Рискованный абхазский гамбит РПЦ

Новоафонский монастырь – главный духовный и материальный «актив» Священной митрополии Абхазии. Фото Reuters

На сайте Майкопской и Адыгейской епархии 2 октября появилось сообщение о том, что решением местного церковного суда лишен сана иеромонах Дорофей (Дбар). Рядовое, казалось бы, дело – но есть нюансы.

Во-первых, Дбар не клирик Майкопской и Адыгейской епархии РПЦ,– он состоит в Гуменисской, Аксиупольской и Поликастрской митрополии Элладской православной церкви (ЭПЦ), причем числится там архимандритом, а не иеромонахом. При всем разнообразии подходов к правосудию в современном православии норма жизни для церкви – правосудие в рамках юрисдикции. Иными словами, клирика судят в той епархии, к которой он принадлежит. Почему делом священнослужителя ЭПЦ занимается Майкопский церковный суд, непонятно.

Во-вторых, новость о суде над Дбаром была почему-то обнародована задним числом – так, согласно документу, «решение утверждено архиепископом Майкопским и Адыгейским Тихоном 15.06.23». Единственное рациональное объяснение: накануне публикации, 1 октября, в соседней Новороссийской епархии на освящении Владимирского собора в Анапе присутствовал патриарх Кирилл. Архиепископ Майкопский ему там сослужил и мог получить инструкции.

Сам Дбар отказался давать комментарии. Согласно постановлению майкопского церковного суда, он обвиняется «в создании сообщества, противопоставляющего себя церкви, ведении деятельности, вносящей смущение в среду верующих, упорном непослушании правящему архиерею, клевете на священноначалие и досаждение словом ряду архипастырей». На данный момент вердикт еще не утвержден патриархом Кириллом, то есть с точки зрения РПЦ это странное решение в силу еще не вступило.

История Дорофея (Дбара) – часть церковно-политической драмы, которая длится в Абхазии с начала 1990-х годов и в которую по стечению обстоятельств оказались вовлечены сразу несколько поместных православных церквей – Грузинская, Русская, Элладская, а также Константинопольский патриархат. Дбар – этнический абхаз, выпускник Московской духовной академии, интеллектуал и богослов, преподаватель Абхазского государственного университета, старший научный сотрудник Абхазского института гуманитарных исследований им. Д. Гулиа. В 2001 году он стал иеромонахом в Майкопской епархии РПЦ и был направлен тогдашним Майкопским архиепископом, Пантелеимоном (Кутовым), на служение в Абхазию.

Деятельность представителей РПЦ в Абхазии изначально вызывала недовольство Грузинской православной церкви, которая до сих пор считает Абхазию своей канонической территорией. Вопрос о будущем каноническом устройстве абхазского православия расколол местное духовенство. Часть клириков, откровенно националистически настроенная, во главе с настоятелем Сухумского кафедрального собора священником Виссарионом Аплиа (этническим абхазом, единственным клириком Грузинской церкви, оставшимся в Абхазии после войны) установила связи с РПЦ.

Аплиа неоднократно заявлял, что решать абхазский церковный вопрос должны в Москве, а не в Тбилиси, и что «миссия восстановления православного христианства на Кавказе принадлежит Московскому патриархату» (подробнее в «НГР» от 02.11.21). В 2009 году Аплиа возглавил самопровозглашенную Абхазскую православную церковь с центром в Сухуме и с тех пор настаивает, что Москва должна предоставить ей автокефалию. За богослужением Аплиа и его сторонники в Абхазии поминают Московского патриарха.

В 2021 году священник получил очередное приглашение от аппарата Грузинской церкви приехать в Тбилиси и обсудить статус абхазских приходов, но отказался от поездки, заявив, что «грузинам доверять не стоит».

В свою очередь, Дбар и его сторонники в 2011 году зарегистрировали параллельную религиозную организацию – Священную митрополию Абахазии (СМА) на базе Новоафонского монастыря. Дбар стал председателем ее совета. Аплиа же объявил ее «самочинным сборищем». С тех пор в Абхазии установилось церковное «двоевластие». Клирики СМА заявили, что не желают оскорблять ни Грузинского патриарха Илию II, ни патриарха Кирилла и до разрешения абхазского церковного вопроса будут поминать за богослужением Константинопольского патриарха Варфоломея как «первоиерарха всей вселенской православной Церкви». В июне 2011 года Дбар и его коллеги встречались с тогдашним председателем Отдела внешних церковных связей (ОВЦС) Московского патриархата митрополитом Иларионом (Алфеевым), в январе 2012 года – с патриархом Варфоломеем, однако урегулировать свой канонический статус в какой-либо из официальных церковных структур им так и не удалось. Более того, Московский патриархат в лице архиепископа Майкопского за «созыв противоканонического сборища» запретил Дбара в служении. Первый запрет на три года был подписан в 2011 году, с тех пор он несколько раз продлевался. Но на тот момент Дбар уже не был клириком РПЦ: в 2002 году, во избежание конфликта с грузинским патриархом, тогдашний архиепископ Майкопский Пантелеимон подписал Дбару отпускную грамоту «с правом перехода в любую епархию». Дбар продолжал служить в Абхазии, будучи вне определенной юрисдикции. В 2007 году, во время очередного обострения конфликта с Аплиа, Дбар воспользовался отпускной грамотой: уехал в Грецию и поступил в подчинение к митрополиту Гуменисскому Димитрию Бекярису. В 2011 году Дбар вернулся в Абхазию уже архимандритом ЭПЦ и с тех пор, по словам его сторонников, таковым себя и считает.

