Дело и судьба баптиста Георгия Винса

Еще в 1960 году Винс стал одним из лидеров баптистов-инициативников.
Фото из архива автора

В длинном списке узников совести, за которых неустрашимо вступался ученый и правозащитник Андрей Сахаров, среди прочих значилось имя Георгия Петровича Винса, cекретаря Совета Церквей евангельских христиан-баптистов. Голос советского академика звучал в хоре многих представителей общественности Запада. В ноябре 1976 года международные информационные агентства сообщили, что Палата представителей и Сенат Конгресса США большинством голосов приняли резолюцию, призывающую советское правительство освободить из заключения баптистского пастора Георгия Винса.

Еще в 1960 году Георгий Винс стал одним из лидеров движения баптистов-инициативников. Это название вошло в историю и закрепилось за теми баптистами, которые выразили резкий протест против масштабной антирелигиозной кампании, развернутой в годы правления Никиты Хрущева.

Руководящее ядро движения первоначально называлось Инициативной группой, затем было преобразовано в Оргкомитет, а в 1965 году заявило о себе как о Совете Церквей евангельских христиан-баптистов, который противопоставил себя официальному Всесоюзному Совету евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ). Председателем Совета Церквей ЕХБ был избран Геннадий Крючков, а секретарем – Георгий Винс. Власти не признали новый духовный центр, возникший параллельно официальному. Да и как было признать? Ведь у атеистического режима был конкретный план: руками вышестоящих церковных служителей свести всю жизнь общин только лишь к внешнему отправлению религиозного культа. Никакой благотворительности, ни детей, ни молодежи, ни мало-мальски образованных людей среди верующих не должно было быть. Согласиться с таким положением для истинного христианина – значит пойти на явную сделку с совестью, предать идеалы Евангелия. Наперекор усилившейся тотальной атеизации населения активные верующие продолжали заниматься духовно-просветительской, миссионерской, благотворительной деятельностью, не препятствовали детям и молодежи приходить в церковь, посещать молитвенные собрания. Таких активистов ждали неминуемые репрессии. Искусно организованная травля и преследования не могли обойти стороной Георгия Петровича Винса. Власти сразу заприметили в нем авторитетного главу непокорных баптистов.

Предки Винса по обеим линиям, отцовской и материнской, относились к религиозным диссидентам: предки матери были молоканами Тамбовской губернии, а родословная отца восходила к голландским анабаптистам и меннонитам. Непрерывные гонения вынудили семью матери Винса переселиться на Дальний Восток. Прапрадед отца, Генрих Винс, некогда прибыл на Украину из Германии. Как русские молокане, так и европейские меннониты исповедовали пацифистские взгляды. Власти предержащие в России, как известно, иногда шли на уступки верующим-пацифистам, предлагая им селиться на дальневосточных и южных окраинах империи. Ради освоения нетронутых земель трудолюбивых и добросовестных верующих освобождали от воинской повинности.

Детство Петра Винса прошло на Волге в семье пресвитера баптистской церкви в Самаре. Всплеск гонений заставил пресвитера и его семейство покинуть Россию в 1911 году и осесть в Канаде. Желая получить хорошее богословское образование, Петр переехал в Америку, прошел обучение в библейской школе и семинарии. Вскоре Петр получил гражданство США, но жизнь в респектабельной благополучной Америке его не устраивала. Он хотел вернуться на родину, но когда предложил своей невесте последовать за ним в Россию, та наотрез отказалась. «В своем ли ты уме, Петр? Из России все бегут! Ехать в эту безбожную варварскую страну? Нет, это не для меня», – прямо заявила она.

В октябре 1926 года Петр Винс оказался в Благовещенске, вскоре он был избран пресвитером местной баптистской общины и помощником председателя Дальневосточного Союза баптистов. Там же он нашел верную подругу жизни Лидию. Через два года у них родился сын Георгий. В это время испытания посыпались одно за другим. Отцу поставили ультиматум – вернуться в Америку или принять советское подданство. После недолгих раздумий отец и мать Георгия обоюдно решили, что Петр должен сдать американский паспорт. Когда отец заявил об этом в ГПУ, сотрудники этого ведомства недоуменно пожимали плечами, а кое-кто из них вполголоса отговаривал баптистского пресвитера от столь неразумного шага и советовал как можно быстрее удалиться из России. Петр Винс этим советам не внял, от американского гражданства отказался без сожаления, а родственникам в Америку послал короткое сообщение: «Остаюсь с моими братьями и сестрами по вере». Уже через полтора месяца после официального принятия звания советского гражданина Петр Винс был отправлен на принудительные работы по строительству дороги через тайгу.

