И пастырь, и прораб, и казначей

Одно дело, прийти со своей проблемой к пожилому священнику, другое – к парню, только что окончившему семинарию. Фото PhotoXPress.ru

В одном из селений N средней полосы стоит на холме церквушка. Место вольготное, русское. Кладбище, проросшее березками, шикарный вид на пойму реки… Глушь. Народонаселение едва дотягивает до 700 человек. Постоянных прихожан – человек 40. В основном пожилые женщины. Летом – дачники, польстившиеся на природу и землю по бросовой цене.

Церковный дворик прополот и огорожен. Перед калиткой белесый монумент. Двери почти всегда открыты. Ключи на хранении у тети Кати – сутуловатой, принаряженной женщины, которая приходит сюда каждое утро и в любую погоду: прибирается, следит за тем, чтобы горели лампадки. Говорит, что раньше был колхоз и бардак. Церковь и под склад не годилась – одни щели и мыши. Сейчас тоже бардак, но есть где Богу помолиться.

Подтянутый облик церквушка получила несколько лет назад благодаря пожертвованию одного из «дачников». Нетрудно вычислить его автомобиль среди припаркованных у оградки.

Иконостас собирали всем миром. На стенах вырезки из календарей, пластмассовые цветы, позолота и доски с почерневшими ликами, которые десятилетиями хранили по домам. Своими силами собрана и библиотека – шкафчик с размягченными книгами и ворохом брошюр. Решеток на окнах нет. Отопление централизованное, пользуются им редко. Зимой тетя Катя начинает протапливать здание за сутки до приезда священника. Встречают его торжественно, всем миром.

Местный духовник протоиерей Дмитрий – настоятель храма, расположенного километрах в 50 ниже по реке. Приземистый и расторопный, он приезжает по средам и выходным, порой «по вызову». Чаще на машине. Иногда местные подбрасывают на катере. Зимой балуется снегоходом. Пошучивает, что был бы моложе, и на лыжах приходил бы. Но имени просит не называть и вообще не конкретизировать его «россказни».

– Конечно, боюсь. Мы все боимся. Сейчас государство вроде как повернулось лицом к церкви, но можно нарваться. Что-то скажешь, потом переврут, а тебя сана лишат. Или, скажем, отправят в бедный приход. А у тебя семья…

N-ский приход осиротел еще в 90-х. Едва отстроившись. По слухам, батюшка загулял и впал в ересь. С тех пор «за нехваткой кадров» никого так и не назначили. Отец же Дмитрий трудится в трех населенных пунктах. Работа круглосуточная. Помимо духовной «деятельности» на нем лежит еще и административная. Хотя порядок в приходе поддерживается «сам по себе», последнее слово всегда за ним. Он и пастырь, и прораб, и казначей. Его подслеповатый от грязи «Хендай» можно принять за передвижную церковную лавку. В багажнике побрякивает утварь. На заднем сиденье коробка со свежим номером православного журнала «Фома» и смена одежды. После службы, пока расставляют столы к чаю, он в сторонке долго и обстоятельно что-то обсуждает с местными «меценатами». Сегодня речь, кажется, о новых окнах.

– По-хорошему, священнику лучше не касаться ни денег, ни строительства. Есть община, и в ней не священнику нужно деньгами заниматься, а мирскому человеку, старосте. Но у нас эта система исказилась давным-давно. В советское время при каждом батюшке ставили специального человека, который держал в руках все хозяйство. И они стучали все и сами же занимались бухгалтерией, приходом: кто крестился, кто венчался – всех записывали и скидывали «наверх».

Отец Дмитрий ушел от мира почти сразу после перестройки. Архитектор по образованию, в бизнесе он не прижился, да и «Бог призвал». Уже будучи рукоположенным священником, продолжает заниматься архитектурой. Вообще среди священнослужителей немало профильных специалистов. Их мирские навыки крайне востребованы церковью, хотя порой они сами тому не рады.

– Священник прежде всего должен быть духовным наставником. Он старается, ему, чтоб отслужить службу, надо готовиться – читать книги, молиться… А он приезжает – ему говорят: «Давайте купол ремонтировать». У нас сегодня все священники что делают? Они бизнесмены, они договоры заключают. Им по строительным рынкам нужно ездить. А потом тебе что-то не так построили – скандалить приходится. Или ты поспорил с кем-то, а спорить нельзя. Потому священникам даже выгодно подальше от кассы держаться.

