Александр Локтев
Мария Романушко. Леонид Енгибаров: Мим, говорящий с вечностью. – М.: Гео, 2010. – 232 с.
Это третья книга писательницы, посвященная великому клоуну ХХ века. И если две предыдущие – «Не прощаюсь с тобой» (1997) и «Леонид Енгибаров: Клоун глазами поэта» (2008) – глубоко личностные, то третья, по образному выражению самого автора, – «многоголосие». Книга сделала доступными для читателя уникальные материалы из архива самого Енгибарова, чудом сохранившиеся на бобинах магнитофонные записи его монологов 1965 года, его последнего интервью в июле 1972 года. Мария Романушко пересказывает содержание трех своих телефонных разговоров с живущим ныне в США режиссером мима Юрием Беловым (единственным режиссером, с которым Енгибаров работал всю творческую жизнь), приводит по записям выступления в ЦДРИ на вечерах памяти Леонида Енгибарова в 1981 и 1982 годах. Мы слышим голоса друзей и хорошо знавших Енгибарова: Ролана Быкова и Михаила Козакова, Ирины Бугримовой и Беллы Ахмадулиной, Василия Ланового, Юрий Никулина и многих других, видевших его на манеже, на сцене и на экране.
Марсель Марсо называл его «гением пантомимы» и «великим поэтом движения». Первыми оценившие масштаб его личности чехи (именно чешские журналисты первыми написали, что он не только клоун, но и поэт, и опубликовали его новеллы) говорили о нем – «наш пражский парень» и «клоун с осенью в сердце». Клоун-поэт, клоун-романтик и клоун-лирик, клоун-интеллектуал и клоун-философ, грустный клоун и одновременно солнечный. И это все – об одном человеке!
«Каждый в нем находил то, что искал. А ищут все обычно ответы на вечные вопросы: в чем смысл жизни, что такое любовь, призвание, человеческое достоинство? И как быть, когда ты чувствуешь, что тебя предали, в тебя не верят и ты совершенно одинок? И где взять силы, чтобы надеяться?..» И он, не произносивший на манеже ни слова, отвечал на эти вопросы. И тем, кто приходил на его вечера пантомимы, и тем, кто задумывался над его новеллами.
Он говорил не о суетном, преходящем, но – о вечном, «о любви, о добре, о сострадании, он говорил о разбившихся мечтах, о сломанной скрипке, об одиночестве не похожего на других человека, о стремлении души к свободе, говорил о плачущих фонарях, о ярко горящем тополином пухе, о цветущей в сумраке, на грязном откосе, белоснежной яблоне, о призывающей к философским раздумьям осени, о желтых листьях на черном асфальте, похожих на звезды, и о манящих звездах над головой, похожих на окна ночных городов, и вновь – о любви и нежности, о пронзительной радости каждого дня на этой земле, и о том, что надо беречь нашу маленькую, прекрасную планету. Говорил о том, что за любовь надо бороться, о том, что даже в маленьком человеке кроются большие силы, если человек любит, если он умеет верить, ждать и надеяться...»
Романушко приводит в книге дневник Владимира Ивлева, художника по свету, который работал в театре Енгибарова. Ивлев вел свои записи во время последнего гастрольного турне Енгибарова – с 13 октября 1971 года по 25 июня 1972 года. Этот дневник поражает: за 240 дней Енгибаров дал 210 спектаклей. Бывало, когда он давал два спектакля в день. А в Севастополе за четыре дня он дал... девять спектаклей. Если учесть, что на каждом спектакле он выкладывался (ибо иначе работать не мог!), то станет совершенно ясно: это была гонка, несовместимая с жизнью.