Судьбой Петра Винса не на шутку были обеспокоены друзья по вере. Как только он вернулся со стройки, они наперебой предлагали ему помочь бежать из СССР. В те времена дальневосточную границу еще не успели наглухо перекрыть, можно вполне перебраться через Амур в Китай. «Я не могу бросить дело Божье в России», – говорил Петр в ответ на уговоры.

С 1930 года для Петра Винса началась почти непрерывная эпопея арестов и допросов. В августе 1937 года, когда сыну Георгию исполнилось девять лет, его отец по приговору тройки при НКВД Омской области был расстрелян. Георгий Петрович узнал об этом лишь в 1995 году, когда знакомился с делом отца в архиве ФСБ в Москве.

С детских лет Георгий старался следовать заветам и примеру отца. «Мне бы очень хотелось, чтобы ты стал проповедником и инженером. Но более всего я молюсь о том, чтобы главным призванием в твоей жизни была живая вера в Бога и свидетельство о Христе русскому народу», – запомнились Георгию наставления отца. Во время войны Георгий с матерью проживали в Омске. А в 1946 году мать решила перебраться на Украину, в Киев, поближе к своим родным.

В Киеве Георгий Винс стал студентом Политехнического института, избрав специальность инженера-электрика. Там же он стал проповедником в баптистской церкви. Ему было всего восемнадцать лет.

Когда Никита Хрущев, провозгласив программу построения коммунизма, начал борьбу против религии, Винс работал ведущим инженером-конструктором в проектно-строительном институте, а жена Надежда преподавала английский язык в средней школе. Осенью 1962 года все отделы института вдруг загудели от бурных пересудов. Причиной оживленных бесед стала статья в газете «Вечерний Киев» о семье их сослуживца Георгия Винса, который в свободное от работы время проповедует в баптистской церкви. «Советская власть дала им высшее образование, а они вздумали верить в Бога? Как они могут работать в советских школах и на наших предприятиях? Куда же, в конце концов, смотрит начальство?» – цитировали вслух в коридорах и кабинетах грозные «вопрошания» автора статьи. В разные инстанции потекли возмущенные письма: «Скоро пятидесятилетие Советской власти, баптистам нет места в нашем коммунистическом обществе!»

Директор института, пригласив Винса в кабинет, прямо, без утайки сказал: «Георгий Петрович, я как мог защищал вас в обкоме партии. Но там, к сожалению, дали понять: или я, или вы»┘ Винс подал заявление об увольнении. Жена тоже вынуждена была оставить работу в школе.

Разгромные статьи в прессе обычно были своеобразной «артподготовкой», настройкой общественного мнения на агрессивный лад и предвестниками скорых судебных преследований. В 1966 году Георгий Винс оказался на скамье подсудимых. Ему инкриминировали воспитание детей в религиозном духе, устройство христианских молодежных собраний, издание духовной литературы, образование Совета Церквей, составление коллективного заявления в Конституционную комиссию, организацию акции по защите свободы совести у здания ЦК КПСС 16–17 мая 1966 года.

Появление группы верующих из 120 городов СССР (всего около пятисот человек) в центре Москвы, громогласное пение духовных гимнов, коленопреклоненные молитвы, настоятельные просьбы о встрече с Леонидом Брежневым – все это произвело немалый переполох в партийных и силовых структурах. Срочно вызванные усиленные наряды милиции набросились на верующих и затолкали их в подогнанные автобусы. Георгий Винс и Михаил Хорев от имени Совета Церквей ЕХБ 19 мая пришли в общественную приемную ЦК КПСС, чтобы узнать о судьбе своих собратьев. Ответом на официальный запрос был арест Винса и Хорева.

Винса среди демонстрантов не было, но суд посчитал, что все основные нити ведут к нему и Крючкову. В итоге и Винс, и Крючков, арестованный несколькими днями позже, получили по три года лишения свободы. Отбывать срок Винсу пришлось на Северном Урале в одном из лесозаготовительных лагерей. Заключенных ежедневно отправляли пешим ходом на лесоповал и строительство железной дороги.

Как когда-то отец в тридцатые годы, Георгий Винс корчевал пни, ворочал камни, орудовал ломом, топором, лопатой. Стоит заговорить о Боге, помолиться вслух – сразу вызовы к начальству. В знак протеста Винс даже вынужден был объявить десятидневную голодовку.

