Игорь Сидоров
Екатерина Дайс. Джон Фаулз и мистериальная традиция.
– М.: Клуб Касталия, 2011. – 244 с.
«Вот и накрылся/ Лохотрон постмодерна./ Что это было?» – недоумевал несколько лет назад сэнсэй хокку Владимир Герцик. Только ленивый не задавался вопросами, что такое постмодернизм, как его преодолеть и следует ли это делать. Так, философ Владимир Ешкилев высказал догадку, что долгожданным снятием-отрицанием «ПМ-дискурса» (в его терминологии) является литературный жанр фэнтези, заново структурирующий ризомизированный донельзя мир в некие символические иерархии – по Ешкилеву, «энциклопедии». В самом существовании постмодернизма, однако, никто не сомневался.
Книга Екатерины Дайс предлагает ряд инноваций в подходах к важным проблемам современной гуманитарной мысли, и не в последнюю очередь – в отношении к феномену постмодернизма. Если верить Дайс, такового, похоже, вообще не было. А имели место притворяющиеся оным феноменом мистически заряженные литературно-художественные практики. Поскольку все мистериальное, преследуемое доминирующей идеологией, каковой бы ни была последняя, научилось за тысячи лет прятаться под маской чего угодно другого, зачастую обычного и удобопонятного. Разнородные на поверхностный взгляд еретические секты, рыцарские ордены, системы мистического знания и эзотерические доктрины автор объединяет термином «мистериальная традиция». Последние два тысячелетия эта традиция часто заявляет себя в качестве различных модификаций христианства, в той или иной степени проникнутых сомнительным гностическим духом. И вот в XX веке маги и гностики меняют маску с религиозной на постмодернистскую, а по сути, шутовскую. Или, точнее – поскольку теперь передразнивать можно кого и что угодно – любую.
Писатели применяют в своих романах новые (они же, вероятно, хорошо забытые старые) художественные средства, на уровне содержания и сюжета прочитываемые как банальный постмодерн, – с большей или меньшей прививкой, условно говоря, магического реализма. Но это лишь внешний слой. Магия, волшебные хитрости спрятаны в глубь текста, в его словесную и структурную канву, в ассоциативные ряды. Оглавление по схеме карт Таро, очередность упоминания первоэлементов, апелляция к архетипам античных божеств... Успех роману почти гарантирован.
Как это действует, в чем механизм влияния такого текста на читателя? Каковы в каждом случае пропорции NLP, шарлатанства и волшебства? Вопрос – к психологам, конспирологам, алхимикам... Культуролога же интересует не механизм успеха, а преемственность традиции. Повторяемость элементов поэтики, то, как именно оркестрированы, художественно инструментированы мистические явления в культуре. Дайс кропотливо выискивает структурные соответствия между современными бестселлерами и каноническими (точнее все же – апокрифическими) древними рукописями. Джойс и Фаулз в Британии, Эко в Италии, Стругацкие и Пелевин в России, Андрухович и Жадан в Украине – никто не скроется от ланцета и лупы. Сама автор далека от применения тайного знания; разве что легкой каббалистической буквенной игрой выглядит на обложке троица «Вадимов Р.» – Рабиновича, Розина, Руднева...
 Мистериальная традиция часто меняет обличия... Фото Михаила Бойко |
Нельзя сказать, что книга разом срывает завесу над тайными сторонами функционирования европейской культуры. Она ее слегка приподнимает – провоцируя читателя на домысливание сказанного и на естественные в такой ситуации предположения: что все это значит для современной науки и для цивилизации вообще?
Намечается возможность преодоления разрыва, по-прежнему радикального, почти катастрофического, между естественно-научным и религиозно-мистическим мировоззрениями. Дело, начатое в прошлом веке Карлом-Густавом Юнгом, требует завершения. Необходимо построение интегрального представления о человеке, которое соединило бы в себе ракурсы: научный и религиозный, дискурсивный и интуитивный, рациональный и не очень. Задача в чем-то сродни созданию единой теории электрона, сумевшей наконец состыковать его взаимоисключающие корпускулярные и волновые свойства.
А если так, то новая (она же, видимо, хорошо забытая старая) антропология – возможна.
