Светлана Гаврилина
На фото цветы в аэропорту Пулково в память жертв крушения А-321. Фото Reuters
Уходящий год для Петербурга и окружающих территорий не был чреват какими-либо особо судьбоносными местными политическими событиями, если не считать, конечно, таковым событием избрание губернатором Ленобласти Александра Дрозденко, руководившего областью и до этого. Вообще самый северный мегаполис мира являет собой сложное переплетение человеческих групп и интересов, в нем уживаются совершенно полярные друг другу общественные миры с разными приоритетами. То, что в одном мире – событие, в другом не стоит внимания. И никогда не угадаешь, что может оставить горожан холодными и равнодушными, хоть труби во все трубы и бей в барабаны, а что внезапно вызовет общественное волнение – достаточно вспомнить историю со снесенным горельефом Мефистофеля на Лахтинской, которая задела в тысячах самых различных людей некие тайные тонкие душевные струны.
Но в конце октября над далеким Синаем произошла трагедия, из-за которой огромный город и огромные пространства от Балтики до Ладоги стали казаться жителям очень маленькими: пожалуй, не нашлось никого, кого так или иначе лично не затронула бы гибель пассажиров злосчастного А-321 – чьих-то родных, сослуживцев, одноклассников и однокурсников. Несправедливость и нелепость случившегося потрясли всех. Колокола Исаакиевского собора, отбивавшие удары в память жертв, без преувеличения, отзывались в душах людей любых конфессий или вовсе атеистов. Уже прошло и 40 дней после катастрофы, и опять били колокола Исаакия. В тот же день, 8 декабря, была похоронена одна из погибших – 23-летняя Настя Статская, сирота, проведшая детство в приюте «Малоохтинский дом трудолюбия». «Городская дочка» – так ее назвали в печати и сетях.
Опознаны тела, выдаются компенсации, но тень упавшего лайнера продолжает витать над городом. Родные жертв пишут жалобы и иски: они жалуются на бездействие главы Следственного комитета, поскольку не имеют информации о ходе расследования.
При этом со стороны многим казалось, что петербуржцы в большинстве циничны и бездушны – показного массового горевания не наблюдалось. Люди ездили в Пулково ставить свечи, старались помочь тем, кто потерял близких, – но внешне город продолжал жить обычной жизнью. Эта жизнь стороннему взгляду порой представляется странноватой. Брендом Петербурга, как известно, являются белые ночи. Недавно один из городских остроумцев задался вопросом: а почему нет бренда – петербургские черные дни? Имеется в виду конец года, когда в облачную погоду здесь не светлее, чем полярной ночью в Лапландии, и народонаселение с привычным стоицизмом переживает простуды и депрессии, ощущая себя в схватке со стихиями, – о шторме и поднятии воды в Неве говорят больше, чем о самом модном концерте или спектакле. Но, возможно, именно такие дни экзистенциальным образом дают «самому умышленному городу» понимание ценности и хрупкости жизни, в итоге силу духа и умение шутить над собой. Вот и сейчас самая популярная шутка: «Оранжевый шар в небе, так напугавший многих петербуржцев, оказался просто редким природным явлением под названием «солнце».
Санкт-Петербург
Дарья Гармоненко