Белорусская православная церковь перед лицом нового социализма

Митрополита Минского Вениамина (Тупеко) нередко привлекают к мероприятиям государственнической направленности. Фото с сайта www.church.by

Белорусская православная церковь (БПЦ) прошла перерегистрацию в органах власти Республики Беларусь (РБ). Уполномоченный по делам религий и национальностей Александр Румак в торжественной обстановке передал регистрационные документы патриаршему экзарху митрополиту Минскому и Заславскому Вениамину (Тупеко). Ранее перерегистрация была объявлена обязательной для всех религиозных организаций республики и предписана новым законом «Об изменении законов по вопросам деятельности религиозных организаций» от 30 декабря 2023 года. Закон вступил в силу 6 июля, и БПЦ прошла процедуру 20 сентября, первой из всех конфессий.

Новый закон содержит положения, которых нет в законодательствах других постсоветских стран. Например, о том, что духовное образование, литература и любые другие материалы религиозного содержания не должны противоречить «общепризнанным традиционным ценностям белорусского народа и идеологии белорусского государства». Также, согласно закону, руководителем любой религиозной организации в стране должен быть теперь не просто гражданин Республики Беларусь, но гражданин, постоянно здесь проживающий. Кроме того, ограничена возможность перевода церковной недвижимости в подчинение какого-либо зарубежного центра. Установлено, что недвижимое имущество религиозных организаций, зарегистрированных и осуществляющих деятельность в Республике Беларусь, не может отчуждаться в пользу иностранных юридических и физических лиц.

В целом новый закон резко ограничивает возможности для влияния любых заграничных центров на религиозную сферу в республике. Иностранное вмешательство давно тревожило белорусского президента Александра Лукашенко ввиду того, что все религиозные организации его страны де-факто имеют зарубежное руководство. «Особенностью Беларуси является то, что центры управления традиционных конфессий расположены за пределами страны. Как мы видим, сегодня ряд из них оказались в эпицентре вооруженных конфликтов», – заявил Лукашенко на встрече с членами Синода БПЦ в марте с.г. Любопытно, что хотя на словах белорусский лидер противостоит прежде всего «деструктивным влияниям с Запада», на деле новый закон ограничивает не только «деструктивное западное», но и вообще любое иностранное влияние. То есть и московскую церковную власть – тоже. В частности, в сравнении с прежней версией закона новая еще более ограничила возможности Москвы назначать в Минск своего кандидата в качестве экзарха. По крайней мере им более не сможет стать приезжий «варяг» из России вроде прежнего митрополита Минского Павла (Пономарева). После перерегистрации название «Белорусская православная церковь» окончательно вытеснит термин «Белорусский экзархат» даже в быту, что также символизирует собой прогрессирующую автономизацию Минска от Москвы.

За действиями Лукашенко, безусловно, стоит политика. Речь о курсе на «национализацию религии» и об активном внедрении на территории республики китайского опыта. Белоруссия давно стала самой «китаизированной» из постсоветских республик в экономическом плане, так что, можно сказать, теперь пришла очередь духовной сферы. Лукашенко изначально стоял на позиции максимального сохранения социалистического наследия в стране. Например, наряду с колхозами в Белоруссии сохранился такой институт советской системы, как уполномоченный по делам религий и национальностей. По законам РБ, теперь его назначает лично президент по предложению совета министров. И все же действовавшее с 1990-х годов законодательство о религии было довольно либеральным.

Исторически главным толчком к пересмотру прежнего, условно-либерального законодательства стало участие священников в протестных митингах четырехлетней давности. 22 августа 2020 года в Гродно белорусский президент возмущенно заявил: «Меня удивляет позиция наших конфессий. Дорогие мои священнослужители, остепенитесь и займитесь своим делом. В храмы люди должны приходить молиться! Церкви, костелы – не для политики. Туда люди душой должны приходить, как это было всегда. Не идите на поводу у отщепенцев. Вам будет стыдно и позорно за то, какую вы, некоторые, позицию занимаете сейчас. И государство с безразличием на это смотреть не будет».

