Три варианта прибалтийской независимости от РПЦ

Митрополит Евгений (Решетников) не смог дать объяснения эстонскому МВД по причине, как утверждают СМИ, отсутствия в стране. Фото с сайта www.orthodox.ee

Власти прибалтийских стран делают все возможное и невозможное для того, чтобы отколоть национальные православные церкви от Московского патриархата и патриарха Кирилла. Их решение связано со специальной военной операцией (СВО) РФ в Украине и поддержкой главой РПЦ политики российского руководства. Если задуманное удастся, то Московский патриархат потеряет более 200 приходов.

Как сообщает эстонский портал err.ee, глава МИД Эстонии Урмас Рейнсалу 28 сентября предложил Евросоюзу включить главу РПЦ в очередной санкционный список. «Святость церкви не может быть прикрытием для проведения антигуманной политики. Эстонская Республика непримирима в этом вопросе», – говорится в сообщении, опубликованном на официальном сайте эстонского МИДа. Но Венгрия 29 сентября в очередной раз заблокировала включение патриарха Кирилла в санкционный пакет Евросоюза. В первый раз это произошло летом, когда подобную просьбу высказали власти Литвы.

Ранее министр внутренних дел Лаури Ляэнеметс заявил, что если православная церковь в Эстонии, находящаяся в подчинении Московского патриархата, выступит с заявлениями, призывающими к поддержке СВО, государство может аннулировать вид на жительство митрополита Таллинского и всей Эстонии Евгения (Решетникова). Тогда же архиерей был вызван в министерство. Но прийти лично не смог ввиду своего отсутствия в стране и отправил вместо себя викария, епископа Маардуского Сергия (Телиха) и клирика таллинского Александро-Невского кафедрального собора протоиерея Ювеналия (Каарму). Им были представлены вопросы, ответы на которые в министерстве ждут по возвращении митрополита в Эстонию.

Кафедру в Таллине Решетников занял в июне 2018 года по итогам тайного голосования на внеочередном соборе Эстонской православной церкви Московского патриархата (ЭПЦ МП). ЭПЦ МП сегодня представляет собой самоуправляемую церковь в составе РПЦ. Право самоуправления она получила томосом патриарха Тихона в 1920 году, а в 1993-м документ подтвердил патриарх Алексий II. Митрополит Евгений не гражданин Эстонии, но имеет там вид на жительство. До 2018 года с Прибалтикой его ничто не связывало.

С начала спецоперации глава ЭПЦ МП ни слова не сказал в поддержку политики России, но и официально не осудил ее. Однако 18 августа он выступил с обращением в связи с якобы многочисленными нападками, которым Эстонская православная церковь подвергалась в национальных средствах массовой информации. Это заявление стало своеобразным ответом на опубликованную 9 июля 2022 года в газете Postimees статью эстонского историка Андреса Крааса «Церковный раскол или воля Москвы?», в которой, в частности, утверждалось, что укрепление и распространение православия в Эстонии стало возможным благодаря завоеванию в XVIII веке ее территории Россией.

Решетников назвал происходящее «испытанием, которое попустил нам Господь». Видимо, заявление русского митрополита насторожило Таллин. «Это серьезная проблема, когда церковь занимает провоенные позиции. Что касается Русской православной церкви в Эстонии, которая находится в подчинении Московского патриархата, то мы очень внимательно следим за тем, что там делается и говорится. Насколько мне известно, никаких прямых призывов и прямых действий этой церкви пока нет», – сказал Ляэнеметс. Однако чиновник добавил: любое оправдание спецоперации повлечет за собой «решительные действия». «Все, кто этим занимается в Эстонии, должны также понести ответственность», – заключил министр. Он ожидает, что глава ЭПЦ добровольно отстранится от патриарха Кирилла.

Пока власти не настаивают на полном отделении ЭПЦ от Московского патриархата, хотя и подумывают ограничить деятельность РПЦ в стране. При этом в Эстонии существуют одновременно две православные юрисдикции – ЭПЦ МП и Эстонская апостольская православная церковь (ЭАПЦ), которая подчиняется Константинопольскому (Вселенскому) патриархату. К слову сказать, управляющий ЭАПЦ митрополит Стефан (Хараламбидис) успел публично раскритиковать заявления патриарха Кирилла о конфликте в Украине. ЭАПЦ сегодня насчитывает около 60 общин, прихожане которых – этнические эстонцы.

