Великая речь отщепенца

Один из героев «Ежегодника...» – академик Вернадский. Иллюстрация из книги

Наверняка любой, кто побывал в Пскове, этом центре русской культуры, сохранившим столько церквей, помнит мозаику над входом в Кремль – воспроизведение «Троицы» Андрея Рублева. Правда, мало кто знает, что появилась она там благодаря эскизу замечательного художника и реставратора Евгения Евгеньевича Климова. Эмигрант, ученик рижского иконописца-старообрядца Софронова, всю свою жизнь, часть которой до начала и во время Второй мировой войны провел в Прибалтике и Праге, а потом в Канаде, Климов служил России и ее истории. Эскиз этот он сделал еще в 1942-м, когда в составе Русской духовной миссии посетил оккупированный Псков, а техническое исполнение заказал в одной из лучших мастерских Европы. В 1988-м икона была установлена на северной стене Псковского собора, а еще через 15 лет заняла свое место над Великими воротами. Сам Климов в 1988 году давно уже был за океаном. Вдохновленный переменами в СССР, он подарил России и, конечно, безмерно любимому Пскову целую коллекцию шедевров живописи и графики. Но приехать так и не успел, разбившись в 1990-м в автомобильной катастрофе. Его сын, профессор филологии Алексей Евгеньевич Климов, продолжил дело отца. В Дом русского зарубежья на Таганке, ныне носящий имя Солженицына, он передал собрание картин и писем Евгения Евгеньевича. О том, что вошло в это собрание, читатели могут узнать, взяв в руки очередной «Ежегодник…».

Как всегда, в этом издании представлена целая россыпь архивных материалов и исследований. Значительная часть книги отдана Бунину. Яростному, непримиримому, давно ставшему одним из основных символов российского изгнания. Антон Бакунцев в своем исследовании возвращается к знаменитой речи писателя «Миссия русской эмиграции». Могучее это слово, речь, произнесенная Буниным в парижском географическом зале 16 февраля 1924 года, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Причем не только в советской России, где Ивана Алексеевича называли исключительно предателем, отщепенцем и в лучшем случае маразматиком, но и в зарубежье. Все дело в том, что либеральная общественность никак не желала признавать хотя бы часть своей вины за кровавое безумие, воцарившееся на родине. И вот именно это половодье возмущенных, негодующих и восторженных откликов, увидевших свет как в советских, так и эмигрантских изданиях, и собрал Бакунцев. Все поразительно современно, особенно в свете нынешней украинской трагедии.

Иван Бунин, как известно, в советские времена был допущен к российским читателям. Конечно, без «Окаянных дней» и, естественно, «Миссии русской эмиграции», но был. Произошло это во многом благодаря неустанному труду филолога, историка литературы Александра Бабореко и неистового пропагандиста русского зарубежья и отечественной военной славы Олега Николаевича Михайлова, нелепо и страшно закончившего свою жизнь во время пожара на даче в Переделкине. Об этих столь разных людях, так много сделавших для возвращения в нашу жизнь нашего наследия, и размышляет в своей статье Татьяна Марченко. А немецкий исследователь Андреа Майер-Фраац напоминает нам о почти забытом стихотворном цикле Бунина «Путевая книга», увидевшем свет в Симферополе в 1919 году.

Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. 2013. – М.: 2014. – 736 с.

Кроме наследия Бунина другим «магнитом», объединяющим страницы «Ежегодника...», является Великобритания. Год Туманного Альбиона в России собрал на страницах книги и материалы о «красном князе», филологе Дмитрии Святополке-Мирском (рецензию на его книгу «О литературе и искусстве» см. в «НГ-EL» от 12 марта этого года), заплатившем за свои иллюзии гибелью в коридорах НКВД, и письма профессора Николая Константиновича Кульчицкого, чьи работы по гистологии приобрели мировую известность. Мало кто помнит, что он был министром народного просвещения последнего императорского кабинета министров, а после Февраля заключен в Петропавловскую крепость. Однако по личному распоряжению Керенского освободили, и впоследствии до своей совершенно случайной гибели в 1926 году он жил в Лондоне.

Большая часть материалов посвящена академику Владимиру Вернадскому. Состав материалов, вошедших в «Ежегодник...», столь велик, что охватить все в небольшой рецензии просто нереально. Хотелось бы больше сказать и о статьях, связанных с жизнью вне России Сергея Рахманинова и Сергея Прокофьева, о работе хранителя российской памяти на Балканах Алексея Арсеньева «Русские в кинематографии Югославии» и о многом, многом другом.