Алиса Ганиева Литературную эпоху интеллектуальных чудачеств и шутовства сменил триумф серьезности и «новой искренности». Так полагали в начале нулевых. По-моему, ошиблись. Постмодернистский вектор ослаб, но внутренних противоречий в текущей литературе от этого меньше не стало. Иногда эти противоречия смешны, иногда оригинальны, но в любом случае довольно абсурдны, как и устройство нашего общества.
В высокой словесности практически не осталось чистых жанров: детектив обрастает крыльями фантастики (у Быкова, Славниковой и т. д.), офисный роман скатывается в «blood-horror» (у Гарроса и Евдокимова и даже у реалиста Сенчина), документальный путевой дневник превращается в эсхатологический манифест (у Стогова), цикл рассказов объединяется в роман, лирические, псевдононконформистские и даже исторические повествования накачиваются сверхъестественными деталями (у Кабакова, Юзефовича, Садулаева, Геласимова и др.)...
Все это весьма интересно и совсем не серьезно. А в случае с месседжами молодой литературы (борьба против консьюмеризма, против «чужих») – и не последовательно, поскольку становится общим местом, а не той самой правдой и «новой искренностью».
Фельетон, пасквиль или пародия – жанры, как никогда подходящие для современности. Поэтому так популярен поэт московских распивочных Всеволод Емелин с его ситуативным стебом над текущим содержимым новостных лент. Выход последнего романа Александра Снегирева «Тщеславие» (о нем – в «НГ-EL» от 25.02.10) с его порой чрезмерно гротескной, балансирующей на грани фола карикатурой на писательские совещания и премии тоже не случаен.
Серьезности в период неустойчивости и тотального микса быть не может. Так что давайте, что ли, смеяться. Даже если не очень-то хочется. Даже если смех истеричен и болезнен. Ха-ха.
Дарья Гармоненко 