Сам себе Пигмалион

Выражение «Врет, как очевидец» как нельзя лучше подходит авторам мемуарной литературы. Большинство «вспоминальщиков» коверкают подлинные события и факты на собственный лад. Кого-то подводит память, кто-то наводит глянец на себя любимого, кто-то сводит счеты с недругами, кто-то врет бескорыстно – из любви к искусству, чтобы читателю было веселее.

Но есть и «честные» мемуаристы – как Рада Аллой, написавшая «Веселый спутник. Воспоминания об Иосифе Бродском». Ее связывала с молодым Бродским почти дружба. «Почти» – потому что, как пишет Аллой, «дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, навещал нас по всем адресам, что мы сменили в Ленинграде, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним...», но «ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала. ┘Я была «из публики» – не только когда Бродский стоял на сцене, но даже когда пил чай у меня дома». И все же это не было совсем слепым обожанием: Аллой удалось подметить немало любопытных деталей из жизни Бродского. Аллой не рисует нам незнакомого поэта, но дополняет его изображение неслучайными черточками и штрихами. К тому же, как отмечает Яков Гордин, «Раде-мемуаристке» удалось дистанцироваться от «юной Рады-участницы».

Еще труднее держать дистанцию, когда ты сам себе автор и персонаж, Пигмалион и Галатея. Большинство публичных людей – например, актеров – идут по проторенному пути: закулисные эпизоды, знаменитые коллеги, пересказ сплетен о себе и немедленное их разоблачение. В книге актрисы Ирины Печерниковой «Дожила до понедельника» все это есть, но не только это. Скажем, до автора-героини дошел слух: Печерникова – наркоманка. Однажды Ирина ушла домой сразу после спектакля, не зайдя на «юбилей чего-то»: «Они собрались... а «одна из ведущих актрис» сказала:

– Нет, я схожу, я же ее приглашала.

Вернулась она вся в слезах:

– О боже, такая молодая, талантливая, я вхожу, а она со шприцем».

Хотя читать о наркоманке интереснее, чем об актрисе без пороков... Желающих погрузиться в чужую душу хоть отбавляй. При условии, что погружение будет проходить до отметки, где можно воскликнуть: «Так вот он (она) какой (какая)!» – и с чувством праведного гнева скорей вынырнуть назад – в свою жизнь, где тоже бывает всякое, но не до такой же степени┘ А если лезть в чужие потемки гораздо глубже, может и воздуха не хватить. Да и вообще это уже другой жанр – исповедь. И читателей у него сильно поубавится.