Под воздействием сыворотки правды

Объясняя пенсионные дефициты, власть так безнадежно говорит о старении населения, словно сама выпила эликсир молодости. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru, коллаж Михаила Митина

В российской политике власти давно не говорили о социальных проблемах с такой обескураживающей откровенностью, граничащей с цинизмом, как в последнее время. Давешняя фраза председателя правительства Дмитрия Медведева «денег нет, но вы держитесь» – абсолютный хит прошедшего лета: над ней смеются, ее ругают или даже хвалят за честность, но вообще-то это – прямая установка правительства в адрес российских граждан. Слышать подобного рода риторику во время большого выборного цикла как-то необычно, но никаких политических последствий она не имеет – россияне с готовностью выполняют призыв «держаться».

Неосторожные и неаккуратные, словно под воздействием «сыворотки правды», высказывания чиновников – характерная примета: тот же Медведев советовал учителям, недовольным низкой зарплатой, идти в бизнес, а спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко сетовала, что неработающие граждане не платят за обязательную медицинскую страховку.

«Защита Медведева»

Тот факт, что российская пенсионная система находится в тупике, был ясен задолго до памятного премьерского пассажа, но именно июльский спич Медведева перед крымчанами сделал его столь обсуждаемым: «С пенсиями – это отдельная тема. Пенсиями будем заниматься по стране, мы не можем сделать только в одном месте. Индексации нигде нет, мы вообще не принимали (решение. – «НГ-политика»), просто денег нет сейчас. Найдем деньги – сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья». Это, между прочим, почти что российский политический аналог знаменитой «Защиты Асо». Кохэй Асо, напомним, – японский пилот, ошибка которого едва не стоила жизни сотне пассажиров и членов экипажа управляемого им самолета; на разборе инцидента авиационные эксперты ждали от него оправданий, но вместо этого получили обезоруживший их своей прямотой короткий ответ: «Асо облажался». Показательна в этом плане ответная реакция людей из толпы на слова Медведева: «А, мы понимаем…»

На самом деле индексация была, но всего на 4%, что не покрывает даже трети прошлогодней инфляции. Доиндексацию можно было бы провести позднее, однако правительство пошло на нестандартный шаг, заменив ее единовременной выплатой в 5 тыс. руб. в начале будущего года. Причина заключается в «эффекте базы»: выплата не плюсуется к размеру пенсии, поэтому дальнейшие индексации будут стоить государству гораздо дешевле, чем если бы пенсия была увеличена. Другими словами, правительство банально экономит, и это не экспертные выводы, а суть официального заявления замминистра финансов Андрея Лаврова. «Если бы мы проиндексировали, то это создало бы базу, и там пошло бы нарастающим масштабом, который измеряется даже через три года 300–400 млрд руб. Были расчеты, что в 2017 году доиндексация стоила бы 150 млрд руб., в 2018 году – 250 млрд руб., в 2019 году – 450 млрд руб. А дальше все выше и выше», – посетовал чиновник. Оговорившись при этом, что расчеты могут быть неточными, что придает ситуации дополнительную пикантность (даже посчитать в правительстве толком не могут).

Центробанк вдогонку вспомнил про свою «священную корову» – инфляцию: решение правительства снижает риски роста цен, говорится в докладе финансового регулятора: «Это решение частично компенсирует снижение пенсий в реальном выражении, при этом несет меньшие инфляционные риски в среднесрочном периоде, чем проведение дополнительной индексации, поскольку единовременная выплата не повышает базу пенсионных доходов на следующий год». Похоже, чиновники руководствуются какими угодно аргументами, кроме законодательных требований: индексация – не право государства (есть деньги – увеличили пенсии, нет – «вы держитесь здесь»), а его обязанность по закону.

