В армии продолжается "безотцовщина"

Армейские священники жалуются на разнообразные тяготы службы. Фото РИА Новости

Накануне Дня защитника Отечества зампред Госдумы Ирина Яровая предложила принимать в оборонные сообщества не с 18 лет, как сейчас, а с 14 – с возраста, когда у школьников начинается период «трудного подростка». По словам депутата, это сможет отвлечь подростков от влияния групп в социальных сетях, которые пропагандируют «романтику» преступной жизни. Говоря о военно-патриотическом воспитании, надо напомнить: 23 февраля с.г. исполняется 12 лет, как Главная военная прокуратура (ГВП) внесла в Госдуму законопроект «О военных священниках». 21 июля 2009 года этот указ подписал президент России Дмитрий Медведев. Согласно идее ГВП, военные священники должны были, в частности, искоренять в армии жестокость, насилие, ксенофобию и дедовщину.

Начиная с 2009 года священниками укомплектовывали российские базы за границей РФ: в Армении, Абхазии, в еще украинском тогда Крыму. Теперь свои духовники есть в большинстве частей внутри РФ. Военному духовенству нельзя принуждать контингент к исполнению религиозных обрядов, вступать в диспут с коллегами других традиций и конфликтовать с офицерами части, где духовник служит. Войсковые священники перед поступлением на службу проходят военную медкомиссию, обязаны иметь хорошую физическую подготовку и специальное образование. В духовном плане они подчиняются руководителю своей религиозной организации. В оперативном относятся к Главному управлению Минобороны по работе с верующими военнослужащими, а на месте подчинены командиру своей части. Они получают воинский оклад как помощники командиров по работе с верующими военнослужащими, но воинского звания не имеют. Поначалу планировалось, что военное духовенство будет использовать обычное облачение или гражданскую одежду. С 2016 года они носят на службе особую форму, схожую с военным полевым комплектом. Военные духовники проходят обязательное обучение в Военном университете Минобороны и других военных вузах страны.

Современных военных священников России некорректно называть капелланами, сказал «НГР» протоиерей Михаил Васильев, замруководителя Синодального отдела РПЦ по работе с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. «Есть помощники командиров по работе с верующими военнослужащими – по факту технический, гражданский персонал вроде водителей, кладовщиков или уборщиц, – пояснил он. – Священникам во время командировки не положена оплата гостиницы – только 500 руб. командировочных в сутки. Помощникам командиров соединений как техническому персоналу не положено ездить в командировки вслед за своим соединением. Странная разница между высоким положением военного священника и его жалованьем в 25 тыс. руб. – меньше, чем у рядового контрактника. Самое главное, нет нормативного регулирования. Существующая ситуация регулируется только временным положением Минобороны, выработанным еще министром Анатолием Сердюковым. В Главном управлении Минобороны по работе с верующими все должности заняли вчерашние замполиты – распогоненные, получающие оклад по 100 тыс. руб., мало что понимающие в специфике пастырской работы в армии и похваляющиеся, что они «рулят попами». Практически они не могут ничем поддержать священника, который в первичном звене остается один на один со всеми формами повседневной деятельности в армии. В семинарии такому не учат. А на курсах при Военном университете за три недели обучения рассказывают про механизм заряжания БМП. Для военного священника прежде всего важны навыки работы духовника с военными людьми. На курсах об этом не рассказывают, потому что преподаватели сами этого не знают».

Духовники частей ВДВ проходят обязательные сборы на базе Рязанского десантного училища имени Маргелова. «В ВДВ или ракетных войсках стратегического назначения ситуация с военными священниками тоже далека от идеальной, – продолжает Васильев. – Иерей Михаил Францев, священник десантно-штурмового полка, в прошлом году провел три с половиной месяца в Сирии, а командировочных до сих пор не получил. Есть и другие моменты. В израильском ЦАХАЛе один раввин на 150 военнослужащих. В странах НАТО один капеллан на батальон. В Иране и Пакистане один мулла на взвод. В российской армии чаще всего один священник на две-три тысячи военнослужащих. В ВДВ недавно разрешили иметь одного священника на полк – 1500 человек. В других родах войск батюшкам даже не выдают зимнюю форму и обувь, поскольку по штату не положено».

«16 января этого года исполнилось 100 лет с момента принятия декрета Совнаркома о ликвидации института военного священства. В Минобороны уже готовятся отмечать 23 февраля 100-летие Красной армии. В таком случае мы должны отмечать 100-летие Белой армии. Как предлагают некоторые наши прихожане в погонах, мы должны разделять нашу армию на красных и белых. Я этого не хочу. 

Сейчас задача пастыря в армии – объединять людей, а не разъединять», – считает собеседник «НГР».

