Двадцать лет спустя

Мемуаристы так передают реплику Черчилля по поводу горделивой ссылки некоего долгожителя английского парламента на свои 20 лет стажа в Вестминстере: стажа – да, но необязательно – опыта, которому, может, и есть только один год, просто повторенный 20 раз. Однако легендарный английский премьер скорее всего не стал бы ерничать в отношении другого долгожителя. Сегодня действующая российская Конституция отмечает свое 20-летие. И по «долголетию», кстати, она занимает второе место среди всех отечественных Конституций, уступая Основному закону РСФСР, просуществовавшему с 1937 по 1978 год.

Но не по этой причине воздержался бы, наверное, британец от едких замечаний. Ибо в нашем случае даже один год, пожалуй, засчитывается за 20. Ведь рождался документ в начале 90-х в условиях глубочайшего политического конфликта. И он должен был стать не музейным артефактом той эпохи. А  «дорожной картой» для формирования нового социального порядка. Но прежде он должен был стать «восстановителем» общественного согласия. Как это сделать в условиях жесточайшего общественного раскола? Как достичь консенсуса среди хаоса «эпохи перемен»? Как скомпоновать документ так, чтобы он не стал «дорожной картой» Ивана Сусанина? Можно ли в условиях почти что антагонистических противоречий между различными политическими силами «отковать» такой документ, который бы выпускал пар из котла, но не джинна из бутылки?

Попытка ответа на эти вопросы предпринята в 900-страничной книге «О Конституции». Читателю предоставляется уникальная возможность получить от одного из соавторов базового проекта Основного закона комментарии и разъяснения, касающиеся непростой истории рождения конституционного первенца постсоветской России, особенностей устройства и функционирования новой Конституции, сохранившей свою жизнеспособность и потенциал спустя 20 лет после ее принятия.

Не последний участник политической жизни постсоветской России, известный специалист по конституционному праву и проблемам федерализма Сергей Шахрай изящно вводит читателя в затейливый процесс осмысления самой концепции документа. Концепции, которая бы, как это бывало в подобных случаях на протяжении всей истории мирового конституционного творчества, не закрепляла победу той или иной политической силы, а стала бы своеобразным «манком» для достижения общественного согласия.

Сергей Шахрай. О Конституции. Основной закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований. – М.: Наука, 2013. – 920 с.

Так рождалась идея придания Конституции рамочного характера. Это означало, что скрепы документа должны были быть обозначены понятиями, почерпнутыми из универсальных представлений о мире и человеке в нем. Это признание высшей ценностью человека. Его прав и свобод. Это – социальный и светский характер государства. Выборность органов власти. Идеологическое многообразие. Признание и защита собственности во всех ее формах, включая частную. Это – защита территориальной целостности страны.

Вот идеологическая база, приемлемая для всех действующих лиц тогдашней – да и теперешней – политической сцены. И консерваторов, и коммунистов, и либералов. И «западников», и «почвенников». Эта платформа и сегодня не позволяет раскрутиться центробежному маховику различных общественных дискурсов.

Но – не отрицает, как не отрицала и тогда, их существования. А раз общественный консенсус практически недостижим, то нужна была не фиксация спорных моментов, а готовность к закреплению стрелки политического компаса на отметке «поиск согласия». Что и было сделано. Вот почему сегодня эта чувствительная стрелка не подвержена необратимым колебаниям при прохождении общества через те или иные суетные, преходящие политические аномалии.

Кроме того, Конституция была изначально сотворена как процедурный документ. То есть это не ведомственная инструкция, излагающая последовательность действий на тот или иной конкретный случай. Таких случаев на всю страну не предусмотришь. Да и реальная действительность предъявляет больше неожиданных вызовов, чем могут представить самые искушенные эксперты. Так что Конституция была разработана как некое политическое пособие по порядку применения процедур для решения возникающих проблем национального масштаба. Скажем, конфликт между ветвями власти. Или, например, между Центром и регионом, как это было с Чечней. В последнем случае «сработал» пункт Основного закона о защите территориальной целостности страны – глава государства был просто обязан действовать в соответствии с буквой и духом этого положения Конституции.

