Цвета ушедшего времени

Лидия Посадская. Советская повседневность в художественных текстах. 1920–1990-е годы.

– М.: АИРО-XXI, 2013 – 184 с.

Для историка художественное произведение не менее важный источник, чем ценный документ, обнаруженный в архиве. И речь здесь не идет о его эстетических качествах. Важна передача атмосферы эпохи силами стихов или прозы. Так, Николай Асеев прекрасно почувствовал разочарование НЭПом, который многие большевики восприняли как отход от построения социализма: «Как я стану твоим поэтом/ Коммунизма племя,/ Если крашено/ рыжим цветом,/ А не красным –/ время?!»

Не менее важны детали, которые окружают героев книг. Лидия Посадская (Саратов) рассматривает описание быта в официальной и неподцензурной отечественной литературе советского периода. Она берет тексты многих писателей: Михаила Зощенко и Алексея Толстого, Владимира Маяковского и Бориса Пильняка, Виктора Некрасова и Людмилы Улицкой. Исследователь обращает внимание на то, как изменялись жилище и транспорт, одежда и косметика. Впрочем, жилище как раз особо и не менялось. Довоенная фраза Михаила Булгакова о квартирном вопросе осталась актуальной вплоть до конца жизни Советского Союза. Повесть Юрия Трифонова «Обмен» иллюстрирует невеселую сентенцию: попытка улучшить жилищные условия в прямом смысле ломает человека.

Посадская подробно пишет, как в условиях тотального дефицита и железного занавеса люди пытались следовать моде. Для этого они неоднократно смотрели зарубежные фильмы, чтобы точно запомнить фасон и дизайн одежды. Грустным анекдотом звучит автобиографический рассказ Василия Аксенова, который приводит Посадская. В комиссионном магазине мемуарист видит пальто и, как герой известной повести Гоголя, понимает, что «опять случилось в жизни нечто чудесное, что это пальто ко мне прямо из Парижа залетело, что в нем нет никакой «самостроковской» утрировки, один лишь европейский стиль 1956 года». Однако, как и в повести «Шинель», его ожидает разочарование. Нет, никто не отбирает пальто. Просто вскоре выясняется, что оно сделано из офицерского сукна, которое умело перешили в стильное (по советским меркам) пальто.

Во времена железного занавеса люди не раз пересматривали зарубежные фильмы, чтобы запомнить фасон одежды. Кадр из фильма “Арабеска”

Вообще в те годы основным источником модных вещей были фарцовщики (спекулянты, покупавшие или обменивавшие товар у иностранцев) и цеховики (организаторы подпольного производства одежды).

Отдельно рассматривается, как советская повседневность воспринималась ГУЛАГом. В качестве примера Посадская берет роман «В круге первом» и повесть «Раковый корпус» Александра Солженицына. Олег Костоглотов из «Ракового корпуса» наслаждается созерцанием различных вещей и предметов одежды, которых он был лишен много лет. «Посмотрел Олег рубашки, ему понравились. И одну – зеленую в белую полоску – в мыслях своих взял. (А стоила она шестьдесят рублей, он взять ее не мог.)» Впрочем, разрыв между зэками и свободными не так уж и велик. Вот портрет дяди Авенира «В круге первом», который одет «был ужасно: рубаха под пиджаком непоказуемая; у пиджака облохмачены, обшиты и снова обтерты воротник, лацканы, обшлага; на брюках больше латок, чем главного материала, и цвета различались… ботинки столько раз чинены, наставлены и нашиты, что стали топталами колодника».

Одновременно, обращает внимание Посадская, в текстах Солженицына содержится множество бытовых деталей эпохи. Например, названия популярных тканей того времени – крепсатен, шелк «лаке», эпонж.

В русском языке есть идиома «быт заел», свидетельствующая, что рутина окружающей жизни не дала осуществить план, достичь цели. Думается, книга Лидии Посадской не только о нем, но и об утраченных деталях былого уюта, которых, увы, больше не будет.