«Постшестидесятник» Алексей Малашенко

Фото РИА Новости

Когда уходит кто-то из близких друзей, из тех, кто рядом, говорить об этом вслух трудно, почти невозможно, слишком больно. Но Алексей Малашенко был человеком публичным, известным, так что придется пересилить себя и сказать. Ну хотя бы о его талантах, коих было немало. Три иностранных языка, рабочих, на которых он говорил, писал, издавался, – французский, английский, арабский.

В арабском он последние годы почти не практиковался, и когда ему позвонили из какого-то египетского СМИ, стал по этой причине отказываться от интервью. В этот момент он менял резину в шиномонтаже, о чем зачем-то сообщил интервьюеру с подробностями про снег-дождь, объяснив, что к тому же забыл арабский. После чего услышал: «А сейчас-то вы на каком языке с нами говорите?»

Алексей Малашенко окончил Институт стран Азии и Африки при Московском государственном университете, где учился в первой арабской группе. После окончания вуза больше четверти века работал в академическом Институте востоковедения, защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации, стал признанным востоковедом.

Как только на Востоке (Ближнем, Дальнем, любом) что-то случалось, его телефон буквально разрывался от звонков журналистов. Он отвечал каждому, отвлекаясь от письменного стола, дружеской беседы, застолья, прогулки, чего бы то ни было. Отвечал подробно, со знанием дела, откровенно и остроумно. И при этом никакого самолюбования. Знал о Востоке по-настоящему много, бывал там подолгу, служил и работал в Египте, Алжире, Ливии. Ему многое было интересно.

«Интересно» – было его любимое слово. Интерес у него был неотделим от любви к предмету исследования. Его книга «Мой ислам» – объяснение в первой любви ученого, любви к этой религии. С любовью он цитирует суры Корана, понятно объясняет устройство мечетей и основы шариата. И представьте, не обходит ни один острый угол, ни один неприятный вопрос, возникающий у непредубежденного читателя относительно религии мира. Не говоря уже о том, что от этой книги трудно оторваться. Автор двух десятков монографий, Алексей Малашенко принадлежал к тем редким ученым, которые обладают великим даром популяризатора научных знаний.

Естественно, мимо его внимания не прошло начавшееся на рубеже минувшего и нынешнего веков религиозное возрождение, когда казавшуюся необратимой секуляризацию мира настиг кризис. «Религия борется за выживание, – писал он. – В этом заключается великий парадокс: с одной стороны, она вечна, но с другой – всякий раз ей приходится доказывать свое право на вечность. Как известно, лучший способ защиты – это нападение». Статья из «Независимой газеты», которую я только что процитировал, называлась «Всевышний берет реванш».

Причины некоторой клерикализации и роста религиозных настроений у нас в стране он видел в реакции российского общества на советский атеизм и в инструментальном использовании религии различными политическими силами, в первую очередь самой властью. Во всем мире религия вернулась в политику, и процесс этого возвращения стал предметом его пристального интереса. Малашенко на протяжении двух десятков лет провел серию научных семинаров. Их проблематика в основном касалась религии и социально-политических конфликтов на просторах Евразии. В них участвовали не только маститые ученые, но и аспиранты и молодые религиоведы, историки и социологи религии, их там привечали и просто подкармливали, что в 1990-е годы и начале нулевых было немаловажно. Результатом этой работы стало издание коллективных монографий под его (и Сергея Филатова) редакцией – «Религия и конфликт», «Двадцать лет религиозной свободы в России» и другие.

Пользовался авторитетом у религиозных деятелей, среди которых он, как мог, отстаивал идею межрелигиозного диалога в условиях «межцивилизационного раздрая» (его выражение). Если диалога не будет, говорил он, религия утратит свое предназначение и окончательно может превратиться в прислугу политики.

Всю жизнь интересовался политикой, помимо своего исламо- и востоковедения, и во второй половине жизни стал профессором политологии, настоящим, преподавал не абы где – в Вышке и МГИМО.

Интересовался людьми, любил людей, был патриотом своей семьи, прекрасным мужем и отцом, умел дружить. Любил свою страну, гордился ею и испытывал стыд, когда она того заслуживала. Он как-то признался, как в 1968 году, после ввода советских войск в Чехословакию, впервые почувствовал, что его страна может быть неправа.

В Праге он провел четыре года – в середине 1980-х годов – в качестве редактора-консультанта журнала «Проблемы мира и социализма», печатного органа коммунистических и рабочих партий. По словам работавшего там Анатолия Черняева, будущего помощника Горбачева, сотрудники журнала постепенно превращались из коммунистов в гуманистов. «Из шинели» журнала вышли Мераб Мамардашвили, Борис Грушин, Юрий Карякин, Владимир Лукин, Георгий Арбатов.

Помимо научных трудов, признанных мировым экспертным сообществом, и публицистики Малашенко писал мемуарные очерки, а еще рассказы, где проявлял великолепное чувство юмора. Когда накатывал общественный темперамент, по вечерам слал короткие посты на сайт почившей ныне радиостанции, где собирал десятки тысяч просмотров.

Добавлю, что, ценя дружеское и семейное застолье, он был невероятно трезв в своих оценках чего бы то ни было. И кого бы то ни было, себя в том числе. «Мы – никчемные «постшестидесятники», которым за шестьдесят, – писал он в своих «Записках побежденного». – Мы не вырастили нового, сильного поколения своих детей. Наши вялость и приспособленчество передались ему. Казавшийся в 1990-е «миг между прошлым и будущим» оказывается «мигом между прошлым и прошлым».

В свое время его часто приглашали «в телевизор», где на него – рыжего (в прямом смысле) – было интересно смотреть и еще интереснее слушать. Обладал актерским талантом – было в кого. Мы, «поколение побежденных», помним радиопередачу «С добрым утром», сопровождавшую нас всю первую половину жизни. Так вот, ее ведущей была мама Алексея – заслуженная артистка РСФСР Галина Новожилова.

И при всем при том он был невероятно скромен, что для известных людей редкость. И не то чтобы окружающие были скупы на похвалы, он их просто не ждал, не устраивал презентаций своих замечательных книг, после каждой – шел дальше, не оглядываясь.

Вот еще что – в этих книгах, статьях, выступлениях позволял себе называть вещи своими именами. И представьте, умел говорить правду и при этом никого не обидеть – редчайший талант, не знаю, кто еще так умеет. А темы-то были куда как острые, одна из его книг называлась «Рамзан Кадыров: российский политик кавказской национальности». Можно сказать, скользкие темы, и ни разу он на них не поскользнулся.

…А 3 января, убирая снег на даче, поскользнулся на льду. И упал. И уже не встал. Сердечная недостаточность. На 72-м году жизни. По нынешним временам ужасно рано...