Хадж под покровительством Николая II

Скопление множества паломников из разных частей света всегда было чревато распространением инфекций. Фото из книги: Христиан Снук-Хюргронье. Фотографии из Мекки. Лейден, 1889

Уже второй год подряд мусульмане со всего мира не могут совершить паломничество к святыням Мекки и Медины, что считается одной из пяти обязанностей для каждого правоверного. Фотографии пустой площади перед священной Каабой в сезон хаджа производят неизгладимое впечатление чего-то катастрофического и непоправимого. Однако экскурс в историю мусульманского паломничества последних двух столетий даст нам возможность узнать, что всевозможные эпидемии и карантины постоянно сопутствовали этой исламской традиции.

Недавно вышедшая на русском языке книга американской исследовательницы Айлин Кейн содержит множество тому примеров. Из монографии можно узнать, что по-настоящему массовые паломничества отнюдь не старинное явление. До Нового времени хадж был доступен только очень богатым людям. Миллионы мусульман получили возможность отправляться в Мекку лишь с развитием современного транспорта, а технический прогресс в Азии неразрывно связан с колониальной эпохой. Именно европейские державы превратили хадж в массовое явление. Прежде всего это Британская империя в отношении Индии, Франция сыграла такую же роль для Северной Африки, ну и, конечно, Российская империя – после завоевания Туркестана и Закавказья.

Европа познакомилась с азиатскими болезнями, прежде всего холерой, в результате перемещений масс паломников. «Первый министерский указ об ограничении хаджа в России вышел в 1865 году, когда масштабная вспышка холеры в Мекке перешла в глобальную эпидемию: толпы расходившихся паломников широко распространили инфекцию», – пишет Кейн (с. 87). Читаем далее: «В течение шести месяцев холера достигла Европы и Нью-Йорка, и в крупных городах по всему миру умерло более 200 тысяч человек. Это привело в ужас европейские державы и породило страх перед хаджем как перед инфекционной угрозой Европе и ее колониям». «Из-за этой эпидемии проблема холеры в Хиджазе вышла на международный уровень и заставила европейские державы настаивать на своем праве прямого вмешательства в вопросы санитарных условий в Джидде, учитывая неспособность османов на их собственной территории ввести в действие международные правила», – говорится в книге (с. 115). Там же о России: «После 1865 года в Джидде было восемь крупных эпидемий холеры… Жертвами эпидемии 1893 года в Аравии стало более 30 тысяч паломников. В том же году эпидемия холеры опустошала Россию. Она началась в Астрахани, и в ней обвиняли вернувшихся из хаджа паломников. Самая смертоносная эпидемия в России XIX века, она погубила 250 тысяч российских подданных по всей империи» (с. 114). Кейн рассказывает, как европейские державы регулировали хадж, устанавливали карантинные меры, осуществляли обсервацию. Так что ничто не ново под полумесяцем благословенной Аравии.

Но главное в книге не это, тем более что ее оригинал вышел в 2015 году, еще до всякого коронавируса. «Я оспариваю стереотипы об органически присущей царскому режиму исламофобии и о том, что русские чиновники из страха перед панисламизмом стремились блокировать движение мусульман за границу», – так формулирует свою научную цель исследовательница (с. 16). Она раскрывает одну из самых удивительных страниц отечественной истории: как Российская империя поддерживала исламскую традицию.

Конечно, мотивы царской России не были бескорыстны. Прежде всего надо было заручиться лояльностью новых мусульманских подданных, ведь «в начале ХХ века, на момент максимального территориального расширения империи в подданстве «православной» России состояло гораздо больше мусульман, чем у соседней «мусульманской» Османской империи, – соответственно 20 и 14 миллионов» (с. 140). Кейн описывает, как поначалу чиновники попытались отучить мусульман от многовековой традиции, однако под давлением обстоятельств были вынуждены не только осуществлять на государственном уровне поддержку хаджа, но и научились использовать паломничество «магометан» для продвижения имперских интересов. В этом направлении Россия соперничала с Турцией и Британией. «Россия не только… поддерживала… институт хаджа, более того – вдохнула в него новую жизнь» (с. 19), – пишет Кейн.

Айлин Кейн. Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку. – М. Новое литературное обозрение,  2021. – 296 с.

Кейн описывает печальный результат одного из таких проектов, когда хадж под имперским покровительством попытались монополизировать, отдав на откуп мусульманскому предпринимателю, оказавшемуся малокомпетентным и алчным махинатором. «Разрыв с Саидазимбаевым означал конец эксперимента русских властей с учреждением главы хаджа. Правительство не назначило ему никакого преемника. Как и британцы в Индии около десяти лет назад, русское правительство прекратило попытки организовать хадж под централизованным руководством» (с. 209) – таков был итог.

Множество естественных трудностей и отчасти саботаж чиновников приводили к тому, что паломники-хаджи не испытывали к России благодарности, более того – ожесточались в результате крайне сложных перемещений по железнодорожным и пароходным линиям империи, а также некомфортного пребывания в карантинных учреждениях. «Паломники сообщали о грубом обращении и высоких ценах в хаджи-ханэ, а не о комфорте и дешевизне. Они жаловались, что комплекс расположен «в одной из плохих местностей г[орода] Одессы» и их набивают туда «как селедок». Внутри маленький чайник чая стоит 40 копеек, в два раза больше против обычной лавки, а мясо продается на 50% дороже рыночной цены. Особенно негодовали паломники из-за того, что в хаджи-ханэ их заставляют покупать билеты Доброфлота, которые в два раза дороже, чем у иностранных судоходных компаний. Агенты внутри комплекса заставляли их покупать билеты туда и обратно, и паломники возмущались этим как попыткой нажиться на них и захватить монополию в перевозке» (с. 205), – рассказывается об одной из таких малоудачных попыток упорядочить хадж.

Удивительно, но традиции царского режима продолжили было и большевики. Впрочем, поддержка паломничества со стороны советского правительства касалась только заграничных мусульман. Власти СССР очень нуждались в валютных поступлениях и в течение нескольких лет организовывали перевозки хаджи из Индии и Персии через территорию советской Средней Азии. Была у большевиков и политическая цель: «Советская власть ценила в Мекке именно то, чего царский режим в ней боялся: она воображала Мекку центром конспиративной политической агитации и антиколониальных заговоров». «Проникнуть в Мекку для нас вопрос первостепенной важности», – писал в 1924 году советский нарком иностранных дел Георгий Чичерин» (с. 225). Впрочем, паломнический проект большевиков увял вместе с валом организационных трудностей и разочарованием от того, что трудящиеся Востока все не решались примкнуть к мировой революции. В конце 1920-х годов проект заглох. К поддержке хаджа Россия вернулась только в постсоветский период.