Елена Семенова
Владимир Познер. Прощание с иллюзиями.
– М.: Астрель, 2012. – с. 480 [16], илл.
«Неужели тебе неясно, что каждый более или менее интеллигентный, грамотный человек может что-нибудь написать?» – возмущенно говорил известный писатель Валентин Катаев брату – не менее известному писателю Евгению Петрову. Путем неимоверных усилий он усадил родственника за письменный стол и заставил написать первый фельетон. Похожая история случилась и с Джеральдом Дарреллом, когда его жена Джеки пилила его с утра до вечера, каплю за каплей вытягивая из него чудесные рассказы о животных. Не было бы родных и близких, не было бы и творцов. Вот и книгу Владимира Познера мы бы не прочли, если бы не его друг – сын американского писателя Брайан Кан. Ведь он не просто подал идею ее написания, но и, поскольку самому Познеру было некогда, упорно ходил к нему домой каждый день и четыре часа интервьюировал последнего, пока не выжал 40 кассет, расшифровал, разделил на главы. Собственно говоря, поставил телеведущего перед фактом.
Все это было давно – 21 год назад в Америке, и книга была написана на английском языке. Из-за пугающей откровенности ни одно издательство в США не соглашалось ее печатать, но, когда нашелся храбрец, она 12 недель держалась в списке бестселлеров New York Times. Познер собирался перевести ее на русский язык сразу, но потом сказал: «Уж слишком трудно она далась мне, чуть подожду». «Чуть-чуть» растянулось на 18 лет: только в 2008-м был сделан перевод, и еще три года автор размышлял над тем, как лучше подать русскому читателю сие блюдо. И вот наконец перед нами толстенный том «Прощание с иллюзиями»: название очень верное, потому что подобное занятие очень часто растягивается на всю жизнь. Особенность книги (напрямую связанная с иллюзиями) в том, что она как бы с двойным дном. Дело в том, что, перечитав откровения 20-летней давности, Познер понял, что его воззрения сильно поменялись, и справедливо решил снабдить каждую главку комментариями из времени настоящего.
Если бы в Книге рекордов Гиннесса была графа «Самая интересная судьба», туда справедливо можно было бы вписать Владимира Познера. Посудите сами: родился в Париже в семье французской артистки и русского еврея-эмигранта – по убеждениям коммуниста, первые пять лет прожил в Нью-Йорке, фактически не зная отца. Потом с семьей переехал в Европу, жил в послевоенной Германии, и только в 16 лет приехал в Россию – в страну социализма, куда стремилась его душа. Хорошо, что приезд совпал со смертью отца народов, иначе не миновать бы семье Познеров лагерей. Именно этот принудительный космополитизм судьбы помог Познеру прочувствовать все националистические ненастья XX века то с одной, то с другой стороны баррикад. В США он наблюдал (и благодаря воспитанию люто ненавидел) расизм, любовь к Советскому Союзу и русским после победы в Великой Отечественной. Видел, как она сменилась ненавистью во времена холодной войны. В Германии подавлял отвращение к оккупантам и по ассоциации ко всем немцам сразу. В России на себе испытал антисемитизм и прочие язвы «неблагополучной» биографии.
 Владимир Познер в компании со своим французским соотечественником Д`Артаньяном. Иллюстрация из книги |
Что поражает невероятно – так это масса кинематографичных событий на квадратный сантиметр жизни знаменитого телеведущего. На глазах мальчика Володи акула откусывает кисть неосторожному матросу, и вверх бьет фонтан крови. Обожаемая тетя Гигит водит его на причал смотреть на проплывающие трупы фашистов («Только на таких немцев ты можешь смотреть!»). Во время поездки на Братскую ГЭС в тайге Познер встречает лесоруба, владеющего тремя языками. Волею судьбы Познер становится литературным секретарем Самуила Маршака. Впрочем, брутальную остроту книге дает не захватывающий сюжет, а пристальный авторский анализ своих мыслей и чувств во все моменты жизни – когда он впервые взбунтовался и ударил отца, когда ему в КГБ пришлось отказываться от предложения идти в разведшколу, когда решался вопрос о выходе в эфир первого телемоста Россия–Америка и т.д. А еще автобиографию Познера вполне можно назвать страшной. Не только потому, что в ней собраны разновозрастные и далеко не комплиментарные заметки о русском и американском менталитетах, рассуждения на тему вероисповедания (Познер – атеист) и национализма, написанные на основе личного опыта, но и потому, что в своем труде 78-летний журналист, досконально и не понаслышке знающий телевизионные и политические игры в России, Европе и Америке, фактически прощается со своими надеждами и иллюзиями на тему демократии, свободы и гражданской справедливости – во всех странах. Если говорить о недочетах издания, то книгу можно поругать за неважное качество фотографий (коих, впрочем, много) и за большое количество опечаток.
