Демоны театральности

Джерри Рубин. Действуй! Сценарии революции/ Пер. с англ. и примеч. О.Озерова. – М.: Гилея, 2008. – 234 с.

Motherfuckers. Уличная банда с анализом/ Сост., пер. с англ. и примеч. А.Умняшова. – М.: Гилея, 2008. – 320 с.

Эти две книги и дополняют одна другую, и в не меньшей степени вступают между собой в противоречие.

Внимательный читатель заметит на обложках ключевые слова: анализ и действие. Собственно, книги посвящены контркультуре и общественно-политической жизни США второй половины 1960-х, хотя рассказанной не уважаемыми историками, но «сиротой Америки» (в случае Джерри Рубина), а в случае так называемой «уличной банды» – и вовсе «изгоями» своей родины. Какими только именами они себя не называли: мусором, фриками, заговорщиками, индейцами, разбойниками, оборотнями. Будучи разделены географически (мазафакеры по большей части – в Нью-Йорке, а член Международной молодежной партии Йиппи Джерри Рубин – в Калифорнии), но, хулиганя в одно время, обе группировки двигались то вместе, то порознь. Однако устремления тех и других были направлены на отмену социальных основ окружающего общества. Атакованы оказались не просто институции, но сами общественные отношения. Атакованы самым сокрушительным оружием – спонтанностью языка и сознания, неопределенностью анализа и действия – детским лепетом «Ребенка, Входящего в Новую Реальность».

Нас не умаслишь – нам нужно все. C.Адливанкин. "Состязание юных моделистов". Государственный русский музей, СПб.

Договориться с этими бескомпромиссными детьми не удавалось никому. Как говорил Джерри Рубин: «Нас не умаслишь – нам нужно все». Приглашая мазафакеров в галерею на диспут о современном искусстве, искусствоведы не предполагали, что им придется выдерживать осаду бомжей, которых оповестили о бесплатной кормежке. А деканы университета в Беркли своими увещеваниями о соблюдении порядка только разжигали нетерпение студентов в отношении обещанного Рубином самоуправления. Мазафакеры тоже участвовали в студенческих бунтах – в Колумбийском университете, где пошли дальше сидячих забастовок и требований поблажек – они и вовсе захотели отменить студента как социальный статус! «Бунт превращается в искру, подпалившую сухую солому академической жизни, когда главным аргументом становятся проявление неуважения и дурной вкус!» Особенно ярко это демонстрирует поведение Джерри Рубина на ином поле сражения – на судебных заседаниях, когда он всем своим существом подвергал сомнению происходящие перипетии. Здесь уместно привести высказывание обэриута Александра Введенского о суде: «Это дурной театр. Странно, почему человек, которому грозит смерть, должен принимать участие в представлении┘ можно представить себе и такого, который перестал уважать суд. Тогда все пойдет очень странно┘» Именно так вел себя Джерри Рубин. Он являлся на слушания в костюме времен американской революции и раздавал присяжным копии Декларации независимости. Можно было увидеть его и полуголым, и в одеянии Санта-Клауса: проницательный стратег Рубин отлично сознавал роль СМИ в формировании общественного мнения, поэтому во все его выходки были внесены элементы скандального пиара. Он так и говорил: «История нас оправдает┘ Преврати самого себя в символ». Именно здесь лежит корень расхождения тактик и целей Йиппи и Мазафакеров. Последние самим своим названием (не таким шокирующим для русского уха, как для английского) отвергли любую возможность упоминания себя в СМИ, отвергли роль символа эпохи (каким стал Рубин) – самовольно вышли из круга истории – театра, по их мнению, не менее дурного, чем суд. В случае Джерри Рубина нам видна ослепительная своей скандальностью слава, к сожалению, порой, затмевающая идеи. Безвестность мазафакеров им в помощь – именно сейчас становится ясно, насколько актуален их партизанский опыт. «Мы вырвались за пределы круга угнетения и смерти. Положено начало новому кругу, что повернет вспять противоестественный ход современной истории». Вглядываясь в прошлое – да хотя бы в толпу Вудстока, – мы не видим их лиц, мы не знаем их имен, но понимаем – они где-то там. Мы заглядываем в будущее, и нам смутно кажется – они где-то там. Мы смотрим вокруг – они где-то здесь.