Знак Тота

Гениальные сыщики тоже ошибаются. Кадр из телесериала «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон: Собака Баскервилей».1981

Помните незадачливого Джабеза Уилсона из рассказа Конан Дойля «Союз рыжих», нанятого мошенником Джоном Клеем в качестве переписчика «Британской энциклопедии»? Он был идентифицирован Шерлоком Холмсом как франкмасон, человек, бывавший в Китае (изображение золотой рыбки на запястье) и много пишущий последнее время (характерная истертость правого рукава). Заключение о франкмасонстве было сделано на том основании, что мистер Уилсон носил галстучную булавку с масонской символикой – дуга и окружность. Кстати, я не знаю такой масонской символики. Я вообще был бы осторожнее с подобными умозаключениями.

Я знаком с поэтом К. много лет и давно обратил внимание на мизинец его правой руки. Этот мизинец украшен длинным остро заточенным ногтем, выращенным явно неслучайно. Длинный ноготь на мизинце – это один из тайных знаков, по которым масоны опознают друг друга. Как и башмачные шнурки розенкрейцеров – непременно черного цвета. Пушкин, вступивший в Кишиневе в масонскую ложу, щеголял длинными ногтями. С каким притворным испугом, крича: «Черт! черт!» – разлетались в стороны барышни, когда, раскинув загребущие руки, вбегал в гостиные Александр Сергеевич! Точно так же верещали и крестьянские девки, завидев своего малахольного барина. А его знаменитый перстень, украшенный загадочными надписями на иврите? А перстень «мистагога» Вячеслава Иванова «с огромной ясной пентаграммой»?

Словом, я записал К. в тайное общество и начал придумывать ему несуществующую биографию. Легенда рухнула зимним вечером, когда К. показывал мне свою коллекцию монет. Я увидел, как ловко он цепляет монеты длинным ногтем, извлекая их из лунок плоских деревянных ящичков. К. не был масоном, он был нумизматом. Так был ли франкмасоном рыжий Джабез Уилсон?

Между тем К. был не только поэтом и нумизматом, но главным редактором одного из московских издательств. В позднеперестроечные годы через него проходило немало любопытных документов. В тот вечер мы говорили о рукописи Михаила Армалинского «Тайный дневник Пушкина», оценивая ее как очевидную мистификацию. «Ну пусть бы и публиковал рукопись под своим именем, ничего страшного. А при чем здесь Пушкин?» – справедливо негодовал К. Потом, немного призадумавшись, он пошарил на нижних полках древесностружечного стеллажа и извлек какую-то бумагу. «Вот еще интересная вещь», – сказал К., протягивая мне ее через письменный стол. Это был ксерокопированный текст, написанный от руки странным неустойчивым почерком. Так пишут люди накануне самоубийства или же тяжелобольные. Вот что я прочитал:

«Милый Толя!

Наконец я добыл себе валенки и теперь могу выходить за милостыней каждый базарный день. Обычно они бывают по воскресеньям. Морозы стоят свирепые, так что выдерживаю на воздухе часа четыре, не больше. Сильно замерзаю, да и сердце начинает болеть нестерпимо. Это плохо, потому что народ на базаре толчется с 7 утра до 4 часов дня, и выдерживай я все 8–9 часов, сборы мои были бы существенней. Подают в основном картошку и брюкву. Хлеб – редко. Иногда дают и деньги, удается в день насобирать до двух рублей мелочью. А еще я дергаю клеверное сено из крестьянских возов, приезжающих на базар. Завариваю его в кипятке с брусникой и пью. Это мой чай. Люди в большинстве сердобольные, хотя некоторые ругаются и гонят. Один такой сеновоз ударил меня в прошлый раз кнутом, правда, несильно. Счел меня за воришку. Сколько людей я вижу, Толя, за один день, сколько разных лиц! И вот подумал – а что, если все эти лица, составленные вместе, наложенные друг на друга, и есть таинственный Божий Лик? И мы с тобой, Толя, тоже частички Божьего Лика... Когда Книга будет закрыта, то в этот великий миг все вписанные в нее лица совпадут в своих очертаниях, образуя Лик. И в этом равны все – нищий арабский дервиш и Аристотель, Конфуций и Савонарола, Гипатия Александрийская и Клеопатра, волжский крючник и царевич Гаутама. Вот в чем заключается истинное равенство людей перед Богом, нет для Него «маленьких» людей...

Любящий тебя Дедушка,

В день Николы зимнего 1935 года».

«Николай Алексеевич, судя по всему? – спросил я, дочитав письмо. – Очень интересная мысль о Божьем Лике, в духе его поздних произведений. Будете публиковать?»  «Не знаю» – как-то неопределенно ответил К., забирая у меня ксерокопию. Мне было пора уходить, и мы попрощались.

