Писатель больше не пророк

Писатель – это пророк. Пророк учит от лица общества в целом, учит простых смертных – частных лиц. Говорит банальности – не убий, не укради, мой руки перед обедом. Другое дело – мудрец. Мудрец – частное лицо, говорящее банальности частным лицам от своего имени. Говорит он, в сущности, то же самое, что пророк. Но для того, чтобы некто мог говорить от своего имени, требуется сознательность. Индивиды не просто должны бояться кары Божией, но и внутренне соглашаться, что бывают люди умнее их. Для того чтобы стало так, необходима длительная работа жрецов, идущих вослед пророкам. Вослед же жрецам идут мудрецы. Вослед мудрецам – философы, которые уже не мудры, но только любят мудрость. Но до их времен России пока не дожила.

Точно так же было когда-то в античной Греции. Сначала шли поэты, которые считались боговдохновенными – в позднейших сочинениях ссылка на Гомера была хорошим тоном, почти как в Средние века – на Священное Писание. На смену им явились мудрецы, от которых осталось мало, кроме умных рациональных поучений житейского характера. Наконец, их сменила греческая философия. Благодаря Платону и Аристотелю мы помним и их предшественников, которые в ином случае не занимали бы такое важное место в нашей культуре.

Аналогичным же образом развивалась Германия, где эпохе великих философов, Кантов и Гегелей предшествовала эпоха поэтов. Россия тоже шла по этому пути, но всё испортила революция. Россия затерялась между временем мудрецов и временем пророков. Писатели – Достоевский, Толстой – говорят, конечно, не от своего имени. А от лица Интеллигентности, всеобщей Совестливости и прочих хороших вещей. Собственно говоря, Достоевский вещает от имени «слезинки ребенка», Толстой – от имени «всеобщего опрощения». Они – пророки этих сущностей. И потому им позволяется все, ибо нет никого, кто мог бы оспорить самоценность их слов. На смену им шел русский философ, а на самом деле – просто мудрец в античном смысле – Розанов, который на вопрос «что делать?», извечный и будто бы не разрешимый вопрос русской интеллигенции, отвечал просто: «Как что делать: если это лето – чистить ягоды и варить варенье; если зима – пить с этим вареньем чай». Это – уже не боговдохновенные строки пророка, это – простая речь мудреца. В его словах на первый взгляд все не ново. Да просто сказаны они в первый раз.

Трагедия Толстого как раз в том и состоит, что это пророк, отрекшийся от пророческой своей миссии в пользу должности мудреца. Решив опрощаться и писать сказки для крестьянских детей, бывший пророк стал смешон, как смешон волшебник, в миг утративший магию.

Революция прервала только наметившийся век мудрецов. «Вехи» никому не помогли и никого не спасли. Потому Россия и стала «литературной страной», осталась в собственном дофилософском прошлом. Советский период – это период сознательного культивирования великой пророческой литературы, культивирования статуса писателя. Что неудивительно. СССР – время политически победивших пророков. И Ленин, и Сталин, и тем паче Троцкий были именно литераторами. И лишь крах СССР вернул Россию на рельсы естественного процесса. Снова появились мудрецы. Дмитрий Галковский и Константин Крылов – их ярчайшие представители. Не следует думать, что мудрец «мал». Его истины просты, но это истины, проповедуемые народу-ребенку. «Если выпить из бутылочки с надписью «яд», рано или поздно почти всегда почувствуешь легкое недомогание». Взрослый удивится, если ему прочесть такую нотацию, для дитяти она спасительна.

Глядя на современных российских писателей, понимаешь, что время пророков прошло. И хотя вылет совы Миневры задерживается, в моде другие герои. Быть может, из ныне живущих Пелевину суждено стать последним писателем-пророком. Дальше только попса и гламур.