Для местных прихожан батюшка есть нечто среднее между наставником и председателем. Отец Дмитрий вспоминает, как лет 10 назад по осени ему названивали с жалобами на самогонщика, «смущавшего» мужиков. Страдающий тем же недугом участковый ничего решать не хотел. Походив по домам, священник обнаружил, что поселок впал в коллективный запой. Причем мультикультурный и с участием обоих полов.

– На полторы недели здесь застрял. Хорошо, что до снега было. Свой-то приход тоже не бросишь. Так и ездил туда-сюда через день. Подтягивал всех потихоньку. Сначала молебны служили. Потом крестным ходом шли. Даже доклад им подготовил.

На собрание о вреде пьянства, кстати, пришли и трое сезонников-мусульман, зависших в поселке на неопределенный срок. Той же зимой батюшка заказал «правоверным» подлатать полы, весной – купол. Так они и прижились в итоге. Святой отец оказался большим охотником пофилософствовать о разнице в религиях и всегда с «иноземцами» приветлив.

– В таком (сельском) приходе все просто. Относительно, конечно. Народу немного. Люди на виду и у тебя, и друг у друга. В городе сложнее работать. Батюшка может и в искушение впасть. Чем-то не тем заняться. Там ведь текучка. Постоянных прихожан и тех в лицо не всегда узнаешь.

Летом дачники привозят на причастие к отцу Дмитрию своих чад. Нередки и крещения. Силами тети Кати как-то раз была организована воскресная школа. Но идея не прижилась. Не сложилось и со сбором средств для интернатов. И все же святой отец старательно пытается приобщить всех к церковной жизни. Радуется, когда примечает кого-то из «новеньких». Первым подходит пообщаться, зовет на чаепитие.

– Сегодня ведь, слава Богу, если человек вообще дошел до храма. А то он идет-идет, а потом думает, чего я иду, сейчас мне скажут, что штаны не те надел, я лучше завтра приду. А завтра его друзья позвали выпить… и так он никогда в храме и не объявится. Если уж он один раз зашел, надо нормально человека встретить.

Хотя большинству приходских священников не нравится слово «консультант» – именно в этом качестве приходится им выступать чаще всего. Духовные потребности у людей, разумеется, разные: кто ходит на молитву еженедельно, кому достаточно раз в год, и то на Пасху. Но всякий раз в церкви человеку нужно видеть священника.

Казалось бы, очевидная вещь, но для многих священников ноша оказывается непосильной. В «молодые» приходы частенько назначают людей без опыта работы. Прихожан это настораживает и отпугивает. Ведь одно дело – прийти со своей проблемой к пожилому священнику, накопившему опыт реального общения, а другое – к парню, который только что из семинарии, и хорошо, если хоть что-то понимает.

На фоне возрождения православной идентичности в стране возводят сотни новых церквей. При этом не секрет, что священников и до того критически не хватало. Так, в Москве, например, за последние годы построены десятки «храмов шаговой доступности». Почти всегда пустующие, они выполняют скорее декоративную функцию, создают православный ландшафт. Застать же в них священника задача и вовсе не простая: приходится сверяться с расписанием и хватать буквально за рукав. По мнению многих церковных служителей, такой подход банально разрушает уже сложившиеся общины.

– Вот есть старый храм. В него ходит 100 человек. Построили рядом три новых, и в него стало ходить 70, а эти 30 разбрелись: 10 там, 10 сям, 10 тут. И в этом храме хуже стало, и в тех недобор. Да еще и строят типовые вот эти коробочки – лишь бы крест был. Строить-то строят, а людей нет – они кончаются. Может, места забивают, так сказать, пока дают.

Приглянувшаяся многим идея патриарха Кирилла, что приход «должен быть не только местом молитвы, но и центром общественной и социальной жизни», в конечном итоге ничего нового в церковный уклад не принесла. Курс на «социализацию» и привлечение активной молодежи, заданный в начале нулевых, был и без того неуверенным, а после событий 2012 года и вовсе канул в небытие. В итоге официальная церковь решила брать количеством. Но многие верующие, несмотря на новострои, продолжают ездить к своим духовникам в другой район, в другой город или даже в другую область. А в типовые быстровозводимые новострои заглядывают лишь по случаю.

Отец Дмитрий, по его словам, не раз подвергал сомнению свой выбор. Во многом он остался в церкви именно из-за таких вот N-ских приходов, которых повидал за 20 лет служения немало. Ответственность, которая на нем лежит, мирянину до конца не осознать. Его история, как история всех, кому он помог, типична и уникальна. Это бесконечные байки и философские беседы. Это размышления и молитвы, которые он читает за нас всех по пути домой.