Третий в списке

Особенно доставалось главному пропагандисту.  Иллюстрация из книги

В годы Великой Отечественной Александр Житомирский (1907–1993) работал оформителем журнала «Фронтовая иллюстрация». Он издавался для нашей армии. Не меньшее, если не большее, внимание уделялось одновременному выпуску контрпропагандистского издания на немецком языке, предназначенного для солдат противника, – «Фронт-иллюстрирте». В немецкоязычном журнале, а затем на листовках регулярно публиковались политические фотомонтажи Житомирского.

Сила фотомонтажей заключалась в том, что документальными средствами немецкому солдату объяснялось: он, во-первых, человек, во-вторых, человек, сбитый с толку фашистской демагогией, в-третьих, что истинные его враги не по ту, а по эту сторону фронта – в Берлине, в-четвертых, что война против России – дело абсолютно безнадежное. Особенно доставалось главному пропагандисту Геббельсу, которого раз за разом ловили на лжи. Художник добивался удивительного сходства с хромоногим карликом, изображая его в виде обезьяны с непременным микрофоном. И хотя авторство не указывалось, разъяренный рейхсминистр пропаганды приказал установить фамилию своего обидчика и, видимо, с помощью агентуры добившись этого, внес ее в список «личных врагов» под № 3 (после Левитана и Эренбурга). Этих людей требовалось «найти и повесить».

Вражеский генералитет чувствовал реальную опасность, исходившую от разбрасываемых с самолетов листков, явно влиявших на состояние боевого духа солдат. В период наступления войск вермахта был издан приказ, запрещавший «коллекционировать русские листовки». Позднее реакция начальства стала более жесткой: за найденную листовку – в разведку вне очереди. А после разгрома на Волге за такое уже расстреливали. И все же тысячи немецких солдат сберегали их, чтобы при случае, сдаваясь в плен, предъявить этот своеобразный «пропуск» с антифашистским фотомонтажом. Одних листовки спасали от гибели, других – от смертоубийства.

Об этом рассказывается в книге сына художника, журналиста-международника Владимира Житомирского. Находит свое объяснение и нестандартное название: свет увидели хранившиеся семь десятилетий иллюстрированные записки художника, включенные в ткань произведения. Сотрудники «Фронтовой иллюстрации» работали не щадя себя, на сон оставалось часа четыре. Для того чтобы сохранить остатки внутреннего равновесия, художник придумал себе маленькую отдушину. Прежде чем лечь спать, он минут 40 проводил вне войны, используя для этого найденный макет какой-то книги с чистыми листами. На левой странице писал, что вспомнится из довоенного прошлого, на правой делал набросок – иллюстрацию к тексту. То и другое тушью, без черновиков. Быть может, это и придало им такую пронзительность.

Житомирский прослеживает творческий путь отца, рассказывает о важнейших этапах его биографии.

Владимир Житомирский. Книга отца в книге об отце. – М., 2014. – 142 с.

Александр Арнольдович жил в нелегкое для нашей страны время. Не нужно быть большим знатоком отечественной истории, чтобы представить, какие сложности выпали на его долю. Тем более что он всегда находился в гуще событий, на передовой, говоря пафосно, всегда был со своим народом – и в радости, и в печали. Автор книги убедительно рассказывает об обстоятельствах, благодаря которым Александр Житомирский состоялся и как человек, и как художник.

Вот основные вехи его жизненного пути. Детство в Ростове-на-Дону среди талантливых родственников и знакомых; занятия спортом, первые уроки рисования у книжного графика Силина; переезд в Москву, учеба в студии АХРР у таких грандов, как Машков и Фаворский; работа в периодике, увлечение фотомонтажом. Здесь он стал поистине мастером. После войны народный художник РСФСР Житомирский более 40 лет работал главным художником ведущего иллюстрированного журнала «Советский Союз», одновременно оформлял книги, регулярно выступал как автор политических фотомонтажей на страницах центральных газет и популярных журналов. Он много экспериментировал в этой области, постоянно находя оригинальные композиционные решения, щедро используя такой прием, как гротеск.

Создавая творческо-психологический портрет художника, автор в заключение пишет: «У отца была изящная старинная медная вещица размером с коробок спичек, изнутри обтянутая выцветшей красной материей. Под крышкой, словно в коконе, лежал в лунке медный божок. На внешней стороне коробочки была выбита вертикаль иероглифов. Отец рассказывал мне в детстве, что один ученый-востоковед надпись эту перевел. По-русски это звучало так: «Обладатель сего будет жить до самой смерти». Только много позднее я понял смысл этой восточной мудрости. И теперь знаю, что отец ей следовал». Речь идет о том, что в последние годы жизни, уже страдая от неизлечимой болезни, художник-график разразился фейерверком ярких красок. Так родилась большая серия насыщенных жизнью и цветом натюрмортов-гуашей.

Композиция книги продумана до мелочей. Поэтому она получилась компактной по форме и емкой по содержанию. Основным же открытием станет великолепная графика, в том числе и «дневниковая», военных лет, способная украсить любое музейное собрание. Обложка же эффектно оформлена 12 автопортретами Александра Житомирского, сделанными им на протяжении более чем шести десятилетий. Похоже, в истории книгопечатания этот прием использован впервые.