Скотски, но не беспутно

Александр Васькин. Московские адреса Льва Толстого: К 200-летию Отечественной войны 1812 года/ Предисл. П.Басинского.
– М.: Издательство «Спутник+», 2012. – 272 с.

Трудно найти у нас писателя, более связанного с Отечественной войной 1812 года, как Лев Николаевич Толстой, несмотря на то что сам он родился через 16 лет после ее окончания. В наше время, когда поля русской славы отдаются под застройку зажиточным гражданам, превращающим материальные свидетельства войны в коттеджные поселки, роман «Война и мир» становится чуть ли не главным нематериальным памятником событиям 200-летней давности. А потому и привязка книги Александра Васькина к юбилею очевидна, тем более что герои романа – вот они, рядом: старый князь Болконский живет на Воздвиженке, в доме, когда-то принадлежавшем толстовскому деду Волконскому, а Николай Ростов поселился на Сивцевом Вражке, где Толстой живал еще холостяком. Но это, конечно, лишь одна сторона этой замечательной книги.

Высоко ставит книгу Александра Васькина за ее «прозрачный, естественный стиль и ясную манеру письма» автор предисловия Павел Басинский, которому, как он пишет, во время чтения этой книги пришли на ум «мысли, непосредственно не связанные с темой прочитанного, появление которых в голове читателя, может быть, и не входило в задачу автора. Это всегда верный признак, что внутренний объем текста больше внешнего содержания».

Ну что же, согласимся с Басинским. Книга получилась не только о московских адресах Льва Толстого, но и о гораздо большем: о Москве, и возвышающей, и мучающей великого писателя; о Москве, в которую он влюблен как в женщину и которую как женщину же ненавидит. Недаром Толстой напишет: «Москва – женщина, она мать, страдалица и мученица». В Москве суждено было страдать и самому Льву Николаевичу, но уже в преклонном возрасте, когда великий старец готов был бежать отсюда в любимую Ясную Поляну, назвав Первопрестольную «зараженной клоакой». А ведь когда-то молодой Лев без московских увеселений и балов не мог прожить и дня!

Любимая беседка Льва Толстого. Фото Александра Васькина

Здесь же, в Москве, в 1850 году впервые Лев Николаевич засел за письменный стол, чтобы написать свою «Повесть из цыганского быта» (такое название он сам придумал). Последнее, впрочем, у него пошло весьма трудно, так как много было и других увлечений и страстей, постоянно отвлекавших будущего писателя от благородного дела, – карты, бильярд и, конечно, женщины (среди вызвавших его интерес была и дочь Тютчева Екатерина, так и не ответившая тульскому бородачу взаимностью – эх, знала бы она, кому отказывала!).

Толстой чуть ли не ежедневно занимался жесточайшей самокритикой, изливая душу в дневнике. Вот лишь один эпизод, иллюстрирующий отличные способности Толстого к самоанализу: «Почти каждый день Лев Николаевич садится за стол в своем кабинете в Сивцевом Вражке и заставляет себя приняться-таки наконец за сочинение. 11 декабря 1850 года он отмечает в дневнике: «Писать конспект повести», затем, практически ежедневно, повторяет одно и то же – «заняться сочинением повести», «заняться писанием», «писать и писать». Пытка творчеством продолжается почти три недели, пока 29 декабря в дневнике не появляется безжалостный по отношению к себе приговор: «Живу совершенно скотски, хотя и не совсем беспутно. Занятия свои почти все оставил и духом очень упал». На этом первый литературный опыт будущего писателя окончился».

По сравнению с прежней своей книгой (на тему «Пушкин и Москва») Александр Васькин далеко выходит за рамки краеведческого исследования. Здесь уже больше собственно литературы. Теперь получился своего рода «роман» о Толстом. Вернее, рассказ о его «романах» с тем или иным московским зданием, или улицей, или целой частью города – с Плющихой и Тверской, с Пятницкой и Камергерским и, наконец, с Хамовниками… Иными словами, московская биография Льва Толстого.