В мае 1969 года Винс вышел на свободу. А через год последовал арест матери. Шестидесятичетырехлетнюю пенсионерку осудили на три года лагерей за организацию Совета родственников узников, за юридическую и благотворительную помощь тем, кто оказался за решеткой, и их семьям. Пожилую интеллигентную женщину без зазрения совести держали в среде матерых уголовниц. Предлагали, правда, досрочное освобождение, если она согласится написать в газету, что отрекается от веры в Бога. Такое условие было явно невыполнимым, и срок пришлось отбывать от звонка до звонка.

Георгий Винс продолжал работать над своими книгами вплоть до самой смерти.

Старших детей Винса тоже не оставляли в покое. Сына Петра, которого из-за отца нигде не брали на работу, обвинили в тунеядстве и упекли на год в лагерь общего режима. Дочери Наталье прямо перед госэкзаменами на последнем курсе медучилища директор объявил: «Диплома ты не получишь. Медицина и религия несовместимы!» Наталья смогла устроиться на работу – массажисткой в детскую больницу. Но и там вскоре ее ожидала грозная «разборка». Главврач в присутствии партийных и профсоюзных активистов, не скрывая гнева, упрекал Наталью в том, что она – разносчик крамолы, опасная сектантка, а отец ее скрывается от ареста. Наталье было заявлено, что в рядах медиков ей не место.

Георгий Винс в то время находился на нелегальном положении. На него был объявлен всесоюзный розыск. Дома он не появлялся, родственникам удавалось иногда встречаться с ним мельком на конспиративных квартирах.

31 марта 1974 года Георгий Винс был арестован в аэропорту Новосибирска. У проповедника конфисковали Евангелия на русском и казахском языке, конспекты проповедей, тетрадь со стихами, рукопись по истории евангельского движения в России. При нем также обнаружили две большие банки типографской краски и специальный микрофильм всей русской Библии.

Приговор Киевского областного суда был суров – пять лет лагерей строгого режима и пять лет ссылки. Во время допросов следователь говорил: «Тут вам не Запад, не Америка. Вы должны закрыть Совет родственников узников, ликвидировать все свои тайные типографии! Вы еще не знаете, что такое Советская власть! Она крепка и победила всех врагов».

Дело Винса фигурировало в документах академика Сахарова, в акциях международной правозащитной организации «Эмнести Интернэшнл». Естественно, к нему не могли не проявлять интереса и в стране, где отец Винса в начале века получил гражданство. В ответ на беспокойство мировой общественности и государственных деятелей демократических стран советские идеологи 17 ноября 1976 года опубликовали большую статью в «Литературной газете». У статьи было интригующее название: «Кого защищают американские конгрессмены». Автор журналистского опуса не пожалел мрачных красок, чтобы изобразить Винса как отщепенца и заклятого врага Советской власти. В лагере статья ходила по рукам, вызывая у одних уважение к Винсу, а у других – нескрываемую злобу.

Примерно за полгода до окончания лагерного срока Винса неожиданно перебросили на самолете из Якутии в Москву и поместили в Лефортовской тюрьме. Держали там почти два месяца без всяких уведомлений и допросов. Но то и дело переводили из камеры в камеру, где его встречали странные обитатели. Они представлялись финансистами, валютчиками, ювелирами. Один назвал себя московским писателем. Удивляясь, что их новый товарищ по несчастью осужден за религиозную деятельность, они все почему-то расхваливали жизнь в западных странах и советовали Винсу подать заявление на выезд за границу. Винс отмахивался от подобных советов, ссылаясь на то, что родина у него одна, о каких-либо заморских странах он не помышляет и слушать не хочет.

После пребывания в Лефортово Винса вновь вернули в якутский лагерь. В промзоне, ремонтируя электропривод пилорамы, он серьезно травмировал руку от электродуги. Несмотря на предупредительный плакат, кто-то, случайно или нет, подал напряжение на линию. Не успев как следует оправиться от ожога, снова попал в больницу. На этот раз с сильными ушибами ног от упавших бревен.

Винс ожидал, что ссылка будет тоже в Якутии, но у начальства были другие планы. В конце марта 1979 года его отправили по этапу в Тюмень. Вновь забитые до отказа пересыльные тюрьмы, «воронки», неистовый лай сторожевых собак. Уже в Тюмени каким-то чудом удалось получить короткое свидание с женой. Через нее, побывавшую накануне у начальника управления местами заключения, Винс узнал, что ссылку ему назначено отбывать в окрестностях поселка Березово. Жена заверила, что она и дети намерены перебраться к нему на новое жительство.