Лукашенко сдержал слово, и обновленный закон «О свободе совести и религиозных организациях» обозначил красные линии для белорусского духовенства. В частности, статья 193–1 предусматривает уголовную ответственность за участие в деятельности незарегистрированной религиозной организации и устанавливает санкцию в виде штрафа или лишения свободы сроком до двух лет. Кроме того, всем религиозным организациям прямо запрещается политическая деятельность (п. 7 ст. 8), хотя и остается право «участвовать в общественной жизни» (п. 6 ст. 8). Фактически протесты подтолкнули Лукашенко к тому, чтобы сильнее закрутить гайки в отношении всех лидеров мнений, включая церкви. Поэтому сейчас в Белоруссии осознанно выстраивается китайская (в основе своей советская) система отношений государства и религий. То есть максимум светскости в сочетании с детальным контролем государства за религиозными организациями и противодействием любому иностранному вмешательству по религиозным каналам.

«Китаизация» церковной жизни в Белоруссии пока что остается довольно поверхностной. Хотя бы потому, что в отличие от Китая официально принятой идеологии, на которую якобы должны ориентироваться теперь авторы религиозной литературы, у Белоруссии просто нет. Лукашенко на случай таких вопросов обычно отшучивается. Например, 7 января 2008 года во время посещения Свято-Духова кафедрального собора в Минске он назвал главным идеологом страны... Белорусскую православную церковь. Сама БПЦ вынуждена была тогда оправдываться перед журналистами и отрицать свою причастность к какой-либо идеологии.

Очевидно, что «китайские» увлечения Лукашенко органично вписались в его представления о церковности, сформированные под воздействием его друга и наставника митрополита Филарета (Вахромеева). Филарет, выдающийся церковный деятель из «никодимовского гнезда», то есть ученик и соратник митрополита Никодима (Ротова), с 1978 по 2013 год безраздельно управлял церковью в Белоруссии и вплоть до своей кончины в январе 2021 года оказывал колоссальное влияние на взгляды Батьки. Именно Филарет сформировал у Лукашенко представление об идеальном церковном руководителе для Белоруссии.

Филарет не просто поднял из руин разрушенную советской властью Минскую епархию, но заложил основы особого белорусского православия. Именно при нем впервые возникло выражение «Белорусская православная церковь». Как и его тезка Филарет (Денисенко) в Киеве, белорусский Филарет последовательно проводил политику автономизации своей вотчины в рамках Московского патриархата, однако делал это гораздо более плавно, тонко и по-никодимовски – полагаясь не столько на формальные критерии и уставы, сколько на объективные показатели. Он много работал с местной интеллигенцией и историками, при участии которых еще при советской власти, в 1984 году, провел через Священный синод РПЦ решение об учреждении Собора белорусских святых и установлении в их честь общецерковного празднования. Филарет поощрял введение белорусского языка в богослужение, а в 1989 году он лично возглавил Библейскую комиссию митрополии, которая осуществила перевод Евангелия от Матфея на белорусский. В 1991 году, на фоне распада СССР, Филарет инициировал повышение статуса Минской митрополии в рамках РПЦ и провозглашение себя первым в истории патриаршим экзархом всея Беларуси. Тем самым продемонстрировав, что в отличие от Филарета украинского Филарет белорусский не склонен рубить с плеча и жечь мосты. Что в случае уступок он всегда договороспособен (то же качество он проявил и при патриарших выборах 2009 года, сняв свою кандидатуру в пользу нынешнего патриарха Кирилла). Эту гибкость, или, по выражению племянника Филарета, протоиерея Георгия Вахромеева, «умение примирить непримиримое», Лукашенко тоже, безусловно, ценил.

