Коварная маклюра, зубик кашалота и валюта «Чашки чаю»

Караимские кенасы превратились в шаблонную достопримечательность Евпатории, так что о них и упоминать лишний раз нет необходимости. Фото с сайта www.little-jerusalem.ru

Многие заслуживающие внимания локации Евпатории не упоминаются в путеводителях, не входят в традиционные маршруты гостей города. Следует искать их самому. Нет необходимости лишний раз писать, например, о кенасах – молитвенных домах караимов, так что наш рассказ будет о другом.

Радует, что до некоторых объектов с богатой историей можно доехать за копейки на известном евпаторийском трамвае, которому, между прочим, исполнилось 110 лет. Трамвай, дребезжа и качаясь, неспешно доставит вас с периферии в центр, скажем, к старинному двухэтажному Дому Ракова, что на улице Революции.

Точную дату его постройки определить невозможно. До революции дом принадлежал уважаемой в городе семье Владимира Саввича Ракова. Второй этаж и в наши дни остается жилым, его комнаты продолжают сдаваться, о чем красноречиво свидетельствуют чьи-то развевающиеся на веревках, сохнущие купальные принадлежности. А первый этаж изначально предназначался для использования в коммерческих целях.

В годы Гражданской войны тут было популярное кафе еврейского общества «Чашка чаю». В связи с обострением «разменного голода» тогда повсюду начали выпускать разменные боны, создало свои «деньги» и «Чашка чаю» – достоинством в 50 копеек, 1, 3, 5 и 10 рублей. Производство собственных бон объяснялось недостатком на рынке денежных знаков, немалую роль играли и экономические интересы, так как клиент, получивший «сдачу» бонами, вынужден был прийти сюда опять, чтобы истратить полученное, в иных трактирах такое не принимали.

На евпаторийских столбах часто встречаются объявления со странным содержанием, напоминающим заклинание для вызова злых духов или рецепт варева ведьмы: «Куплю зубик кашалота, бивень мамонта, клык моржа, волосы, не седые и не крашенные, не короче 40 сантиметров» или «Продам свежесобранную крымскую мaклюру».

В Евпатории действительно повсюду встречается этот круглый плод с морщинистой, пупырчатой оранжево-зеленой кожей, по форме и окраске напоминающий апельсин, его еще называют «Адамово яблоко». Это и есть та самая маклюра. Ее диковинные плоды активно реализуют предприимчивые старушки на стихийных развалах, располагая зеленые шары в коробках, прямо на земле. Их также можно увидеть на прилавках сувенирных лавочек. Подобный хитрый ход рассчитан на приезжих, ведь сами южане могут собрать маклюру совершенно бесплатно. «Адамово яблоко» растет на высоких деревьях с пышной раскидистой кроной. Однако употреблять эти дары природы в пищу нельзя, они ядовиты. Покупать их с рук также не имеет смысла. Они обладают лечебно-косметологическими свойствами, но используются для промышленного выпуска кремов, мазей, зубных паст, гелей, шампуней, бальзамов и пр. И если вам хочется попробовать маклюру – отправляйтесь в евпаторийские аптеки.

«Старая морская аптека», первое частное фармацевтическое предприятие в Крыму, открылась 18 ноября 1823 года и работает до сих пор.  Фото Сергея Светлицкого/PhotoXPress.ru

На втором этаже роскошного особняка Рофе постоянно проживал, а на первом – благополучно продолжал фармацевтическое дело своего отца. Исаак Соломонович Рофе, отец Авраама, по роду своей деятельности также был связан с лекарственными и аптечными делами и за усердную службу отмечен серебряной медалью на Аннинской ленте. Награда предназначалась для не дворян и «инородцев» (евреев, караимов и т.д.).

Достоверность этого факта не проверить, но горожане уверяют, что Авраам Рофе лично решил сделать здесь музей-аптеку, разместив аптечные приспособления на стеллажах. Из этих предметов и состоит нынешняя выставка, где представлены посуда, ручное оборудование и механизмы, применявшиеся при изготовлении лекарств, старинные рекламы, прейскуранты цен и другие аптекарские мелочи тех лет, винтажная мебель, несколько ступок, аптекарские весы, стеклянные баночки, куда помещались всевозможные снадобья. Поскольку экскурсовода тут нет, посетители сами знакомятся с экспонатами по сопроводительным надписям и табличкам.

А теперь – о грустном. В одну из своих поездок в этот приморский город я посетила старое еврейское, уже недействующее кладбище на Новоселовском шоссе, в заброшенной промзоне. Объект граничит с недействующим караимским и – через железную дорогу – православным погостами. Оно было открыто в 1831 году, а закрыто в 1960-х годах в связи с созданием нового общегородского гражданского кладбища, уже не связанного с этнорелигиозными общинами.

Заглядывая в древнюю арку, предваряющую разбросанные повсюду мацевы – традиционные еврейские надгробия, символы памяти об усопшем, попадаешь в мир высокой некошеной травы, опасного репейника, верблюжьих колючек, заржавевших оград и отдельных кусков разбитых могильных надгробий, многие из которых давно превратились в руины. Более половины памятников разгромлено или перевернуто.

Один из явно дореволюционных могильных монументов, дерево скорби из черного гранита, был вторично использован: мраморную табличку с именем первого хозяина памятника демонтировали, поставив другую (она тоже не сохранилась). Некоторым захоронениям на этом еврейском кладбище свойственна интересная форма: на традиционном «дереве скорби» вместо цветка лилии – пятиконечная звезда с серпом и молотом. Довоенные эпитафии преимущественно билингвальны (русский и иврит), послевоенные – большей частью русскоязычны.

В районе станции Евпатория – Товарная, на улице 51-й Армии, после долгих препирательств с охранником можно «прорваться» к монументу жертвам Холокоста – пробирающей до мурашек шестиметровой стеле, открытой в советский период и реконструированной в начале 2000-х. К сожалению, памятник расположен на закрытой, ведомственной территории Крымской геологоразведки, напоминающей заброшенную зону отчуждения. Доступ к объекту преграждают высокий забор, суровый охранник и масса бюрократических препонов.

В этом убеждаюсь лично, отправившись к бывшей расстрельной яме на окраине города вместе с местными активистами – Геннадием Прицкером, раввином Менделом Гитманом и другими крымчанами, долгие годы безуспешно сражающимися за то, чтобы местные власти открыли дорогу к мемориалу. «Каждый наш проход сюда начинается со скандалов, нас не пускают на эту территорию. А мы хотим сделать вокруг этого памятника современное общественное пространство!» – возмущается Прицкер, узнавший о многострадальном монументе в 2012 году и с тех пор написавший чиновникам не одно письмо. Увы, в ответ ему приходят лишь отписки. Обиднее всего, по его словам, то, что половина жителей города и вовсе не знает про это полное ужаса, боли и скорби место, ценность которого – ничуть не меньше остальных крымских сооружений, посвященных жертвам нацизма.

Здесь покоятся 2 тыс. евреев, а также крымчаки, военнопленные. Памятник открыли в 1967 году, а в 2002-м при поддержке еврейской общины города реконструировали. Но до сих пор не установили мемориальную табличку с именами всех погибших. В Москву я уезжала с обещанием помочь этим людям, но сделать что-либо мне до сих пор не удалось.