Абхазский церковный треугольник

Фото сайта anyha.org

Передача в собственность РФ госдачи в Пицунде спровоцировала очередную волну споров по абхазскому церковному вопросу. Абхазские Telegram-каналы задаются вопросом, не отправится ли вслед за пицундской резиденцией в «родную гавань» комплекс Ново-Афонского монастыря. А в Грузинской православной церкви (ГПЦ) предостерегают Московский патриархат от вторжения на чужую каноническую территорию и от незаконной «аннексии» Цхум-Абхазской епархии. Эксперты с грузинской, российской и абхазской сторон рассуждают, есть ли выход из этого церковного бермудского треугольника на Кавказе.

Абхазскому церковному вопросу в его нынешнем виде – более 30 лет. С тех пор как завершилась грузино-абхазская война 1992–1993 годов, на территории республики не действуют канонические церковные институты. С точки зрения церковного права Абхазия остается частью канонической территории Грузинской церкви, что подтверждено томосом об автокефалии ГПЦ 1943 года. Томос был выдан Русской православной церковью, и РПЦ никогда публично не оспаривала обозначенные в нем границы юрисдикции Грузинского патриархата. Они совпадают с границами бывшей Грузинской ССР.

В то же время начиная с 1993 года ГПЦ не контролирует церковную жизнь в Абхазии. Все грузинские священнослужители, включая последнего Цхум-Абхазского епископа, ныне митрополита Даниила (Датуашвили), эвакуировались из Абхазии после поражения Грузии в войне. Приезд грузинского духовенства на территорию частично признанной республики с тех пор невозможен. Сегодня осталось всего два священнослужителя ГПЦ, которые находятся там на законных церковно-правовых основаниях, – это абхазы, рукоположенные грузинскими архиереями, священник Виссарион Аплиа и иеродиакон Давид (Сарсания). Ни один из них не является епископом, Виссариону – 76 лет, а иеродиакон не может даже совершать самостоятельно церковные таинства.

«Восполнить» недостаток духовенства в Абхазии начиная с 1990-х годов пытается РПЦ. На территорию республики приезжают командированные или заштатные священники, окормляющие, в частности, дислоцированные здесь российские военные части. Несколько жителей Абхазии были рукоположены в священный сан в РПЦ и по возвращении на родину начали служить там постоянно. Часть из них вместе с Аплиа объединились в Абхазскую православную церковь (центр – в Сухуме, при Благовещенском кафедральном соборе). С точки зрения церковного права АПЦ – «самопровозглашенная», то есть не признанная ни одной из поместных православных церквей. Возглавляет ее женатый священник, что в каноническом плане абсурдно (предстоятелем церкви может быть только лицо в епископском сане).

В 2011 году кризис в абхазском православии был усугублен своеобразным церковным двоевластием: в параллель к АПЦ была создана вторая церковная структура, Священная митрополия Абхазии (СМА) с центром в Ново-Афонском монастыре. Сегодня ее возглавляет архимандрит Дорофей (Дбар), клирик Элладской православной церкви, которого с 2023 года РПЦ считает изверженным из сана. В АПЦ называют представителей СМА «раскольниками», священнослужители обеих структур не поддерживают контактов друг с другом. Лидеры СМА пытались инициировать примирение с АПЦ и создание единой церковной структуры в Абхазии. В 2011 году они пригласили представителей АПЦ на «церковно-народное собрание» в Новом Афоне, предложили создать общий совет из делегатов от обеих групп духовенства и составить общее письмо к главам православных церквей с просьбой созвать межцерковную согласительную комиссию. Однако АПЦ отказалась от участия в собрании, что сделало инициативу бессмысленной. СМА разослала свое письмо патриархам, но, за исключением Сербской церкви, больше никто на него не откликнулся. Константинопольский патриарх Варфоломей, которому лидеры СМА предлагали стать инициатором созыва межправославной комиссии, от предложения отказался.

Одной из центральных тем конфликта СМА и АПЦ является вопрос принадлежности Ново-Афонского монастыря. АПЦ неоднократно призывала «изгнать раскольников» из Нового Афона, в 2019 году сторонники Аплиа даже организовали поход на монастырь, но он был пресечен спецслужбами Абхазии. Конфликт вокруг монастыря подогревается праворадикалами в РФ. Они заявляют о необходимости передачи монастыря под управление РПЦ, так как это «памятник Российской империи» и «русский монастырь, построенный на русские деньги».