У местной структуры РПЦ всего 37 приходов. Эстонское государство много лет благоволит ЭАПЦ: именно эти общины изначально получили практически все церковное имущество, конфискованное в годы советской власти и возвращенное в новейшие времена.

Хотя в рядах ЭПЦ МП числится свыше 85% православного населения Эстонии, она была лишена этих имущественных прав. Поэтому ей в большинстве случаев приходится арендовать храмы у государства.

Создать свою церковь, подчиненную Константинополю, хотят и в Литве. В конце июня митрополит Виленский и Литовский Иннокентий (Васильев) лишил сана пятерых священнослужителей, которые якобы совершили ряд действий по созданию в Литве параллельной церковной структуры в юрисдикции Константинопольского патриархата. Это решение спустя всего несколько дней утвердил и патриарх Кирилл. В мае Литовская православная церковь (ЛПЦ) попросила у Московского патриархата «большей самостоятельности». Сегодня ЛПЦ, по сути, представляет собой одну из митрополий РПЦ. Митрополит Иннокентий обосновал свою просьбу тем, что «все решения по управлению приходами ЛПЦ принимаются в Литве».

«При полном отсутствии каких-либо финансовых связей с Московским патриархатом мы сохраняем каноническую и молитвенную связь с матерью-церковью и верность традициям русского православного благочестия», – подчеркнул Васильев. При этом в марте он «решительно осудил» спецоперацию и выразил «несогласие» с политическими взглядами патриарха Кирилла. В РПЦ создали специальную комиссию, которая рассматривает возможность расширения полномочий ЛПЦ. Речь идет не об автокефалии, а лишь о статусе самоуправляемой церкви, которого, в отличие от ЭПЦ МП, у ЛПЦ никогда не было.

Однако власти Литвы хотели бы видеть ЛПЦ не только независимой от Москвы, но и в юрисдикции Вселенского патриарха Варфоломея. С 23 июня они запретили патриарху Кириллу въезд на территорию Литвы, внеся его имя в санкционный список. А 19 сентября Варфоломей принял в своей резиденции делегацию из Литвы во главе с заместителем министра иностранных дел Мантасом Адоменасом.

В мае Фанар (район Стамбула, где находится резиденция Вселенского патриарха) посетил посол Литвы в Турции Ричардас Дегутис. Он передал Варфоломею письмо от премьер-министра Литвы, в котором говорилось о возможности «восстановления» деятельности приходов Константинопольского патриархата в стране и о поддержке, которую власти готовы оказать этому процессу. В ЛПЦ все эти визиты раскритиковали, а возможность присутствия Константинопольского патриархата в стране обозначили как церковный раскол. «Мы считаем, что обеспечение церковного мира в стране – это наше общее дело, и здесь священноначалие Виленско-Литовской епархии полностью открыто к диалогу. В то же время мы не можем согласиться с вмешательством государственных властей во внутренние дела церкви», – заявил митрополит Иннокентий 22 сентября. Напомним, что у Литовской православной церкви в стране около 50 приходов.

В то время как священноначалие ЛПЦ борется за свою церковь в составе Московского патриархата, православные архиереи из соседней Латвии пошли другим путем. В конце сентября власти этой прибалтийской республики потребовали от патриарха Кирилла томос об автокефалии Латвийской православной церкви (ЛатПЦ). 8 сентября парламент Латвии по предложению президента Эгилса Левитса принял закон, согласно которому церковь стала полностью независимой от РПЦ. На следующий день на официальном сайте ЛатПЦ появилось краткое сообщение, в котором утверждалось, что решение властей «носит юридический характер и принятые изменения касаются юридического статуса церкви».