Денег нет, как признался премьер Дмитрий Медведев, но народ, и не только в Крыму, пока еще держится. Фото Sputnik/Reuters

Впрочем, российские законы имеют свойство меняться в нужную для властей сторону. Минфин недавно предложил отказаться от индексирования пенсий работающим пенсионерам в 2017–2019 годах, оставив их на уровне первого полугодия 2016 года. В Министерстве труда и социальной защиты, как ни странно, в этом не видят решительно никаких проблем. «Как вы знаете, с этого года пенсии работающим пенсионерам не индексируются, поэтому мы в принципе этот вопрос даже не обсуждали, потому что это норма действующего закона», – заявил министр Максим Топилин, добавив, что индексация будет накапливаться и выплачиваться пенсионерам при уходе с работы. Закон суров, но это закон – и с этим не поспоришь, но насколько этот закон справедлив для государства, именующего себя (по крайней мере в Конституции) социальным, – этот вопрос аккуратно обходится стороной. К тому же тенденция постоянных изменений пенсионных правил вовсе не гарантирует, что пенсионеры, уйдя с работы, действительно получат накопленную индексацию.

Пока же пенсионеры только теряют деньги. «Если вам пенсию проиндексировали, то все следующие прибавки-индексации идут уже к этой увеличенной пенсии. А вот если с вами отделались разовой выплатой, пенсия-то останется прежней по своим размерам. Поэтому разовая выплата выгодна властям, а не пенсионерам, – констатирует экономист Игорь Николаев, не так давно подававший в Конституционный суд жалобу на бюджет 2016 года как противоречащий конституционному принципу социального государства. – А по-хорошему надо было сделать так: проиндексировать текущие пенсии на 8,56% (1,04 х 1,0856 = 1,129 – то есть компенсировать 12,9-процентную инфляцию 2015 года). 

А также надо было сделать единовременную выплату в размере недополученной пенсии: в течение 7 месяцев пенсионеры недополучали по 8,56% от текущей пенсии, то есть власти накопили долг в 59,9% от текущего размера месячной пенсии. Учитывая, что за первое полугодие 2016 года средняя пенсия составила 12 359 руб., разовая компенсация, покрывающая недоучтенную инфляцию за 7 месяцев, должна составить в среднем 7,4 тыс. руб. То есть должна была быть и разовая выплата в размере не 5 тыс. руб., а 7,4 тыс. руб., и индексация пенсий с 1 сентября 2016 года на 8,56%. Вот это было бы справедливо».

«Когда слушаешь чиновников, то получается, что плохие люди скрывают доходы от государства. Это лучший способ дискредитировать пенсионную систему. Люди так поступают не от хорошей жизни, любой человек хотел бы, чтобы у него были нормальные пенсионные отчисления, – говорит директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий. – При этом у нас и пенсии, и любые социальные выплаты рассматриваются идеологически чиновниками как некая благотворительность. Вы послушайте их, как они об этом говорят, в каких терминах! Представители социально-экономического блока правительства постоянно говорят об индексации в том духе, что «мы из жалости даем деньги». Это рассматривается не как экономическое требование, а как некая подачка. Это мы вам по широте своей души даем, мы такие добрые, что даем вам деньги, а могли бы и не индексировать. Как в старом советском анекдоте – «мог бы и зарезать».

Результаты пенсионного «референдума» игнорируются

Впрочем, никто не оспаривает и тот факт, что в пенсионном вопросе правительство оказалось в тяжелейшей ситуации. Количество пенсионеров в России – около 43 млн человек (кстати, из них только по официальным данным продолжает трудиться каждый третий – около 15 млн человек, а на самом деле скорее всего гораздо больше). Трудоспособного населения – около 70 млн человек, при этом официально работают и перечисляют пенсионные взносы лишь около 50 млн человек. Из-за демографических проблем (это отдельный разговор) количество пенсионеров будет увеличиваться в среднем на 400 тыс. ежегодно, а работающих – сокращаться, теряя по 200–300 тыс. экономически активного населения ежегодно. Тенденция может измениться, по прогнозам, только к середине следующего десятилетия. Все это время на бюджет будет давить необходимость делать трансферты Пенсионному фонду России. В нынешнем году, по подсчетам, которые приводил экс-глава Минфина,  руководитель Центра стратегических разработок Алексей Кудрин летом на Пенсионном конгрессе трансферт составит 1,8 трлн руб. – 13% от всех расходов бюджета. При сохранении нынешнего 38-процентного уровня коэффициента замещения пенсии (нормы пенсионных выплат относительно заработной платы) бюджетный трансферт в дальнейшем увеличится в полтора раза – с 2,1 до 3% ВВП. В условиях рецессии и бюджетного дефицита это невозможно, реально коэффициент замещения упадет до 28% (при рекомендованном минимальном уровне в 40%), прогнозирует Кудрин.