«У России и РПЦ есть виды на Ново-Афонский монастырский комплекс, – полагает член экспертного совета отдела по связям с общественностью Грузинской патриархии, профессор Университета Григола Рубакидзе (Тбилиси) политолог Паата Закареишвили. – Россия очень ревниво смотрит на то, что она не может управлять им. Там очень много помещений, там можно было бы организовать паломнический центр, куда приезжали бы российские верующие».

В то же время попытка «отнять» монастырь у Абхазии, по мнению эксперта, была бы невыгодна РПЦ и России: «У той группы священников, что служат в Ново-Афонском монастыре, есть поддержка народная, гражданская. Тогда как у АПЦ и Виссариона Аплиа есть только поддержка России. Потенциально это только спровоцирует антироссийские настроения». Кроме того, напоминает Закареишвили, и монастырь, и вся Абхазия находятся в юрисдикции Грузинского патриархата, а наместник, иеродиакон Давид (Сарсания), клирик ГПЦ, поэтому «Грузинская церковь не сможет поддерживать Московский патриархат после такого демарша». «Если РПЦ сейчас в одностороннем порядке отправит туда своего епископа, это ей ничего не даст, – считает эксперт. – Она и так управляет там ситуацией, а так она просто поссорится с Грузинской церковью, которая сегодня настроена пророссийски. Во всех вопросах, которые возникают между Московским и Константинопольским патриархатами, Грузинская церковь всегда на стороне РПЦ». «Если РПЦ попытается присоединить Абхазскую епархию, Грузинская церковь тут же признает Православную церковь Украины, и по многим другим вопросам она может изменить свою позицию с условно промосковской на проконстантинопольскую», – предполагает Закареишвили.

«В любом случае вопрос о церковном статусе Абхазии должен решаться в Тбилиси», – считает член экспертного совета отдела по связям с общественностью Грузинской патриархии теолог Леван Абашидзе. По мнению эксперта, абхазский церковный вопрос требует более активной позиции ГПЦ: «Грузинская иерархия верит, что Абхазия вернется в Грузию. Для них Абхазия – это Грузия, и точка. Поэтому основная политика ГПЦ – не допустить, чтобы другая церковь официально «зашла» на территорию Абхазии. По-моему, эта политика несколько ущербная, потому что в Абхазии живут люди, они нуждаются в духовном окормлении, и этот вопрос надо решать, какая-то дипломатия тут нужна». По словам Абашидзе, существующие в Абхазии неканонические церковные структуры при этом не могут быть субъектами переговоров с ГПЦ: «Факт в том, что в Абхазии духовенство делится на две партии – пророссийскую и прогреческую (имеются в виду группы Аплиа и Дбара. – «НГР»). А я считаю, что этот вопрос надо решать в основном с Грузинской церковью. Я знаю, что 25 лет тому назад иеродиакон Давид (Сарсания) побывал в Тбилиси и пытался наладить отношения с ГПЦ, но безуспешно. В любом случае со стороны грузинской иерархии никакого интереса к этим двум сообществам (АПЦ и СМА) нет, потому что Грузинская церковь не будет говорить с какими-то там «самозванцами». Это даже не вражда, это просто игнорирование». ГПЦ, по словам Абашидзе, «на создание автокефальной Абхазской церкви никогда не согласится». Но в то же время она могла бы организовать церковную жизнь в Абхазии путем переговоров с другими церквами и приглашения туда канонических священнослужителей. «Возможно, стоит говорить о каком-то временном решении, о компромиссе между ГПЦ, РПЦ и Константинополем. О том, чтобы назначить туда временного епископа, – например, этнического абхаза, рукоположенного в Константинополе или в Москве. Но чтобы это осуществить, нужно, чтобы на это согласились и абхазские власти, и ГПЦ», – полагает эксперт.

Среди абхазского духовенства нет единого мнения по вопросу выхода из кризиса. Аплиа полагает, что инициатива в абхазском церковном вопросе должна исходить от Московского патриарха, а переговоры с ГПЦ не нужны. Называть Абхазию канонической территорией ГПЦ, по мнению Аплиа, сегодня просто абсурдно: «Абхазия никогда не была под рукой Грузии, только в советское время». Сам себя он, по его словам, уже давно не считает клириком ГПЦ: «Раньше был, потом перестал им быть». «Мы, конечно, хотим соединиться с Московским патриархом, – отмечает священник, – Мы и были вместе с ним до революции 1917 года» (абхазские православные приходы входили в состав единой Православной российской церкви, патриаршество на тот момент было ликвидировано. – «НГР»). «Для нас важно, что Московский патриархат нам сегодня дает возможность молиться Богу на абхазском языке в отличие от Грузинской церкви», – рассказал Аплиа. При этом речь должна идти не о создании в Абхазии епархии РПЦ, а о сохранении АПЦ в качестве автономной церкви «в союзе с Московским патриархатом». «Вхождение в состав – это неправильно, это советские выдумки», – говорит Аплиа. Переговоры с представителями СМА священник считает невозможными, поскольку «они позиционируют себя православными, но по делам отпали от православной веры», к тому же глава этой структуры, Дорофей (Дбар), лишен сана в РПЦ, и «к церкви Православной он отношения не имеет». Ново-Афонский монастырь, по мнению Аплиа, должен принадлежать АПЦ, а наместник монастыря иеродиакон Давид (Сарсания) «не имеет отношения к отцу Дорофею», но все равно «он не имеет отношения к монастырю». Тут у Аплиа такой аргумент: «Я этого не благословлял».