Главное же, что привнес в белорусское православие Филарет (Вахромеев), – это особый, белорусский извод никодимовской традиции. Белорусскому лидеру, нацеленному на сохранение в стране основ советской экономики, явно импонировала тема соединения православия с социализмом – одна из центральных в никодимовском наследии. Среди представителей «никодимовского гнезда» вопрос был остро дискуссионным, и не все ученики Ротова разделяли здесь его энтузиазм. Как признавался автору статьи один из младших сподвижников Никодима, «была у него одна ошибка: он искренне верил, что советскую власть можно воцерковить». Люди из ближайшего окружения Никодима в частных беседах называли это idée fixe и даже одним из главных заблуждений жизни своего учителя. Потому что на выходе воцерковление советской власти оборачивалось скорее «осоветчиванием церкви». По сути, Белоруссия оказалась единственной страной из республик бывшего СССР, где эту смелую никодимовскую фантазию попытались реализовать на практике.

Вместе с тем нынешние новации в белорусских церковно-государственных отношениях явно выходят за рамки того, что считалось допустимым при митрополите Филарете. Для Вахромеева, как и в целом для архиереев «никодимовского гнезда», при всей их нацеленности на диалог церкви и государства, все разговоры о «государственной церкви» всегда были безусловной красной линией, которую нельзя пересекать. В 2003 году в интервью «Комсомольской правде» Филарет уверенно отверг идею придания БПЦ государственного статуса: «Природа церкви и природа государства различны, как и их предназначение для общества. Необходимость сотрудничества духовной и светской властей исторически очевидна, потому что осуществляется оно для блага народа, а не из каких-то надуманных интересов. Святая церковь – это и есть народ, и потому совершенно понятно, что у церкви нет стремления стать «государственной». Тем не менее 20 лет спустя, в марте 2023 года, Лукашенко в Послании белорусскому народу и Национальному собранию заявил, что разговоры церковных деятелей о «церковно-государственном договоре» он отныне считает бессмысленными: «Церковь внутри этого государства. Вы что, хотите отделиться от государства и выйти в сторону?» По словам белорусского лидера, время рассуждать об отдельных интересах церкви и государства миновало: «Пора засучивать рукава и работать всем вместе».

Выступления Лукашенко в отношении «церковников» чисто стилистически давно выходят за рамки церковно-государственного этикета, негласно обозначенного в Московской патриархии со времен патриарха Алексия II и митрополита Филарета, и превосходят даже шутки Владимира Жириновского. Фактически на всем пространстве бывшего СССР Белоруссия – единственная страна, где президент может выступать на заседании Синода, проповедовать в храмах и «в лоб» отчитывать церковных иерархов («что ж это за уровень такой?!»). Реформаторские идеи Александра Григорьевича вроде разрешения монахам жениться и иметь детей (а то «начинается и педофилия, и мужеложество») или разрешить всем людям сидеть во время богослужения («а то, извините, стоим колом там по два, по три часа, кто молится, а кто думает: скорей бы это закончилось!») вызывают смех у публики и чувство неловкости у церковных чиновников. Но говорить об этом неполиткорректно, ведь Белоруссия – редкая на сегодняшний день страна, куда патриарх Московский, по его словам, может приехать «как к себе домой».

Московская патриархия никак официально не комментировала последние белорусские нововведения. При этом новость о перерегистрации устава БПЦ была опубликована на официальном сайте РПЦ. Какое-либо недоумение в адрес белорусского руководства в текущей политической обстановке едва ли будет высказано. А с учетом непростой ситуации в мировом православии и пылающей Украины Московский патриархат будет максимально лоялен к происходящему, при условии того что Белоруссия останется в составе его канонической территории. Здесь стоит вспомнить, что однажды Лукашенко уже всерьез встревожил руководство РПЦ, когда в октябре 2010 года слетал на личном самолете в Стамбул и нанес визит патриарху Константинопольскому Варфоломею. Тогда сразу несколько греческих телеканалов («Антенна», ALTER, студия NET государственного телевидения Греции) сообщили, что темой разговора белорусского лидера с Варфоломеем была возможность предоставления Константинополем автокефалии Белорусской церкви. Ту же информацию подтвердила «Газета.ру», ссылаясь на источник в окружении митрополита Филарета. Едва ли речь могла идти о реальных намерениях. Скорее белорусы тем самым просто пощекотали нервы Москве и добились режима еще большей де-факто самостоятельности. Повторения и дальнейшего развития этой истории в Москве явно никто не желает.