Слава Сергеев
Николай Чиндяйкин. Не уймусь, не свихнусь, не оглохну. Дневники.
– М.: Зебра Е, 2011. – 480 с.
Этот увесистый том, по словам издателей, включает в себя лишь половину текстов из нескольких общих тетрадей, которые актер Николай Чиндяйкин вел на протяжении более чем 30 лет, с 1972 по 2003 год. Актерские байки, размышления над спектаклями, воспоминания о гастролях и поездках к морю, заграничные впечатления, рефлексии о друзьях и случайных встречных, философские зарисовки, просто заметки на разные темы – от сдачи спектакля в Омском театре, где Николай Дмитриевич долго работал, до почти философских записей, сделанных в дни ГКЧП.
Не будем забывать, что автор книги сыграл десятки ролей – от следователей и уголовных авторитетов в сериальном кино до пиранделловского Директора и чеховского Фирса в театре.
Немного биографии. Официальный сайт актера говорит о том, что Николай Дмитриевич Чиндяйкин родился в 1947 году в Горьковской, ныне Нижегородской, области в семье ссыльного. Отец попал в немецкий плен в 1941-м, а после Победы и освобождения, как и сотни тысяч других, отправился в советский лагерь и на поселение. В 1968 году окончил Ростовское театральное училище и в общей сложности 19 лет проработал в Ростовском ТЮЗе и в Омском драматическом театре. В 1987 окончил курс режиссуры в РАТИ (тогда ГИТИС) у Анатолия Васильева и переехал в Москву. Почти 10 лет служил в театре «Школа драматического искусства», где поставил несколько спектаклей и сыграл ряд ролей. Среди них, как мы уже говорили, роль в объехавшем полмира спектакле Васильева по Луиджи Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора» и режиссура спектакля «Плач Иеремии» (музыка Владимира Мартынова), который был удостоен премии «Золотая маска» как лучший драматический спектакль 1997 года. С 1990 года много снимается для советского, а потом и российского кино и телевидения, в основном в фильмах и сериалах детективного жанра.
Все вышеперечисленное нашло отражение в «Дневниках». Причем любопытно, ранние записи, относящиеся к молодости артиста, – это почти рассказы, точнее, конспекты рассказов (чего стоит, например, история о знакомстве и прогулке с солдатом-туркменом по советскому Ашхабаду – Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись даже в сказочном советском 1972 году); а далее, по мере того как актер в Чиндяйкине рос, он вытеснял литератора┘ Особенно интересны страницы, посвященные Анатолию Васильеву (его Чиндяйкин иногда называет Учителем и довольно точно замечает, что «он чувствует судьбу, это отличает его от других. Другие просто живут┘»), встречам с Джорджо Стрелером и Питером Бруком.
Завершают книгу несколько страниц со стихами актера; причем издатели говорят, что стихов много, и обещают вскоре подготовить из них целый сборник.
И последнее┘ В конце апреля 2011 года Николай Дмитриевич представлял книгу, о которой мы сейчас говорим, в ЦДЛ. В огромном Большом зале, который видел разгромы Пастернака и Солженицына и был отчего-то выбран для презентации, собралось человек 50–60. Члены семьи, друзья, театральные знакомые, почитатели таланта, сотрудники издательства, несколько журналистов. Чиндяйкин рассказывал о себе, шутил, пел свои стихи под гитару. Большой, сильный, бритый наголо человек с римским профилем – не зря же в МХТ он сейчас репетирует роль Пилата┘ К концу вечера возникла хорошая атмосфера, расходиться не хотелось. Но во всем этом присутствовала какая-то еле уловимая грусть. Сначала мы подумали, что ощущение это связано с местом – Большой зал ЦДЛ, да и весь этот «дом», сколько ни меняй в нем кресла и сколько фотографий Бродского ни повесь на стены, все же остается абсолютно советской территорией, приспособленной для несколько других мероприятий, чем представление книг. Но потом поняли, что дело не только в месте. Похожие ощущения иногда возникали у нас на творческих вечерах других российских актеров, проводимых в абсолютно современных московских клубах или показанных по телевизору каналом «Культура», – ощущение какого-то недовоплощения или даже┘ недооцененности, назовем это так.
 И все идут в сериалы. Как на убой. Рисунок Николая Эстиса |
– Отчего это? – спросили мы у одной нашей знакомой, 30-летней актрисы одного из московских театров. – Лауреат «Золотой маски», работал с Васильевым, известен┘ Годы? Поздно пришедший успех?
– Нет, – сказала она, – не думаю┘ Понимаешь, дело, как всегда, сейчас в деньгах, а точнее, в способе их заработка. Пожалуй, последнее – главное. Ты чувствовал что-то подобное, глядя в Интернете или по ТВ на встречи с американскими или европейскими актерами? Нет. Почему? Потому что они зарабатывают более чем приличные деньги профессией и не участвуют, чтобы прожить, как бы это помягче сказать┘ в не очень качественных проектах. А наши вынуждены.
Мы помолчали. Я подумал, что в каком-то смысле мы все же не очень далеко ушли от времен актера Щепкина. Сказал об этом своей знакомой.
– Книжку мне подари, – сказала актриса, когда мы прощались. – Не забудь. Я по ней учиться буду, актер-то он классный, это даже по сериалам видно. А ощущения, сам знаешь, дело субъективное. – Она засмеялась. – И потом я, что ли, не снимаюсь в сериалах или ты откажешься написать для них сценарий? Нет, конечно. С утра я играю медсестру или помощницу следователя, а вечером, на оставшиеся силы, тургеневскую Асю┘ Так что все мы в каком-то смысле крепостные.
