человек. Благородных кровей. А вот тоненькое «йи» в «Йиксвеотсод» говорит о том, что его книги могут и напугать. И вообще «Йиксвеотсод» – это иксовед, специалист по загадкам и преступлениям.

А теперь без фамилий, только книги.

«Во кобан», – подумала маленькая и начитанная, но не слишком грамотная девочка, когда к ней начал приставать старый толстый дядька.

«Казьлаб». Про одного старого неугомонного казьлаба, который… Опять, что ли?

«Вономил». Милое, очень милое, но воняет.

«Ннам». А кому ж еще?

«Наив». Все ясно. Вот честное название для книги.

«Нилес». Ни дрова. И вправду, не лез бы.

«Киналап». Собрание киноляпов.

Дальше – сами. Например, «Хищянсарк». Какие у вас соображения?