А если бабушки и горняки начнут массово выходить на улицы?

Зачищая политическое пространство от потенциальных «болотников», власть не принимает во внимание иные протестные группы. Тех, кто выходил на Красную площадь еще 20 лет назад и уже начинает проявлять недовольство сегодня... 1998 год. Забастовка шахтеров. Фото Reuters

Сейчас наблюдаются очень интересные процессы. С одной стороны, происходит расслоение партии власти, когда «Единая Россия», которая на протяжении нескольких лет сливалась с губернаторским корпусом, вдруг начинает от него отделяться, и мы даже видим попытки Кремля создать некую ситуацию искусственного соперничества между ними. В то же время достаточно сложно провести грань между «фронтовиками» ОНФ и единороссами, многие деятели состоят и там, и здесь. Что подтверждает множество случаев конкуренции на праймериз ЕР.

Тем не менее в Кремле традиционно придерживаются линии на сохранение преемственности, и на сегодняшний день никаких предпосылок к закрытию «Единой России» или же к созданию новой партии, имиджево соотносимой с властью, нет. Однако вариант переформатирования управляемого партийного пространства все равно присутствует – в первую очередь для того, чтобы избавиться от шлейфа негатива у «Единой России», которая начинает изнашиваться морально. Однако в Кремле есть понимание, что слишком резкие движения опасны, и механизмы перезапуска все еще обсуждаются.

Возможно, потому попытка сделать ОНФ заменой ЕР как родилась, так и быстро умерла. Вспомним, что проект родился в 2011 году и почти сразу был закрыт. Теперь ОНФ – это резерв, и речь по-прежнему идет не о замене, а о новой его форме, которая будет совместима с «Единой Россией», «фронтовики» займут свое место рядом с ней в преддверии президентских выборов и будут формировать обновленный образ сторонников Путина. Потому что «Единая Россия» электорально уже, чем электоральная аудитория президента.

При этом мало кто идентифицирует партию власти с ее формальным лидером – Дмитрием Медведевым. Возглавлять ЕР – повешенная на него обязанность, обуза, которую, может быть, он и собирался бы использовать как ресурс, но возможности у него сильно ограничены. Так что и здесь мы наблюдаем некую искусственную конструкцию – специально созданную и не вполне работоспособную. В электоральном смысле Медведев и ЕР – пустые сосуды, которые наполняются рейтингом Путина и абсолютно зависят от его взлетов и падений.

Сам же Путин дистанцируется от партии власти, и сегодня мы станем очевидцами намерений или даже авантюр со стороны Кремля, когда выборы будут проводиться рядом с Путиным, но в то же время без него, он будет как будто в стороне от каких-либо скандалов и недовольств. Стремление кремлевской администрации понятно: им хотелось бы в идеале оградить Путина от тех рисков, которые сейчас связаны с выборами и снижением рейтинга ЕР, праймериз и с конкуренцией и т.д.

Но это недостижимая задача: невозможно тянуть ЕР за счет того, что это – путинская партия, и доказывать, что Путин тут ни при чем. Тогда «Единая Россия» получается и вовсе двуликая и странная. Это на самом деле может сыграть плохую шутку с властью, ведь сейчас партию сознательно несколько ослабляют. И если на протяжении какого-то периода ЕР будет позиционировать себя как партия Медведева, а Путин займет роль надпартийного лидера, то возникнет вопрос: что у Путина остается? Ведь ОНФ пока не состоялся, это атомизированная, очень странная структура. Не партия, а пока непонятно что. А за спиной ЕР – системная оппозиция, умеренно пропутинская, лояльная и даже конструктивная, но только до тех пор, пока режим стабилен и силен.

Что будет, если завтра народ выйдет на улицы и бабушки с горняками начнут блокировать дороги и шахты?! Системная оппозиция прежде всего вспомнит о том, что она – оппозиция, а не о том, что она уже давно системная. И в итоге возникает стратегический риск, не завтрашний, но он появится.

Власть фактически сейчас как раз и готовится к тому, что ситуация может резко ухудшиться. Кремль реализует такой сценарий выборов, как будто кризис уже наступил. Он пытается действовать на опережение, и с точки зрения управления это разумно. Вопрос лишь в том, насколько у них получится удерживать ситуацию в случае реализации тех рисков, которые заложены в этом сценарии. И мы не знаем, будут ли они реализованы. Если все будет стабильно, то все пройдет замечательно, и будет опять большинство конституционное в Госдуме за Путина, пусть даже не полностью от «Единой России».

Но что будет в случае расшатывания ситуации – предусмотреть сложнее. Но уже выбранный Кремлем сценарий открывает перед властью больше возможностей, чтобы управлять кризисной ситуацией, нежели при старом сценарии, когда делали ставку только на партию власти, на сотрудничество с системной оппозицией. Сейчас на системную оппозицию особо не рассчитывают и, кстати, вполне могут на КПРФ несколько жестче давить.

Ведь после того как протесты предыдущего выборного цикла спали, спала и сплоченность внесистемного электората – тех, кто не имеет своего представительства в Госдуме. В Кремле про несистемщиков думают иначе. Был опыт 2011 года, который заставил задуматься о том, что того же самого результата можно добиться без перегибов. Да пускай у «Единой России» будет не 65%, а 40%, ну и что? Что изменится? Все равно есть инструменты сохранения контроля в Госдуме, зато не будет повода для Навального со товарищи вывести 50 тыс. человек на улицы.

Но тут сразу же возникает вопрос: желание-то именно так все провести есть, но в какой степени режим сейчас способен контролировать всю выстроенную систему? Потому что на региональном и местном уровнях действуют топорно, и когда сверху спускают указания «Ну, вы давайте тут прозрачненько все организуйте, проведите, чтобы красиво было!», каждый волен это понимать так, как захочет. И я думаю, что будут и махинации, и самые грубые нарушения, и вбросы, все будет! Другое дело, что это будет сделано, может быть, не в таких масштабах, как это было в 2011 году, а чуть приличнее.

А дальше стоят задачи посложнее. В конце концов управляемость будущей Думой не в полной мере зависит от итогов выборов или от того, кто в нее войдет. Это в основном зависит от стабильности режима. Даже нынешняя Госдума, которая, казалось, абсолютно шелковая по отношению к верховной власти, может завтра взбунтоваться в случае, если у Путина рейтинг вдруг упадет до каких-нибудь низких величин. То есть у Кремля самая главная задача заключается в способности воспроизводить легитимность, обеспечивать стабильность вертикали, которые мы видели на протяжении последних лет. А сейчас внутри всех ключевых институтов власти скопилось много недовольных людей, которые пока еще не громко, но все же задаются вопросами: а правильно ли развивается страна, та ли выбрана экономическая политика, а может, не стоило так ссориться с соседями?