Кофе по-ямайски и коса до пояса

Те, кому нравится она, не нравятся ей. Н.А.Ярошенко.
"На качелях". 1888 год

«Ну что, перевелись богатыри на Руси?» – сочувствую я, наблюдая за страданиями подруги, третий месяц подряд мониторящей популярный сайт знакомств.

Цель подруги высока, хотя и расплывчата – Мужчина ее мечты. Брюнет или лысый, тонкий или толстый – не суть важно: как сердце подскажет. Оленьке почти 35, она до сих пор плаксива, сентиментальна и верит в любовь с первого взгляда. Пока что все мои попытки разрушить эту веру кончаются крахом.

«А по-моему, полный урод», – говорю я, лениво поворачиваясь на очередной взвизг «ой, смотри, какой лапочка!», – глазки бабника, уши кривые и три грамматических ошибки: ищет «единственую и не повторимую», а любимая комедия – «Джентельмены удачи». «И потом, его возбуждает темный цвет кожи и девушки до 25, а на малолетнюю негритянку ты как-то не слишком похожа».

Оленькины бездонные очи наполняются слезами, но она мужественно бредет дальше по виртуальной дороге к счастью. Оленьке что-то не везет – те, кому нравится она, не нравятся ей. А те, кто ей нравятся, почти никогда не отвечают взаимностью. А если отвечают, то ненадолго.

Поиск Мужчины своей мечты – это самая настоящая работа. Без отпусков, выходных и бюллетеней. Другая моя знакомая посвятила ей всю сознательную жизнь – с переменным успехом. В активе – один официальный брак и четыре гражданских, несколько поездок за границу за мужчинский счет и комната в коммуналке, со скандалом отсуженная у первого супруга. В пассиве – почти полное отсутствие трудового стажа, потому что как отразить этот высокий поиск в трудовой книжке?

Донжуанский Олин список пока что скуден. Первым откликнулся некий Никанор Иванович, 55 лет, с ходу предложивший «для начала поговорить». В том числе о здоровье и хворях. «Я ему кто – участковый терапевт?» – возмущалась подруга, злобно стуча по клавишам: «Извините, но в моем возрасте тема здоровья пока не слишком актуальна». Никанор Иванович, как ни странно, не обиделся (видимо, не избалован женским вниманием – еще или уже) и предложил иной круг бесед – оккультизм, кулинарию и собаководство. Но поздно – разозленная Оля ввела для будущего принца возрастной ценз – до 45.

Другой претендент – томный юноша 38 лет – любезничал с ней в течение трех недель. «Скажите, Максим, а вы любите кофе?» – перешла к прямым намекам уже почти влюбленная подруга. Нет-нет, не подумайте дурного: Ольга – девушка приличная и подразумевала не кофе в постель, а всего лишь чашечку-другую на нейтральной территории. «О да, разумеется!» – воодушевился Максим и начал подробно описывать любимые кофейные сорта и способы приготовления. Тут Оленька окончательно потеряла голову и всякий стыд и сообщила, что не прочь попробовать кофе по-ямайски в каком-нибудь кафе. После чего кофеман навсегда исчез из Оленькиной жизни – но не с сайта знакомств.

«Ну что ж ты, дура, – утешала тезку грубая я. – Не могла подождать, когда сам созреет и предложит? И вообще, они на сайт не за этим ходят. Зачем ему тратить на живую тебя целый вечер, если за это время он найдет себе целый гарем виртуальных баб?» То ли плохо: увидел приятную мордашку, сказал пару комплиментов – и вперед, к новым свершениям.

Оля не верит в мужскую способность прелюбодействовать в сердце своем, а зря. Один из моих приятелей как-то признался, что заводит виртуальные романы прямо на улице или в метро. Встретит симпатичную девушку и воображает ВСЁ – «от» и «до». А она, бедная (или, наоборот, счастливая?), даже ни о чем не подозревает┘

Однако кто ищет – тот обрящет: однажды Олино упорство было вознаграждено, и тет-а-тет в реале состоялся. Подругу осчастливил Сигизмунд Эдуардович, 45 лет, представившийся театральным режиссером. Оленька заметалась по квартире с воплем женщин всех времен: «Нечего надеть!»

«Мини не надо – вдруг он маньяк, – проявляла я материнскую заботу. – Хотя маньяк бы в Лосиный остров позвал, а не в сад «Эрмитаж»┘

Сигизмунд Эдуардович предстал перед Оленькой в легком белом костюме, из верхнего пиджачного кармана торчала гребенка. Хотя ее предназначение ввиду почти полного облысения кавалера было не вполне понятно. В руке он держал бутылочку с лимонадом.

«Вам не предлагаю – уже початая, – учтиво поклонился Сигизмунд Эдуардович. – Сейчас, минуточку┘»

Через минуточку он вернулся с малюсенькой коробочкой нелюбимого Оленькой томатного сока. Еще через пять выяснилось, что он не просто режиссер, а режиссер художественной самодеятельности: на счету четыре постановки в клубе байдарочника и морехода, а сейчас у него затяжной творческий кризис, и вообще он почти уже решил посвятить себя поэзии или, на худой конец, драматургии.

«А вы, – Сигизмунд Эдуардович оценивающе оглядел Оленьку с головы до пят – от глухого ворота блузки до края длинной юбки в горошек, – очень похожи на сельскую учительницу. Помните, был такой старый-престарый фильм с Верой Марецкой? Я бы тоже вас где-нибудь снял, но сегодня такой типаж уже совершенно не востребован, м-да┘»

Удрученная тем, что опоздала с рождением лет на 70, Оленька впала в затяжную депрессию.

«С твоим знанием французского и с твоими ногами, – втолковываю ей непатриотичная я, – надо делать эти самые ноги на Запад, пока не поздно, а не поддерживать даром никому не нужного отечественного производителя».

«На Западе идеал русской женщины – очи долу и коса до пояса, а где у меня коса?» – после белокостюмного Сигизмунда Эдуардовича Оленька никак не обретет веру в себя. Тоже мне проблема – косу и приклеить можно. А Пьер или Луи и не разберет на фото, настоящая она или нет. А когда разберет – будет уже поздно.

Но Оленька не такая – она будет честно отращивать косу свою, неподдельную. И пусть на это уйдет еще лет пять, а может быть, даже шесть, семейную жизнь нельзя начинать с обмана.