Инфографика Антона Малашенко

Вопрос в том, что по этому поводу делать. Принципиально есть два пути. Первый – долгосрочное решение проблемы: без непопулярных мер, видимо, все равно не обойтись, но они должны быть понятными обществу и служить целям развития экономики, а не затыкания финансовых дыр. Среди них – стимулирование работодателей и работников к повышению производительности труда и отходу от институтов серой экономики. Развитие механизмов накопительной пенсии, которая, кстати, в западных странах является одним из главных длинных инвестиционных ресурсов экономики – и могла бы быть таковой и в России (в накопительную систему, последнее время реквизируемую государством, уходят сотни миллиардов рублей – немалые суммы). Упрощение нынешних балльных пенсионных правил, как будто специально созданных для того, чтобы работник понятия не имел, какая у него будет пенсия (подозревая, что государство все равно определит ее в выгодном для себя размере). А еще – четкая фиксация пенсионных правил на длительную перспективу: как отмечает Кагарлицкий, нынешняя неопределенность куда хуже самой плохой определенности.

Эти и другие возможные долгосрочные меры не принесут сиюминутного эффекта. Например, очевидно, что для сокращения объемов серой экономики нужны годы, а то и десятилетия: зарплата в конверте настолько вошла в привычку и регулярный обиход, что изменить ситуацию моментально совершенно точно не получится. Однако альтернативный вариант только один – экстенсивные меры, позволяющие решить тактические финансовые задачи, но не проблему в целом. Правительство пока что идет именно по этому пути.

Скажем, четвертый год подряд замораживается накопительная часть пенсии. За это время из накопительной системы государство вывело без малого триллион рублей: в 2014 году – 243 млрд руб., в 2015-м – 307,4 млрд, в 2016-м – 342 млрд, а в следующем году оценочно выведет около 400 млрд руб. Эти средства могли бы пойти на инвестиции в экономику, но вместо этого пошли на латание бюджетных прорех (например, в этом году 150 млрд руб. ушли на поддержку финансовой устойчивости ВЭБа). Заморозка накоплений по планам продолжится и в дальнейшем. Более того, обязательные накопительные выплаты скорее всего вообще отменят, заменив добровольными, просто чтобы внести хоть какую-то определенность в постоянно меняющиеся пенсионные правила (нельзя же, в самом деле, замораживать накопления ежегодно как временную меру). Но и тут, как выясняется, чиновники руководствуются утилитарными финансовыми интересами. Так, Минфин предлагает сделать нынешние 6% зарплаты, уходящие на накопительную пенсию, добровольным взносом, но не в общей структуре 22-процентных пенсионных отчислений, как сейчас, а сверх них. Другими словами, граждане смогут самостоятельно копить себе на старость и распоряжаться этими накоплениями, но за счет уменьшения своих рабочих доходов. Добровольными эти накопления будут условно, поскольку «молчунов» автоматически подпишут на определенную схему накопительных пенсионных вычетов из зарплаты.

Между тем как раз накопительная пенсия в последние годы стала у россиян весьма популярной: в ее пользу сделали осознанный выбор 28 млн человек, объем средств в негосударственных пенсионных фондах и управляющих компаниях превысил показатель государства в лице ВЭБа. «Это стало для меня сюрпризом, я не ожидал, что люди будут готовы доверить рынку и институтам рынка часть своей будущей пенсии, – признался летом Кудрин. – Если бы мы сегодня сказали: давайте на референдуме решим, за какую систему, эту или эту, люди проголосовали уже за накопительную часть, несмотря на все риски, которые сегодня существуют. Может, нам учитывать результаты этого «референдума»?».

