Не для, а почему

А ведь он предупреждал... Александр Солженицын. Фото из Национальных архивов Голландии

«Ох, до чего неповторимый человек и до чего ужасно, что они не встретились с Михаилом Афанасьевичем – вот была бы дружба, близость, полное понимание друг друга». Так писала в своем дневнике Елена Сергеевна Булгакова. До главного чуда в ее жизни – выхода «Мастера и Маргариты» – оставалось еще несколько лет, но рукопись уже успел прочесть небольшой круг избранных. И в него, безусловно, входил Александр Солженицын. Будущий нобелевский лауреат не скрывал своего восхищения. «Роман «Мастер» ошеломил меня, как и всякого потом последующего читателя, задал работы подумать. Все описание советской Москвы 20-х годов – это был «обычный», неподражаемо блистательный, меткий, неопровержимый Булгаков – никаким советским румянцем этой картины не затереть ни в едином квадратном сантиметре ни во век».

Вышеприведенные строки Александра Исаевича, вместе с рядом других записок писателя и материалов, посвященных его наследию, опубликованы на страницах второго выпуска сборника «Солженицынские тетради». Первый вышел год назад и резонанс имел немалый. Письма Александра Исаевича к несгибаемой Лидии Корнеевне Чуковской, которые он с тайными посыльными слал ей в Переделкино уже из-за границы, ее ответы, заметки Солженицына о творчестве Лескова и Астафьева, статьи, связанные с изучением бездонного солженицынского творчества, – впечатление произвели огромное. И вот прошло совсем немного времени, и вторые «Тетради» увидели свет.

Солженицынские тетради: Материалы и исследования. Вып. 2. – М.: Русский путь, 2013. – 340 с.

Как уже говорилось, одна из главных жемчужин издания – материалы, связанные с жизнью и судьбой Михаила Булгакова. Статья Солженицына «Мой Булгаков» из цикла «Литературная коллекция» и переписка с Еленой Сергеевной Булгаковой. Женщиной, сотворившей чудо – сумевшей сберечь булгаковское наследие и опубликовать в самые глухие времена «Мастера и Маргариту». Александр Исаевич приходил к ней в дом на Суворовском бульваре. Они беседовали в комнате, из окна которой открывался вид на церковь, где крестили Суворова, почти напротив другая – там венчался Пушкин. Писатель впоследствии вспоминал:

«…Обо всем советском, о литературных кругах и фигурах, говорили мы с ней отчаянно откровенно – да как я говорил бы с Михаилом Афанасьевичем». О самом же Булгакове писал так: «Как будто мой отец или старший брат». Читая у Елены Сергеевны никому не ведомые тогда рукописи, Александр Исаевич делал пометки. Как известно, он никогда ничего не делал просто так. Впоследствии, уже в Вермонте, на их основе, а также используя свой ранний набросок «В доме Булгакова», Солженицын и написал очерк «Мой Булгаков». Это именно его Булгаков, с которым он словно ведет диалог. Яростно, страстно восхищается, часто полемизирует, но всегда предельно остро и обнаженно высказывает свою точку зрения. «…Если евангельский сюжет увиден не непременно глазами Воланда, то глазами совершенно атеистической интеллигенции. (И это пишет сын богослова – правда, и ожесточенный и удушаемый уже полутора десятком раннесоветских лет)». Далее, среди обзора всех известных ему булгаковских шедевров особое внимание уделяет «Мастеру и Маргарите», любуется булгаковским юмором.

Наверное, до недавнего времени мало кто знал, что Елена Сергеевна отдала Александру Исаевичу тетрадь вырезок из газет и журналов, в которых Булгакова не то что критиковали, а просто травили в течение многих лет. Не имея возможности ответить, Михаил Афанасьевич лишь вклеивал в этот кондуит очередную статью-донос. Солженицын исполнил данное вдове мастера обещание и опубликовал этот черный список в «Новом мире» в 2004 году.

Кроме «Моего Булгакова» в тетрадях представлена переписка Александра Исаевича и Натальи Решетовской с Еленой Сергеевной. Письма в основном короткие, с сообщениями о приезде, месте и времени будущих встреч, о состоявшихся и несостоявшихся публикациях. И сквозь все эти лаконичные фразы просвечивается необычайно теплое отношение друг к другу. Если Елена Сергеевна стала символом своего рода «мягкого», но твердого сопротивления правилам того удушливого времени, то Лидия Чуковская была своего рода Жанной д’Арк, знаменем борьбы с огромной тоталитарной машиной лжи. Никого и ничего не боясь, она распространяла свои воззвания, где писала о Сахарове, свободе слова, конечно, о Солженицыне.

На этот раз в «Солженицынских тетрадях» представлены письма, которыми она и Александр Исаевич обменивались с 1967 года до февраля 1974-го – тогда автор «Архипелага» был выслан из СССР. «Благословенье и поддержка человеку, который сейчас, разлученный с семьей и друзьями, оболганный перед своим народом – вот сейчас, сию минуту – ведет поединок с беззаконным насилием», – писала она. Стиль их писем порой напоминает их самих. Они высказываются импульсивно, страстно, наотмашь. Недаром оба так любили Марину Цветаеву. Обсуждают публикации в Самиздате, поведение близких. «Я никогда не пишу для, а всегда только почему. Потому что не могу жить, не написав. Вот и все», – объясняла Лидия Корнеевна.

Ныне, в год столетия Первой мировой, уверен, не останутся незамеченными и другие свидетельства прошлого, подготовленные к публикации на страницах «Тетрадей» Галиной Тюриной. Речь идет о фронтовых дневниках и переписке генерала Зосимы Карпова, командовавшего соединением, в котором служил подпоручик Исаакий Семенович Солженицын, отец будущего нобелевского лауреата. Интересно, что во время Великой Отечественной сам Александр Исаевич почти точно повторил в Восточной Пруссии военный путь своего отца, который описал на страницах «Августа 1914».

Солженицын, как магнит, притягивал к себе людей достойных, представителей старой, чудом уцелевшей интеллигенции. Таких, каким был его соратник по ссылке врач Николай Иванович Зубов. Уверен, для многих открытием станет и переписка Александра Исаевича и Нины Георгиевны Габо. Нина Габо, чей отец был расстрелян на строительстве Беломоро-Балтийского канала, а сын умер после ранения на фронте, сумела поднять четырех дочерей. Она долго работала в журнале «Звезда». Ее рецензия на «Один день Ивана Денисовича» поразила Солженицына, и он обрел нового, душевно близкого друга и корреспондента.

Конечно, в книге представлен и ряд исследовательских статей, где анализируется наследие писателя и его роль в наши дни. Обращают на себя внимание и статья специалиста по творчеству Достоевского и Солженицына Людмилы Сараскиной о том, как не поняли власти и общество предостережение писателя, когда была издана брошюра «Как нам обустроить Россию», и заметки Андрея Немзера «Колесо в круге», и рассказ о последних изданиях Александра Исаевича и выставках, посвященных его жизни и всему, что он оставил.