Через несколько недель при очередной встрече я поинтересовался у К. судьбой показанного мне письма. «Нет, о публикации не может быть и речи, – ответил К. – это фальсифицированное письмо, подделка». – «Вы уверены?» – «Абсолютно». – «Послушайте, ведь кто-то сочинял письмо, тратил время. Какой же смысл в этом?» – «А это разновидность жанра. Иногда фальсификат ценен сам по себе. Например, я храню в своей коллекции и поддельные монеты, они бывают очень интересны». – «А вы сталкивались с монетами никогда не существовавших государств?»  «Пожалуй, нет», – немного помолчав, сказал К. «А представляете такой поворот сюжета: так называемые фальсификаты на самом деле вовсе ими не являются. Просто они случайно в результате неких аберраций пространства-времени попадают к нам из параллельного мира. Оттуда, где история идет немного по-другому, где появляются не существующие здесь государства, с людьми происходят не случившиеся у нас события и так далее. А в нашем мире мы оказываемся случайными обладателями поддельных монет и фальсифицированных писем». – «И все эти миры в совокупности – Лик Божий?» – «Получается, что так. И кстати, один из параллельных миров для меня несомненен. Это литература». – «Да, согласен...» Мы замолчали и потом заговорили о чем-то другом. К этой теме мы больше не возвращались.

А теперь я хочу реабилитировать в ваших глазах мистера Джабеза Уилсона. Да, он был рыжим, но не был ни франкмасоном, ни простофилей. Простофилей скорее был Шерлок Холмс, самоуверенно заглотивший предложенную Джабезом наживку. Дуга и окружность – это знак египетского бога Тота, но об этом в тогдашней Англии могли знать всего несколько человек. Потому Джабез Уилсон и не прятал этот знак. А то, что Шерлок Холмс принял за изображение золотой рыбки, на самом деле было стилизованным изображением дракона. Джабез Уилсон был членом общества «Драконьего двора», созданного в Древнем Египте жрецом Анхфно-хонсу и официально учрежденного при дворе царицы XII династии Собекнефру. Внешне представляя собой некое подобие академии наук, «Драконий двор» служил основой для тайных жреческих изысканий, связанных с учением Тота. В средневековой Европе «Драконий двор» поддерживал династии Меровингов и Стюартов в их противостоянии папскому престолу. Правитель Валахии Влад Цепеш, более известный под именем Дракула, был потомственным членом этого общества. Прозвище Дракула происходит от имени его отца, Влада Дракулы, принятого в орден Дракона венгерским королем Сигизмундом фон Люксембургом.

Выдав себя за жертву мошенничества, Джабез Уилсон на самом деле разработал гениальный и сложный план. Ему было необходимо сначала обмануть доверие Джона Клея, а затем предать его суду руками Шерлока Холмса. Прославленный сыщик так и не узнал, что настоящими владельцами Городского и Пригородного банка были члены «Драконьего двора». Что Уилсон поселился на Сакс-Кобур-сквер рядом с банком незадолго до задуманной аферы. Что он последовательно заманивал Клея в расставленные силки, вывесив объявление о найме помощника.

Кстати, портретные характеристики самого Клея чрезвычайно загадочны. Они могут быть суммированы следующим образом: «...маленького роста, гибкий, с белыми женственными руками; лицо без следов растительности; в ушах дырочки от серег». По поводу этих дырочек Клей дает Уилсону невнятное объяснение: уши ему якобы проколола в детстве некая цыганка. Цыганка? Отпрыску герцогского рода? Полная чушь. К тому же дырочки в ушах зарастают, если серьги длительное время не носить. Видимо, серьги все же были ношены... Короче говоря, напрашивается очевидный вывод: Джон Клей – женщина.

Какую же цель преследовал Джабез Уилсон? Ответ может быть только один: получить доступ к хранящемуся у Джона Клея экземпляру Британской энциклопедии. Какие уникальные сведения содержал именно этот экземпляр? Почему он хранился у Джона Клея, человека, в жилах которого (которой) текла кровь королей (Меровингов? Стюартов?)? Зачем эти сведения потребовались Джабезу Уилсону, члену общества «Драконьего двора»?

Может быть, существовали «мужской» и «женский» варианты энциклопедии, подобно «мужской» и «женской» версиям «Хазарского словаря» Милорада Павича? И эти варианты отличались друг от друга лишь одной, но чрезвычайно существенной фразой? Может быть, только при сопоставлении версий этой фразы происходит взаимодействие «ключ–замок» и открывается дверь в некую тайну? Не знаю.

С уверенностью могу предположить лишь то, что секретная информация находилась во втором томе, там, где статьи начинались на латинскую букву В.

И самый главный вопрос: зачем Конан Дойль так старательно отвел все подозрения от Джабеза Уилсона?