И, наконец, Основной закон создавался как образ желаемого будущего, а не как остывшая отливка из форм раскаленного настоящего. Конституция в силу своего рамочного характера ограничила стихию общественного творчества именно что рамками реальных правовых возможностей. Тем самым она задала своеобразный вектор движения. Движения по пути социальных трансформаций. И одновременно стала инструментом управления этим процессом.

По большому счету 20 лет назад, а точнее – 12 декабря 1993 года, граждане страны в ходе всероссийского голосования о принятии новой Конституции одобрили юридически оформленный общенациональный проект строительства новой России. 12 декабря, но уже этого года, в рамках юбилейных мероприятий планируется открыть первый в мире Виртуальный музей истории Конституции России. Первый в том смысле хотя бы, что в его основу нельзя было заложить реально существующий музей.

В монографии констатируется важный факт. Действующая российская Конституция стала первым в истории нашей страны конституционным актом, который не был изменен с приходом к руководству государства нового лидера. А ведь многим участникам российского политического бомонда известно, что в нулевые руководителям государства спешно представляли проекты, сверстанные «под нового хозяина». В этой связи автор отмечает, что условием перехода к постиндустриальному обществу и экономике, основанной на знаниях, является стабильная Конституция как залог эффективно работающего государства, его стабильности, как и стабильности прав и свобод его граждан. Ведь опыт последних десятилетий, продолжает он, показывает, что динамизм развитых стран, то есть адаптивность правовой системы и креативность политической практики, сочетаются с неизменностью их Основного закона.

Профессиональной и личной заслугой автора монографии стал его решительный отказ от апологии собственного участия в создании основополагающего национального документа. Наиболее рельефно читатель ощутит это при ознакомлении с отношением Сергея Шахрая к возникающей периодически общественной дискуссии о необходимости изменения Конституции. Это как отцу предложить перелицевать облик его дитяти. Но нет, никакой ажитации. Хладнокровный анализ. Разве что порой перемежаемый мягкой иронией. Читатель волен сравнить ее с юмором Черчилля. Например: сначала академический посыл насчет того, что эвентуальная модернизация Основного закона неизбежно приведет к его расшатыванию и по определению к размыванию самого государства. А затем: желание исправить несовершенства нашей жизни – от коррумпированного чиновничества до замерзающих котельных – путем немедленного изменения Конституции свидетельствует скорее о «подростковом максимализме» общественного мнения, чем о несовершенстве Основного закона.

Касаясь утверждений, что в тексте Конституции слишком много свободы для политических импровизаций, автор монографии отмечает, что свободы «слишком много» не бывает. Попытки превратить Конституцию в бюрократическую инструкцию, в некий сводный табель регламентных работ свидетельствует о сохраняющейся незрелости правящего класса и гражданского общества. Незрелости, которая пока еще мешает многим его представителям осознать «вкус» применения универсальных процедур для решения возникающих проблем. Процедур, жестко оговоренных в Конституции. Между тем, как говорится в монографии, зрелые элиты в рамках развитой демократии умеют следовать процедурам, то есть принципам и законам.

Умеют даже в тех случаях, когда эти процедуры сложились просто в процессе следования судебному прецеденту и правовому обычаю. Взять ту же родину Черчилля, где нет Конституции. Кстати, как знать: была бы она, то, может, и не было бы Кромвеля? Возможно, в свое время не было на островах общественной потребности в конституционном уложении.

А у нас была. Хотя бы для того, чтобы разрядить обстановку. А в более широком плане – задать стране вектор движения к желаемому будущему. Вот об этом – монография соавтора действующей Конституции.

Кстати, монография получила премию «Книга года», а также премию Международной ассоциации Академий наук.