Спустя 12 лет после представления проекта закона о военном священстве конфликтов на религиозной почве в армии нет, сказал «НГР» крымский общественный деятель Танай Чолханов, бывший ахунд Центрального казачьего войска от Совета муфтиев России (СМР), капитан-лейтенант запаса. «Разрешать внештатную ситуацию в казарме – работа не священников, а замполитов, – подчеркнул Чолханов. – Священник или имам может только намекнуть командиру, что с тем или иным бойцом или офицером что-то не так. А если у солдата или офицера проблемы дома, тогда работает замполит». Говоря о стрессовой ситуации среди офицерства, Чолханов напомнил, как в октябре 2017 года служивший в Чечне старший лейтенант Росгвардии Марат Гаджиев расстрелял из автомата своего командира части и нескольких солдат-контрактников. «У этого старлея все началось со скандалов в семье. В Советской армии семейные дела личного состава не зря были на контроле у замполитов. Когда стресс у офицера, у которого под рукой ключи от оружейной комнаты, это не шутка. Или другая ситуация, знакомая мне по службе на флоте. Подводная лодка уходит в «автономку», а кому-то на лодке как раз приходит из дома письмо плохого содержания. Неверующий или духовно дезориентированный военный в такой ситуации батюшку или имама слушать вряд ли будет, а замполита послушает».

«В армии нужны как замполиты, так и капелланы, – считает Чолханов. – Не нынешние бесправные помощники командиров без погон, а капелланы. Чем дальше, тем больше военнослужащий будет задумываться о смысле бытия. В армии об этом часто думают, знакомясь с новостями из Сирии, где воюют наши ВКС. Капеллан поможет солдату прокрутить ту или иную ситуацию у себя в голове. Чтобы предупредить критический случай, в части также должен быть свой психолог. Армейский духовник может обладать познаниями в психологии, но он не профессионал в этой области».

Чолханов рассказал, что работа имамов в армии осложнена трениями между российскими муфтиятами. «Духовные управления зачастую не подготовлены к тому, чтобы отряжать своих имамов духовниками в армию. У них часто другие дела – борьба за мечети, ресурсы... У православных в этом плане все проще – есть Русская православная церковь, с четкой иерархией подчинения. Но и православными батюшками всех дыр в армии не заткнешь. Первые военные батюшки появились на российской военной базе в Армении, в Гюмри. Призванный в Гюмри рядовой из Забайкалья Валерий Пермяков испытывал серьезные проблемы. Со священником он общаться не захотел. Как все кончилось, всем известно: Пермяков с оружием дезертировал из части и расстрелял армянскую семью», – напомнил эксперт.

«Нет должного допуска дагестанского мусульманского духовенства к военным частям и мероприятиям Минобороны по воспитанию личного состава, – сообщил «НГР» руководитель Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслан Гереев. – Такая же ситуация с призывниками из других регионов Северного Кавказа: военные крайне неохотно идут навстречу духовным нуждам ребят. Мы много раз предлагали, чтобы имамам разрешали посещать части хотя бы несколько раз в неделю. Солдат-мусульманин в пятницу не может пойти в мечеть. Но его можно духовно наставлять в другие дни и часы. Приходящий имам может советовать солдату, какие проповеди ему лучше смотреть и слушать в Интернете. В кавказское гетто для призывников загнаны и русские жители Дагестана. Они по крови славяне, по вере православные, но по менталитету и привычкам кавказцы».

Гереев напомнил, что институт военного духовенства создали, в частности, для профилактики дедовщины. «По данным Минобороны, дедовщину в частях устанавливают как раз уроженцы Северного Кавказа. Раз так, давайте не будем призывать кавказцев и вообще сведем к минимуму работу с верующими мусульманами в армии. В частях, где нет кавказцев, разве нет неуставных отношений? Недавно мне через экспертные круги попало авторитетное мнение из высших кругов Минобороны. Высший военный чиновник, имя которого назвать не могу, заявил: институт военного духовенства в российской армии не нужен, поскольку он показал себя затратным и неоправданным», – сказал эксперт.

Напомним, внесенный в 2006 году проект закона о военных священниках три года не смог стать законом из-за негативной позиции по нему со стороны Совета муфтиев России, объединений пятидесятников и других религиозных организаций. «Попытка грубого продавливания введения института священников в армии чревата тяжелейшими последствиями для судьбы поликонфессиональной по своему составу российской армии, общества в целом, – говорилось в заявлении СМР от 11 марта 2006 года. – Такой шаг может свести к дискриминации военнослужащих по признаку национальной или религиозной принадлежности. Все это способно привести к подрыву боеспособности Вооруженных сил». СМР счел, что законотворцы из военной прокуратуры, продавливая военных духовников в армию через парламент, не посоветовались с основными религиозными объединениями страны и потакают Русской православной церкви. Наиболее резкую критику Совета муфтиев вызвал пункт 2 статьи 3 законопроекта, где идет речь об обязанности военных духовников противодействовать пропаганде религиозного экстремизма. «В других странах, где функции воспитания военнослужащих возложены на представителей конфессий, строго запрещена какая-либо религиозная полемика, характерная для мирной общественной жизни. В боевой обстановке выяснение, кто «еретик» или «сектант», может привести не к сплочению бойцов перед внешним врагом, а наоборот, к перенесению «образа врага» с внешнего врага на соседа по койке, исповедующего «не ту» религию или ту религию, но «не так».

За девять лет, прошедшие с тех пор, как действует институт военного духовенства, в Вооруженных силах не сталкивались со значимыми конфликтами на почве межрелигиозных трений. Однако само воплощение этого проекта, похоже, продолжает вызывать нарекание практически у всех представителей религиозных объединений страны.