Более мягкой позиции придерживается настоятель монастыря Святителя Иоанна Златоуста в Команах игумен Игнатий (Киут) – выпускник Московской духовной семинарии, рукоположенный в РПЦ. Сегодня он руководитель Отдела внешних связей АПЦ, но в отличие от Аплиа числится клириком РПЦ, а не ГПЦ. По его словам, вопрос канонического статуса абхазских приходов может быть разрешен только после того, как РПЦ прояснит свою позицию: «Мы пока ничего не знаем, что и как, как поведет себя Московская патриархия. Пока мы просто служим и молимся как можем». В то же время переговоры со СМА, по его мнению, потенциально возможны: «Сейчас у нас сложные отношения, но в будущем они могут и поменяться и стать хорошими. Через время, через покаяние, Господь может нас всех объединить».

Наместник Ново-Афонского монастыря, второй кроме Аплиа клирик ГПЦ в Абхазии, иеродиакон Давид (Сарсания) считает, что решать абхазскую церковную проблему можно только через совместные переговоры ГПЦ, РПЦ и представителей разных групп абхазского духовенства: «С точки зрения церковного права не признавать юрисдикции Грузинской церкви на территории Абхазии нельзя. Можно спорить с тем, насколько это правильно, но сегодня это так. Несмотря ни на что, пока мы остаемся в юрисдикции ГПЦ. Все здравомыслящие священнослужители Абхазии – не только из Священной митрополии, но и из Абхазской православной церкви – сегодня это понимают. Таковы каноны Церкви, противоречить им нельзя. И мы должны обсуждать только канонические способы выхода православных приходов Абхазии из ГПЦ».

По словам Сарсания, обвинения в адрес СМА в том, что она «контролируется Константинополем», беспочвенны: «Мы никогда не планировали учреждать в Абхазии Константинопольский экзархат. Наше Церковно-народное собрание 2011 года, что было задолго до неканонических действий Константинопольского патриархата на Украине, обратилось к Константинопольскому патриарху с просьбой созвать межправославную комиссию для решения абхазского церковного вопроса. И мы прекрасно понимали, что Константинопольский патриарх не может действовать на территории Абхазии в обход Грузинского патриарха».

По мнению Сарсания, церковным иерархам в разрешении абхазского вопроса необходимо учитывать настроения в местном церковном сообществе: «Путей три. Первый вариант – восстановить в Абхазии структуры Грузинской церкви. Но если говорить о позиции православных верующих Абхазии, то, по моим наблюдениям, они не готовы сегодня признать над собой юрисдикцию Грузинской церкви. Их сознание против того, чтобы быть частью ГПЦ. Более предпочтительный для них второй вариант – быть вместе с Русской православной церковью, но иметь при этом определенную самостоятельность. Был третий путь, который предлагал архимандрит Дорофей (Дбар), – добиваться создания межправославной комиссии под председательством Вселенского патриарха с целью восстановления древней автокефальной Абхазской церкви. Но прошедшие годы показали, что этот путь не соответствует чаяниям большинства православных верующих Абхазии».

Дискуссия о статусе монастыря в Новом Афоне, по мнению Сарсания, не должна искусственно политизироваться и приводить к конфликту между Россией и Абхазией: «Наш монастырь – это прежде всего памятник русского афонского монашества. Я свято отношусь к памяти всех тех людей, кто создавал наш монастырь, это были титаны духа, и я всегда поминаю их в молитвах. Для меня самое главное, чтобы наш монастырь существовал и возрождался, чтобы в него приходили монахи вне зависимости от того, какой они будут национальности, пусть это будут и абхазы, и русские, и представители других народов. Главное, чтобы он выполнял свое изначальное предназначение. Монастырь не должен быть местом противостояния. Монастырь должен прежде всего быть духовным центром».