На себе чиновники не экономят

Аналогичный утилитарный подход правительство демонстрирует и в вопросе повышения пенсионного возраста. Ни одна из партий в ходе последней предвыборной кампании это повышение не поддержала, до 90% населения, согласно социологическим опросам, на которые ссылается премьер Дмитрий Медведев, против, но сомнений в том, что оно произойдет, все меньше. Аргументация чиновников такова: Медведев между делом отмечает рост продолжительности жизни россиян, намекая на это как на причину возможного повышения возраста выхода на пенсию, а в Минэкономразвития говорят о росте ВВП как о возможном результате. То есть если люди стали дольше жить, так почему бы им и не работать дольше, увеличивая свой вклад в экономику? Логика столь же простая, сколь и примитивная: похоже, понятие «повышение производительности труда» слишком сложно для правительственных специалистов. Но если и повышать пенсионный возраст (а без этого, по-видимому, действительно не обойтись), то с гарантией как минимум сохранения, а лучше – роста реальной зарплаты и пенсии. А давать такие гарантии никто во власти не собирается: превалируют ссылки на тяжелую экономическую ситуацию.

Инфографика Антона Малашенко

Непостоянство нынешней пенсионной системы – проблема едва ли не большая, чем ее разбалансированность: у россиян теряется понимание, что происходит и как могут измениться правила, а как следствие – теряется доверие к самой системе и государству в целом. На это накладывается ощущение, что пенсионная реформа, которую власти де-факто сейчас проводят, в своем конечном воплощении будет вовсе не в интересах граждан. По данным Национального агентства финансовых исследований, полностью доверяет пенсионной системе России лишь 8% населения. Однако у руководства страны пока нет причин для политического беспокойства, и, наверно, именно поэтому оно столь откровенно в своих заявлениях.

Во-первых, нынешний кризис резко сузил горизонт планирования у всех: молодежи и людям среднего возраста до пенсии далеко, важнее заработать здесь и сейчас, пожилыми движет аналогичная цель свести концы с концами – тут уж не до баллов, накоплений, индексаций и прочих пенсионных хитростей. Пожалуй, принципиально пенсионный вопрос стоит только для 40–50-летних, причем только в плане возраста выхода на заслуженный отдых. Во-вторых, ухудшение пенсионных правил происходит плавно, большинство людей этого даже не замечает. У российской власти был опыт резкого ухудшения социального положения граждан – монетизация льгот в 2005 году, которая сопровождалась массовыми протестами и существенным падением рейтинга главы государства. Больше таких ошибок, как заверяют СМИ чиновники, власть не допустит.

Конечно, можно проводить и более отдаленные аналогии. Например, на излете существования СССР довольно популярным был лозунг борьбы с чиновничьими привилегиями – законными и коррупционными. Кстати, тогдашним государственным и партийным функционерам в своих аппетитах до нынешних – как до Луны пешком, миллиарды одного лишь полковника МВД Дмитрия Захарченко чего стоят. Да и диспропорции в социальном обеспечении госслужащих и рядовых граждан сегодня куда более заметны, чем тогда. На собственных пенсиях чиновники не экономят: притом что пенсионный возраст госслужащих совершенно точно будет повышаться, за такие деньги, которые они получат после отставки, не трудно и поработать лишние несколько лет. Например, бывший депутат Госдумы имеет право на дополнительные и ежегодно индексируемые прибавки к трудовой пенсии в размере вплоть до 75% ежемесячного денежного вознаграждения действующего федерального депутата, измеряемого несколькими сотнями тысяч рублей, – это на порядок выше, чем пенсия простого россиянина.

Однако на самом деле тогдашнее недовольство бюрократами-аппаратчиками объяснялось в первую очередь тотальным дефицитом, а не самим фактом наличия привилегий. Сегодня дефицита нет, и новости об очередном мздоимце провоцируют скорее интерес к возможности попасть «в систему», чтобы самому получать такие же колоссальные доходы, чем социальный протест. В любом случае власти пока могут спать спокойно: россияне «держатся» и без совсем уж кардинальных социальных шагов со стороны правительства продержатся еще долго.