Ковкие догмы

Самовар, свеча и томик Маркса. С этого все и началось┘
А.Куприн. Натюрморт с книгами и со свечой. 1911–1912. ГТГ, Москва

Сергей Кара-Мурза. Маркс против русской революции. – М.: Яуза, 2008. – 320 с. (Кара-Мурза представляет).

Когда в начале 90-х Сергей Кара-Мурза выпустил свои первые социологические книги, отношение к нему было в лучшем случае снисходительным. Подумаешь, еще один из ватаги ностальгирующих ретроградов! Кара-Мурза действительно никогда не скрывал, что его цель – масштабная апология «советской цивилизации». Выбранный им подход не был единственно возможным, но оказался самым плодотворным. Никто не ожидал, что из его полемических статей вырастет цельная, логичная, завораживающая своей архитектоникой конструкция. Из последних книг Кара-Мурзы можно заключить, что его задача как будто близка к завершению – остались косметические штрихи.

Основную идею Кара-Мурза, по-видимому, почерпнул у Николая Бердяева. Суть ее в том, что советская цивилизация вовсе не являлась порождением импортированного марксизма. Она была продуктом российской почвы, крестьянской общины и русских мессианских ожиданий. Все основные черты советского строя были предвосхищены в работах народников и даже славянофилов. Не большевики раскачали лодку российской государственности – это сделали бездари вроде Керенского. Но именно большевики воспрепятствовали распаду Российской империи на манер Австро-Венгрии или Османской империи.

Основные идеи последней книги Кара-Мурзы лежат в том же теоретическом азимуте. В несколько утрированном изложении они сводятся к тому, что революция в России с самого начала была осложнена принципиальным и глубоким конфликтом с учением Маркса. Непререкаемый постулат марксизма гласил, что сопротивление капитализму, пока он не исчерпал своей потенции в развитии производительных сил, является реакционным. Но для России этот путь означал превращение в полуколонию, одну из стран капиталистической периферии, «подсобное предприятие Запада». Размышления на эту тему привели Ленина к разрыву с классической версией марксизма и созданию теории революции «в одной отдельно взятой стране». Скрыв этот антимарксистский разворот с помощью риторики и диалектических ухищрений (от своих последователей, но не от критиков – меньшевиков и западных марксистов), Ленин фактически заложил в основание советского государства мину замедленного действия, которая не преминула взорваться в конце 80-х.

Мина эта состояла в том, что советское обществоведение приучало к тому, что движущей силой истории является классовая борьба. Под давлением этой установки общество перестало понимать и даже замечать те процессы, которые происходят с иными, нежели классы, объединениями людей и прежде всего с народами.

Как показывает Кара-Мурза, в аутентичном марксизме, когда речь заходит о крупных столкновениях, в которых затрагивается интерес Запада как цивилизации, субъектами исторического процесса оказываются вовсе не классы, а народы. Романтический образ грядущей революции пролетариата для Маркса и Энгельса – это что-то вроде «нового опиума народа». В критические моменты этот образ отодвигается в сторону, и история трактуется ими как борьба народов. В возникающей тогда картине нет и следа объективности, гуманизма и даже универсализма. Интересы Запада ставятся превыше всего.

Кара-Мурза приводит соответствующие фрагменты (две трети книги – цитаты), из которых следует, что мышление Маркса и Энгельса было пропитано евроцентризмом (Кара-Мурза использует это слово вместо привычного «европоцентризм») и его ингредиентом – русофобией. По мнению основоположников марксизма, народы делятся на прогрессивные и реакционные. «При этом, – пишет Кара-Мурза, – категории свободы и справедливости, как основания для оценки народов в их борьбе, отбрасываются. Народ, представляющий Запад, является по определению прогрессивным, даже если он выступает как угнетатель. Народ-«варвар», который борется против угнетения со стороны прогрессивного народа, является для классиков марксизма врагом и подлежит усмирению вплоть до уничтожения». Нужно ли говорить, что славян основоположники относили к реакционным народам.

Фактически Маркс и его мастиф Энгельс выдвинули доктрину мироустройства под эгидой Запада и выступили как идеологи колониальной политики буржуазии западных держав – как в самой Европе, так и за ее пределами. За это Михаил Бакунин и критиковал Маркса. Он опасался, что после победы революции «славяне станут к победоносному немецкому пролетариату в такое же рабское положение, в каком последний находится по отношению к своей буржуазии».

Как показывает Кара-Мурза, марксистская доктрина в ее классической форме была системным отрицанием мировоззренческой матрицы, на которой был собран русский народ. Но партия, размахивающая текстами Маркса и Энгельса, где черным по белому говорилось, что мировая революция сотрет с лица земли русский народ и даже самое его имя, не имела никаких шансов возглавить русскую революцию. Поэтому Ленину пришлось выставить ренегатами тех, кто как раз исходил из принципиальных положений марксизма, не отступая ни от его буквы, ни от его духа. Созданная Лениным теория революции, заключает Кара-Мурза, это «принципиально иная теория, можно даже сказать, что она является частью другой парадигмы, другого представления о мироустройстве, нежели у Маркса».