Андрей Ваганов
Питер Акройд. Исаак Ньютон. Биография/ Пер. с англ. А.Капанадзе.
– М.: Изд. КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2011. – 256 с.
Эта компактная (в 1/32 печатного листа) изящная книжечка (художественное оформление и макет – Андрей Бондаренко) – событие неординарное для русского книгоиздания. Именно – для русского: не только для российского или советского. Впервые с 1869 года на русском языке выходит генеральная биография сэра Исаака Ньютона, написанная зарубежным автором. В 1869 году это была книга французского естествоиспытателя Жана Батиста Био «Биография Ньютона» (пер. с фр. В.Ассонова. М., 1869. – 111 с.).
Великий и ужасный, сэр Исаак Ньютон. Художник Джеймс Торнхилл, 1709–1712. Вулсторп Мэйнор, Линкольншир |
И вот, спустя 142 года книга одного из лучших современных английских писателей Питера Акройда «Исаак Ньютон. Биография» (английское издание – 2006). Так что, эта биография Ньютона – и вовсе абсолютно первая английская биография за все время русского книгопечатания.
Конечно, в этот промежуток – 142 года – на русском выходили замечательные биографии великого англичанина. Приведу только наиболее значительные отдельные издания:
Николай Маракуев. Ньютон, его жизнь и труды. М., 1885. – 92 с.;
Михаил Филиппов. Ньютон, его жизнь и научная деятельность. Биогр. очерк. – СПб., 1892. – 80 с. («Жизнь замечательных людей». Биографическая библиотека Ф.Павленкова);
Сергей Вавилов. Исаак Ньютон. – М.–Л., 1943. – 216 с.;
Павел Кудрявцев. Исаак Ньютон – М., 1943. – 144 с.;
Геннадий Шингарев. Мальчик на берегу океана. – М., 1981. – 159 с.;
Борис Кузнецов. Ньютон. – М., 1982. – 175 с. («Мыслители прошлого»);
Владимир Карцев. Ньютон. – М.: Молодая гвардия, 1987. – 415 с. («Жизнь замечательных людей»).
Уже немало. И это только первые издания.
И даже на этом фоне акройдовская книга о Ньютоне весьма примечательна. Классическая английская проза (в данном случае – биографическая). Никаких экспериментов с построением сюжета – 19 глав в строгом хронологическом порядке: от «Благословенного дитя» до «Последних дней». И огромное количество подробностей, которые русскоязычному читателю раньше были недоступны. Добротное, плавно и мощно движущееся повествование.
Акройд вообще большой умелец управляться с потоками хроноса. Достаточно вспомнить его «Лондон: Биография» (М., 2005. – 896 с.) и «Темза: священная река» (М., 2009. – 568 с.). Книга «Исаак Ньютон. Биография», повторяю, выглядит миниатюрой на фоне этих двух «кирпичей», но странным образом внушает по прочтении ощущение эпичности. При этом читается «одним глотком».
В отличие от большинства русских биографий Ньютона, так или иначе впадающих в более или менее подробный разбор его основных трудов и научных достижений на фоне социально-экономических процессов (этот канон был задан еще знаменитой работой Бориса Гессена «Социально-экономические корни механики Ньютона». М.–Л., 1933) Акройд выстраивает прежде всего драматургическое произведение. Код для считывания он дает в самом конце книги: «Но все же есть в этом какой-то парадокс: человек фанатичный и скрытный, этот алхимик, этот адепт еретической веры стал символом рациональной науки и самого разума» (с. 246).
И действительно┘ Слуги в Вулсторпе, средней «паршивости», если мне будет позволено так сказать, фамильном имении Ньютона, так высказывались о молодом господине: «┘парень придурковат и никогда не сгодится для дела» (с. 26). Дальше – больше.
«Перед нами портрет ученого-отшельника, а то и ученого-мизантропа, бледного подвижника наук – иной раз тайных. Уильям Блейк называл его «девственником в снежном саване» (с. 72).
Уильям Челонер, один из самых знаменитых фальшивомонетчиков, утверждал, что намерен «гнаться за старым псом хранителем до конца его жизни» (с. 187). Это – про Ньютона хранителя, а затем и управляющего лондонским Монетным двором. Должность эту он занимал с 1696 gо 1725 год. Это именно Ньютон провел реформу чеканки монет в Англии. Провел железной рукой и волей. Однажды, например, он выступил против помилования фальшивомонетчика, осужденного на смертную казнь через повешение: «лучше дать ему пострадать», писал он, чем позволить обучить других своим трюкам.
