Сергей Шулаков  |
| Франсуа Керсоди.
Герман Геринг: второй человек Третьего рейха/ Пер. с фр. В. Егорова. – М.: Этерна, 2014. – 832 с. |
По иронии военной судьбы после бомбежек Берлина авиацией союзников по антигитлеровской коалиции огромное здание Министерства авиации рейха на углу Лейпцигер и Вильгельмштрассе уцелело. Герман Геринг лично не руководил из этого здания авиаударами по всему миру от Лондона до Киренаики – рейхсмаршал предпочитал роскошные замки. Говоря о судьбе «романтика, имевшего рыцарские и предпринимательские возможности», Франсуа Керсоди, историк, профессор Сорбонны, вопрошает: «Это напоминает начало сказки?» И отвечает на свой вопрос: «Это… является началом длительного кошмара…»
С началом Первой мировой войны Геринг проявил склонности скорее авантюриста, чем храбреца. Со взводом велосипедистов он переправился через Рейн близ Мюлуза, планируя захватить французского генерала По. Авантюра провалилась. Через несколько месяцев окопной жизни Геринг разболелся и попал в госпиталь. Славы это не сулило, и он самовольно направился в расположение одной из авиационных частей к своему приятелю, ставшему летчиком. Так началась его авиационная карьера.
Заняв высокий пост в формировавшейся военной авиации рейха, Геринг назначил своего давнего друга летчика Эрнста Удета сначала на пост технического советника, а потом и генерал-инспектора люфтваффе. Он отвечал в министерстве за производство военных самолетов. Призванный из компании «Люфтганза» Эрхард Мильх фактически отвечал за то же самое. После Первой мировой Удет выступал в США в авиашоу и прославился умением лихо пикировать. Именно ему немецкая авиация обязана массовым производством пикировщиков, которые на первых порах были эффективны, однако советские штурмовики Ил-2 были эффективнее. Удет лечился в санаториях от наркотической зависимости, а Мильх бывал на фронтах, в том числе на Восточном, лично проверяя, как ведут себя самолеты в реальных условиях. «Удет продолжал страдать приступами паранойи, его мучили головные боли, звон в ушах, он запойно пил и употреблял наркотики с тех пор, как его бросила любовница, – говорит Керсоди. – Несомненно, для одного человека этого оказалось слишком много». В 1941 году после очередного совещания генерал-инспектор авиации застрелился, оставив записку, в которой упрекал Геринга за то, что тот доверился «жиду» Мильху, и которая свидетельствовала о состоянии его рассудка. Однако и Мильх, и Геринг «были удручены его внезапной смертью». Огорчаться следовало и противникам рейха – им как раз было бы выгодно, чтобы такой человек и дальше руководил конструированием и производством самолетов для люфтваффе. Геринг и сам часто и подолгу лечился от пристрастия к морфию, и в лечебницу его водворяли с помощью полиции и пожарных.
Ничуть не сомневаясь в преступном характере действий Геринга, его французский биограф приводит эпизоды, свидетельствующие о том, будто в Нюрнберге судили слабоумного. Во время пребывания Геринга в Италии в 1942 году граф Галеаццо Чиано описывал в своем дневнике моральное состояние рейхсмаршала. «Он играл со своими драгоценностями, как малое дитя с шариками. В течение всего обеда он был напряжен. И тогда его адъютанты принесли ему вазу, наполненную бриллиантами. Он высыпал их на стол, пересчитал, разложил по размерам, потом перемешал и сделался довольным». Поведение Геринга в 1945 году некоторым образом подтверждает неадекватность рейхсмаршала. Геринг фактически сам себя назначил преемником Гитлера – и находящийся в недееспособном состоянии фюрер сначала одобрил его действия, а потом по наущению Бормана приказал лишить всех званий и арестовать. Геринг заигрывал с пленившими его американцами, явно не осознавая своего положения… Керсоди приводит свидетельство о встрече Геринга в лагере для военнопленных с младшим братом Альбертом, но поговорить они могли только в течение получаса – столько длилась прогулка.