Глава ЛатПЦ митрополит Рижский Александр (Кудряшов) в марте осудил спецоперацию и заявил, что «Латвийская православная церковь не несет ответственности за деятельность других государств». «Сейчас, когда в обществе правят непонимание, отсутствие мира, а также злость и страх от происходящего, хотим напомнить, что православные русскоговорящие латвийцы патриотично настроены и лояльны Латвии», – заявил архиерей. При этом в отличие от литовской митрополии у Латвийской православной церкви был статус самоуправляемой, автономия ей была предоставлена в 1992 году патриархом Алексием II.

Сразу после объявления государством автокефалии ЛатПЦ министр юстиции Латвии Янис Борданс встретился с Кудряшовым, чтобы обсудить будущее тех священнослужителей, которые не имеют гражданства Латвии. В ходе встречи, которая прошла 16 сентября, чиновник подчеркнул, что «Латвийское государство выполняет свою конституционную обязанность по защите свободы убеждений, совести и вероисповедания каждого жителя Латвии». На официальном сайте ЛатПЦ нет ни слова об этом разговоре. 27 сентября стало известно, что президент страны утвердил руководство ЛатПЦ, состав которого остался неизменным.

В сегодняшней Латвии также присутствует параллельная православная структура – Латвийская православная автономная церковь (ЛПАЦ). Она была создана в 1994 году клириками и мирянами, покинувшими Московский патриархат. В 1996 году Минюст страны отказал «константинопольским» православным в регистрации на основании того, что в Латвии уже есть православная структура. В 2011 году ЛПАЦ провозгласила себя частью Константинопольского патриархата, поминая патриарха Варфоломея на богослужениях, однако Константинопольский патриархат до сих пор не делал никаких заявлений о ее признании. Только в октябре 2019 года ЛПАЦ была зарегистрирована Минюстом страны. При этом у религиозной организации всего чуть более десятка общин и приходов. Тогда как у ЛатПЦ наибольшее количество приходов из всех прибалтийских подразделений Московского патриархата – 118.

В РПЦ уверяют, что пока не получали обращение Минюста Литвы с просьбой о предоставлении автокефалии ЛатПЦ. «Если оно поступит – это поставит нас в неудобное положение», – заявил 1 октября председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Антоний (Севрюк) в эфире телеканала «Россия 24». «Автокефалия дается просителю. Не думаю, что Министерство юстиции нуждается в томосе, свидетельствующем о том, что это министерство независимо от Московского патриархата», – с иронией отметил архиерей.

Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин предполагает, что прибалтийские филиалы РПЦ в перспективе могут отделиться от Московского патриархата, но все будет зависеть от политики, которую будут проводить эти государства. «Прибалтийские страны часто рассматривают как некоторую совокупность, где происходят одинаковые процессы, однако у каждой из них есть своя специфика, которая касается в том числе и церковной политики», – пояснил политолог «НГР». «В Латвии самый радикальный вариант, когда за автокефалию проголосовал парламент. Правда, автокефалии парламентами никогда и нигде не даются, но это голосование не было случайным. Там существует наибольшее взаимопонимание между властями и священноначалием. Именно поэтому и это голосование, и закон о ЛатПЦ не вызвал никаких протестов духовенства. Более того, в Латвии только что прошли парламентские выборы, и церковь хотела максимально дистанцироваться от позиции пророссийской партии «Русский союз Латвии». У церкви в Латвии есть исторические отношения с другой, более умеренной партией «Согласие», которая не хочет никаких конфликтов, потрясений и конфронтаций с элитой», – рассказал Макаркин.

Собеседник «НГР» заметил, что «скорее всего в Латвии на какое-то время сложится украинский вариант»: «Само священноначалие в стране сейчас не будет односторонне провозглашать автокефалию. Просто из устава будет исключено упоминание о Московском патриархате и России в целом. Для гражданских органов это будет независимая церковь, а для православных поместных церквей ЛатПЦ останется в юрисдикции РПЦ. Будет двойственная ситуация, но она не сможет длиться вечно. Светские власти будут настаивать на новых шагах, а не только на формальном изменении устава. Вероятно, в будущем вероятен и дрейф в сторону Константинополя».