Ньютон, человек ни разу в жизни не выезжавший дальше 180 миль из Лондона, «вербовал агентов в 11 странах, чтобы выслеживать виновных (фальшивомонетчиков. – «НГ»), и сам стал мировым судьей в графствах, прилегающих к Лондону, чтобы подкрепить собственные усилия» (с. 186). (На тему «Ньютон и Монетный двор» есть очень интересная работа отечественного исследователя Юлия Менцина «Монетный двор и вселенная: Ученые у истоков английского «экономического чуда»// Вопросы истории естествознания и техники. – М., 1997. № 4.)
И тем не менее Джон Кондуит, муж племянницы Ньютона, жизнь своего кумира описывал как «сплошную череду трудов, полную терпения, скромности, умеренности, мягкости, человеколюбия, милосердия и благочестия» (с. 238).
Ньютон – гений. «Каждый клочок материи во Вселенной управляется законами, которые он открыл», – справедливо отмечает Акройд. Но это сумрачный гений. Его помощник в Тринити-колледже в Кембридже вспоминал, что за пять лет он, Исаак Ньютон, засмеялся только один раз – когда кто-то спросил его, какая польза от изучения Евклида. И тем не менее «после смерти он оставил около миллиона слов, написанных по данному предмету (алхимии. – «НГ»)» (с. 64). (Опять же сошлюсь на работу отечественного исследователя, посвященную алхимической ипостаси ньютоновского гения: Игорь Дмитриев. Неизвестный Ньютон. Силуэт на фоне эпохи. – СПб., 1999. – 784 с.)
Даже свой самый знаменитый труд «Математические начала натуральной философии» (1687) Ньютон намеренно снабдил умопомрачительной сложности математическим аппаратом. «В такой процедуре, – отмечает Акройд, – есть что-то от алхимической таинственности, но ему хотелось отвадить и критиков. Как сообщал один из его знакомых, «дабы его не травили профаны от математики, он, по его собственным словам, намеренно сделал свои Principia затруднительными для понимания» (с. 129). Предание гласит, что один кембриджский студент, завидев Ньютона на улице, произнес: «Вот идет человек, написавший книгу, которую никто не понимает, в том числе и он сам» (с. 138). «Устрашающе строгое математическое содержание┘» – подытоживает Питер Акройд.
Вот это – точно в яблочко! Недаром на русском языке существует только один перевод «Начал» – сделал его академик Алексей Николаевич Крылов еще аж в 1916 году: Ис. Ньютон. Математические начала натуральной философии. // Известия Николаевской морской академии. Вып. IV, 1915. – 276 с. Вып. V, Петроград, 1916. 344 с. Некоторые исследователи творчества Ньютона считают, что, вероятно, Крылов был одним из последних, кто прочитал все «Начала» – от корки до корки.
Вот и известный немецкий историк науки Фридрих Даннеманн в своих «Очерках истории естествознания в отрывках из подлинных работ» (СПб., 1897 г. – 248 с.) идет на совсем уж отчаянный шаг. «Это главнейшее творение Ньютона трудно поддается изложению в форме извлечения, – капитулирует Даннеманн. – Теория Ньютона встретила в лице Вольтера (1694–1778) выдающегося защитника, хотя и дилетанта, который посвятил в 1745 году своей приятельнице, весьма образованной маркизе де Шателэ сочинение под заглавием «Элементы философии Ньютона». Нижеследующее представляет одну из важнейших глав этой книги». Заметим, кстати, что эта маркиза де Шателэ (Дюшателе) первая перевела «Начала» на французский язык и издала в 1759 году┘
И вся жизнь этого человека, открывшего вечные законы Вселенной, помещается между двумя фактами, не без легкой английской иронии подмеченными Акройдом.
8 июля 1661 года Исаак Ньютон был официально зачислен в Кембриджский университет. «С собой он привез ночной горшок, а также замок для ящика письменного стола, фунт свечей для ночных занятий и квартовую бутыль чернил. Кроме того, он приобрел «табель (тетрадь. – «НГ») для записи количества моего платья, находящегося в стирке» (с. 30–31).
После того как Ньютон достиг вершин научных (президент Лондонского королевского общества, фактически академии наук Англии, с 1703 года до 1727-й) и общественных (депутат английского парламента от Кембриджа, хранитель лондонского Монетного двора), «он вписался в свое новое социальное положение и не был ни скаредным, ни алчным. Со временем он приобрел собственный экипаж и нанял около полудюжины слуг. Среди его имущества два серебряных ночных горшка» (с. 191).