Вопреки всем прогнозам и ожиданиям Винс вместо Березово вскоре на рейсовом самолете под конвоем был доставлен в Москву. В одном из столичных спецприемников его облачили в новенький, с иголочки костюм, белую рубашку с галстуком. Затем в просторном кабинете Винса ожидал еще один сюрприз. Из уст важного чиновника Георгий Петрович услышал указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении его гражданства и выдворении в США. На все протесты и возражения чиновник сухо повторял, что вопрос решен на самом высшем государственном уровне и пытаться изменять что-либо бесполезно.

Через два часа Винс уже сидел в самолете. Здесь он увидел еще четырех заключенных. Это были активисты-правозащитники: Валентин Мороз, Александр Гинзбург, Эдуард Кузнецов, Валерий Дымшиц.

Когда самолет приземлился в аэропорту Нью-Йорка, на его борт доставили двух советских разведчиков, арестованных в Америке. Представители Госдепартамента США, встретившие лайнер из Москвы, сразу же пояснили, что между Брежневым и Картером достигнуто соглашение о взаимном обмене заключенными.

Через три дня президент США Джимми Картер пригласил Георгия Винса на богослужение в Баптистскую церковь Вашингтона. Винс с удивлением узнал, что, оказывается, президент является дьяконом этой церкви и регулярно преподает в воскресной школе для взрослых. Картер представил Винса прихожанам как брата по вере и бывшего узника совести. Георгий Петрович слушал из уст президента рассказ о подвиге библейской Эсфири, ставшей на защиту своего плененного народа. Напоминание о правозащитнице библейских времен Георгий воспринял как перст Божий, указующий ему на то, чем он должен заниматься в условиях свободы. К тому же вскоре до него дошло предложение Геннадия Крючкова образовать в США зарубежное представительство Совета Церквей ЕХБ.

Георгий Винс в кругу семьи. Фото из архива автора

Не только в США и Канаде, но и в Южной Америке, Австралии, странах Скандинавии и Европы зазвучал голос Георгия Винса. Он выступал в различных церквах, на христианских конференциях, в учебных заведениях с изложением фактов гонений и расправ над активными христианами в Советском Союзе. Высокопоставленные служители официальных духовных центров, приезжавшие из Советского Союза на Запад, старались умалчивать об этом. А некоторые из них даже подчеркивали, что в СССР полная свобода совести и в тюрьмах сидят только одни уголовники.

В 1982 году Георгий Винс вместе с десятью бывшими советскими заключенными попал на прием в Белый дом к Рональду Рейгану. Приветствуя гостей, Рейган попросил Винса совершить молитву перед началом совместной беседы и трапезы. Президент подробно расспрашивал проповедника о жизни верующих в Советском Союзе, интересовался, есть ли у советских лидеров уважение к Библии, почитают ли они Бога. Винс в ответ привел множество фактов конфискации Библий у советских граждан, передал президенту длинный список баптистов, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Рейган внимательно рассматривал подаренное Винсом миниатюрное Евангелие от Марка, отпечатанное в СССР в подпольной типографии.

Когда Георгию Винсу выпадала возможность беседовать с американскими президентами и премьер-министром Англии Маргарет Тэтчер, он всегда высказывал пожелание, чтобы они при случае ставили на вид советским вождям факты нарушения Декларации прав человека в отношении свободы совести в Стране Советов.

Пришло время, когда на страницах международной прессы замелькало слово «перестройка». 15 августа 1990 года вышел указ президента Михаила Горбачева о восстановлении советского гражданства Георгия Петровича Винса.

Ветер перемен и свободы так обрадовал и воодушевил проповедника, что он, не считаясь с ухудшением здоровья, с осени того же года стал надолго приезжать на родину. Винса приглашали в школы, институты, он проповедовал на многочисленных собраниях под открытым небом, посещал баптистские церкви в России и Украине. Зарубежное представительство по предложению руководства Совета ЕХБ Винс преобразовал в Русскую миссию благовестия. Вся организационная работа лежала на его плечах. Через штат сотрудников и добровольных помощников Винс наладил доставку на родину гуманитарной помощи, лекарств, медоборудования, духовной литературы.

Упорные разнообразные труды, к сожалению, приостановила тяжелая болезнь – опухоль мозга. Уже находясь в госпитале, Георгий Петрович набрасывает планы дальнейшего развития миссии, дает советы сотрудникам, продолжает писать очередную книгу под названием «В пути».

Конец земного поприща проповедника наступил 11 января 1998 года. Сегодня историю евангельского и правозащитного движения в СССР изучают по книгам Георгия Петровича Винса.