В Литве ситуация немного иная: «Исторически сложилось так, что Литовская епархия всегда была одной из самых лояльных Москве». Макаркин напомнил, что прежний глава ЛПЦ митрополит Хризостом (Мартишкин) отказался от повышения статуса церкви до самоуправляемой, но при этом поддержал независимость страны в 1990 году. «За счет этого у него сложились и прекрасные отношения с властями. Церковь тогда попала под реституцию и получила храмы и имущество. За это Хризостом даже был возведен в сан митрополита предыдущим главой РПЦ. Но сейчас эта идиллия закончилась, и не только потому, что Хризостом был отправлен на покой, но и потому, что изменилась политическая ситуация в мире. Если раньше у Польши и Литвы был конфликт по поводу границ, то теперь территориальных претензий друг к другу нет. А когда отношения между Россией и Западом резко обострились, то возникла тема Константинополя. Церковные власти здесь пошли по двум направлениям. С одной стороны, это решительные и быстрые действия по отношению к священникам, которые стали настаивать на переходе под омофор Константинополя, а с другой стороны – обратились в Москву за новым статусом для своей церкви. Сейчас вопрос в том, насколько священноначалию удастся удержать этот процесс. Для властей Литвы вряд ли статус самоуправляемой церкви уже будет достаточен», – заметил политолог.

Константинопольский патриархат пока не торопится формировать в стране параллельную православную юрисдикцию. «Константинополь, наверное, хотел бы, чтобы в Литве был формат, близкий к Латвии, то есть автокефалия, – предположил Макаркин. – Но Москва сейчас также не очень торопится повышать статус церкви, потому что хотела бы гарантий, что вслед за самостоятельностью не встанет вопрос об автокефалии и о выходе из РПЦ. Но с учетом нынешней политической ситуации и церковного прецедента в Латвии никаких гарантий сегодня дать невозможно».

Церковная ситуация в Эстонии – тоже со своими особенностями. «Еще в межвоенный период, в 1923 году, в Эстонии была быстро провозглашена константинопольская автономия, – напомнил политолог. – В Латвии константинопольская автономия была провозглашена только в 1936 году и упразднена в 1940-м. В Эстонии автономия осталась, и с начала 1990-х годов в стране существуют параллельные юрисдикции. Из-за этого произошел недолговременный разрыв отношений Москвы и Константинополя, но его удалось урегулировать. Позже удалось урегулировать и статус ЭПЦ в составе Московского патриархата, были многолетние переговоры с эстонским государством. Но сейчас все это оказалось под ударом. При этом в отличие от Латвии в Эстонии не был принят закон, ограничивающий право Москвы утверждать предстоятеля церкви. Митрополит Евгений (Решетников) был прислан из Москвы, и он ориентирован на Россию».

«В стране действует другая украинская аналогия – сосуществование двух параллельных православных юрисдикций», – продолжает эксперт. «Церковь большинства не может и не хочет входить в Константинопольскую автономию, поскольку не хочет утрачивать свою идентичность. Такой позиции придерживается большинство верующих, для которых важно сохранить связь с московским православием и русским миром. Сейчас понятие «русский мир», в том числе и в балтийских странах, носит крайне одиозный характер, но это вовсе не означает, что такая идентичность исчезла. Она не агрессивна и выражается в желании сохранить язык, культуру, богослужебные традиции. Поэтому скорее всего давление на ЭПЦ со стороны государства, чтобы она отходила от Москвы, будет, но его формат станет абсолютно другим, чем в Литве и Латвии», – считает Макаркин.

«Изменения в церковной ситуации обычно проходят по более длительному пути, чем политические. Они в разных странах идут на разных скоростях и с разными нюансами. Но сейчас все эти процессы резко ускорились. Именно поэтому в Москве предпочитают по минимуму комментировать все происходящее в Прибалтике. Резкая реакция может привести к ускорению этих процессов. Ни РПЦ, ни митрополитам в Эстонии и Литве это не выгодно. Активная критика Московского патриархата может послужить тому, что архиереев будут идентифицировать с российским государством. Тем более что самый сложный характер церковная ситуация сегодня носит как раз в Латвии – стране, где наибольший процент русскоязычного населения. И это не случайность. Власти страны фактор русскоязычного населения воспринимают как значительно больший риск», – заключил политолог.