Прямые и непрямые

Николай Богданов. «…Лица необщим выраженьем…» Родственное окружение Ф.М.Достоевского.
– М.: Старая Басманная, 2011. – 354 с.

Перед нами вторая книга Николая Богданова, более 15 лет занимающегося историей рода Достоевских. Первая, «Родословие Достоевских: в поисках утерянных звеньев» (М., 2008), написанная в соавторстве с Александром Роговым, повествовала о предках, о ближних и дальних родственниках писателя, о «родовом гнезде» Войтовцы в Подольской губернии на Украине, где служил священником дед Достоевского, о двоюродных братьях Федора Михайловича Петре и Антонии Черняке, также вставших на пастырскую стезю... Героями книги «Лица необщим выраженьем…» стали прямые и непрямые потомки. Представители поколений, что пришли в мир после поколения Достоевского, соприкасавшиеся с ним лично или через родовую и семейную память. Люди разных профессий и разных судеб. Сын писателя Федор Федорович Достоевский, известный коннозаводчик, человек, страстно отдававшийся любимому делу и достигший в нем таких же головокружительных высот, как и его отец на поприще литературы. Племянник Андрей Андреевич Достоевский, ставший, по примеру Андрея Михайловича, младшего брата писателя, историографом рода. Три внучатых племянника: историк-экономист Владимир Михайлович Владиславлев, так и не сделавший научную карьеру и вынужденный ради семьи и детей служить по чиновничьей части; профессор древней и всеобщей истории, специалист по творчеству Данте Юрий Алексеевич Иванов; археолог Милий Федорович Достоевский: пораженный тяжелым недугом, лишенный возможности передвигаться, в трудные 1920-е годы он работал над историей русского востоковедения. Внук Андрей Федорович Достоевский, инженер, фронтовик, создатель Музея Ф.М.Достоевского в Ленинграде. Потомки двоюродной тетки писателя: Иван Войнарский и биолог, специалист в области генетики Феодосий Добржанский…

В судьбах представителей рода отразился «некалендарный двадцатый век», его нерасчисленная, изломанная траектория. Как отнеслись потомки автора «Бесов» к революционному брожению 1900-х и 1910-х годов? Как восприняли они Февральскую, а потом и Октябрьскую революцию? Как сложились их судьбы в Советской России? Автор книги, опираясь на собственные обширные разыскания, на работы достоевистов Сергея Белова, Галины Коган, Бориса Тихомирова, на знаменитую «Хронику рода Достоевского» Михаила Волоцкого (скоро появится новое издание хроники, активное участие в подготовке которого принимал Николай Богданов), дает ответы на эти вопросы. Вот брошюра Владиславлева «Большевистское движение», вышедшая в 1917 году (чудом сохранившийся экземпляр был обнаружен Николаем Богдановым в библиотеке ИНИОН): автор указывает на бесплодность революционных скачков, предпочитая путь эволюционного развития, осмысленный, продуктивный, щадящий для народа и государства. Вот история о том, как сын писателя Федор Федорович в 1918-м с риском для жизни пробирается в Ялту, чтобы похоронить мать, Анну Григорьевну Достоевскую, и спасти хранящуюся у нее часть семейного архива. Вот исполненные чувства собственного достоинства показания Андрея Андреевича Достоевского, арестованного по так называемому «делу академиков» 1929–1931 годов, когда под колпаком ОГПУ оказались более 100 человек, в том числе выдающиеся историки Сергей Платонов и Евгений Тарле. А вот приведенный в воспоминаниях переводчицы Инны Прохоровой рассказ Андрея Федоровича Достоевского: внук писателя воевал на знаменитом Невском «пятачке» и однажды в ночь под Рождество, идя на верную смерть, не только доставил боеприпасы изнемогавшим российским частям, но и сумел вывезти раненых.

«Река времен в своем стремленьи/ Уносит все дела людей» (Гавриил Державин). В сопротивлении этому безжалостному течению протекает деятельность историка. Он ставит на пути Леты дамбы историко-архивного знания, возводит плотины из книг, статей, публикаций. Вглядываясь в темные воды времени, стремится разглядеть силуэты лиц и событий. Восстанавливает образ личности по отпечаткам, оставленным ею на документах, письмах, дневниках, то отчетливым и выразительным, то слабым и стертым. Архивные находки помогают извлечь из «пропасти забвенья» то, что кажется безвозвратно утраченным. Подчас даже документы негласного надзора полиции помогают вывести из небытия живое лицо, восстановить хотя бы отдельный отрезок судьбы, как в случае со «священническим сыном Иваном Войнарским», арестованным в 1895 году за недоносительство на кружок бомбистов и затем на протяжении 10 лет настойчиво пытавшимся восстановить свое доброе имя и продолжить учебу в университете, откуда так безжалостно и внезапно вырвал его арест.

* * *

Николай Богданов стремится представить читателю целостный образ одного из российских родов, история которого насчитывает уже пять веков и недавно, в 2006 году, начала отсчет шестого столетия. Он убежден в существовании «некой общей «физиономии» Достоевских, проявляющей себя и во внешнем сходстве (славянские, «простонародные» черты внешности, «рыжеватый оттенок волос», особая форма лба), и в складе души и ума, и в особенностях характера, и в отдельных чертах поведения. «Умение <…> противостоять среде», «феноменальная честность, тесно соседствующая с независимостью и чувством собственного достоинства», трепетное отношение к семье и отцовству (вспомним знаменитую запись в подготовительных материалах к роману «Братья Карамазовы»: «семейство как практическое начало любви»), преданность отечеству – вот их родовые черты. А еще «характерное внимание к окружающей жизни, умение подмечать типические черты, любовное обращение со словом, выраженный интерес к литературе». Даже в мелочах Достоевские подчас повторяют друг друга. К примеру, способность Достоевского «подмечать движения человека и животных» и определять его происхождение и характер по походке, автор обнаруживает у сына и внука писателя, у внучатого племянника Юрия Алексеевича Иванова.

Как в человеке любящий и верящий взгляд способен отделить «образ Божий», высшее, идеальное «я» от въедающихся в его природу пятен греха, так и умный, сердечно вникающий в предмет взор исследователя отделяет светлое и в этой светлости подлинное лицо рода от предвзятых суждений, «клеветы и досужих домыслов», неизбежно присутствующих там, где рождается гениальность, от тех темных теней, которые подчас бросала на представителей рода наследственность. Николай Богданов приводит немало примеров того, как Достоевские боролись с наследственными недугами, стремились «властвовать собою», одолевая природную вспыльчивость, излишнюю азартность, приступы ревности, воспитывая в себе выдержку, доброжелательность, открытость другому.