Соратники Дбара по Новоафонскому монастырю полагают, что распространяемый его недругами миф о «связях отца Дорофея с западными разведками» и о том, что служители Нового Афона мечтают «сдать абхазское православие» Константинополю, – это просто форма личной мести со стороны Аплиа и что они не представляют опасности для России и РПЦ.

Руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин также отмечает, что политические обвинения Аплиа и его сторонников в отношении священников Нового Афона некорректны и фактов, говорящих об антироссийской деятельности Дбара и о его «борьбе с РПЦ», – нет. «Никаким идейным «фанариотом» (так называют представителей Константинопольской церкви по названию квартала Фанар в Стамбуле, где находится резиденция патриарха. – «НГ-Религии») в плане прозападной ориентации Дбар не является. В своей книге «Абхазия сегодня. Что делать?» Дбар прямо пишет, что странно требовать от России поддержки и при этом не пускать российский бизнес в республику. Кроме того, Дбар поддержал размещение военной базы в стране», – заявил Лункин. По словам религиоведа, в случае с конфликтом между Аплиа и Дбаром речь не идет о глубоких идейных разногласиях: «Раскол в Абхазии – довольно условный и поверхностный, поэтому президенты страны всегда приглашали обоих лидеров к себе вместе, безуспешно уговаривая их договориться, – говорит Лункин. – Но дело в том, что у каждого абхаза всегда есть свое мнение – которое он может тут же в Сухуме на Брехаловке высказать президенту страны лично».

«В Абхазии очень обострено национальное чувство и стремление добиваться своих целей, несмотря ни на какие преграды, что было ярко продемонстрировано в ходе войны за независимость и блокады республики в 1990-е годы, – говорит эксперт. – Церковные лидеры в этом отношении мало отличаются от политиков. Отделение от Грузинской церкви уже давно стало свершившимся фактом, но ни один из представителей абхазского духовенства не готов ждать канонической независимости в далеком будущем. Как и светские власти, священники боятся пребывать в непонятном статусе с точки зрения большой части международного сообщества».

Директор Центра социально-экономических исследований (в прошлом – руководитель Центра стратегических исследований при президенте Республики Абхазия) Олег Дамения полагает, что личный конфликт Аплиа и Дбара вообще не имеет отношения ни к вере, ни к политике. «Это их личный спор, а в народе какого-то противостояния по этому поводу я не наблюдаю, – говорит Дамения. – Наше общество не делится по церквам. Народ Абхазии достаточно отстранен от этих внутрицерковных вопросов. Однозначно все люди сходятся только в том, что Абхазская церковь не должна быть в составе Грузинской церкви. Каких-то существенных идейных и политических разногласий между двумя нашими церковными структурами я не наблюдаю. И отец Виссарион, и отец Дорофей оба проабхазские деятели, а значит, и пророссийские. Просто они так между собой выясняют отношения, постоянно ищут друг у друга какие-то изъяны. К сожалению, в абхазском обществе сейчас распространены спекуляции – все спорят, кто более пророссийский, особенно чиновники. В советское время точно так же спорили, кто больше прогрузинский. Все это некрасиво, по сути, это площадная брань».

Терпения, о котором, по словам священника, его однажды просил патриарх Кирилл, Виссариону Аплиа явно не хватает. В 2021 году он даже объявлял в Абхазии «интердикт»: то есть запретил совершать богослужения клирикам своей церковной структуры, рукоположенным в РПЦ, до тех пор, пока Москва не решит вопрос с «раскольниками». На фоне демарша Аплиа акции Дбара в РПЦ, по идее, должны были бы возрасти. Как замечает Лункин, Дбар, в отличие от Аплиа, все эти годы хотя бы не шантажировал Московский патриархат и вообще проявлял готовность к разным формам канонического устройства: «Дбар – единственный, кто предлагал все варианты иерархам».

Позиция Московской патриархии в абхазском вопросе до конца не ясна. Лишь однажды в 2013 году Синод РПЦ (журнал № 116 от 2 октября 2013 года) подробно рассматривал церковный конфликт в Абхазии. Тогда синодалы сделали реверанс Аплиа и «выразили озабоченность» в связи с «антиканонической деятельностью запрещенных в священнослужении клириков Русской православной церкви». Впрочем, радикальных решений они тогда не приняли и призвали к «урегулированию церковного положения путем диалога». С тех пор патриархией абхазская проблема была фактически заброшена.

Нынешняя попытка устранения архимандрита Дбара из церковной жизни Абхазии через Майкопский церковный суд может быть истолкована как прямое воздействие интернет-страшилок про «плацдарм НАТО в Абхазии» на московское церковное начальство. Впрочем, возможно, это и сознательный ход – своего рода попытка «гамбита» со стороны РПЦ в ее противостоянии с Константинополем. Смысл шахматного гамбита – в том, что одна из сторон с целью ускорения игры намеренно жертвует своими пешками или малыми фигурами. Но насколько далеко вперед руководство РПЦ просчитывает свои ходы? Ведь отданной «пешкой» в этой ситуации может оказаться не рядовой священник из Абхазии, которому русские церковные чиновники сломали жизнь, – а, например, давний друг РПЦ патриарх Илия. Или новый грузинский патриарх, который придет ему на смену и который, в случае эскалации конфликта в Абхазии, вряд ли будет союзником РПЦ в борьбе с Фанаром.