У каждого питерца свои сакральные места

Петербург в течение последних 25 лет переживал немало вспышек того, что сейчас принято именовать оскорблением различных чувств. Поэтому горожанам не привыкать. Взять хотя бы само название города. Когда весной 1991 года возникла идея референдума о возвращении городу исторического имени, на станциях метро стояли пикеты возмущенных трудящихся, многие из которых приехали из разных концов еще существовавшего СССР и требовали не трогать «святое имя Ленина», ибо Ленинград в блокаду не сдался врагу. Сторонники же названия Петербург резонно спрашивали: «А неужели город Петра обязательно сдался бы врагу?» Референдум состоялся в июне 1991 года, в августе новое-старое название было утверждено официально. Бунтов трудящихся по этому поводу не наблюдалось. Но любые попытки переименовать улицу Ленина или Ленинский проспект власть отвергает на основании «мнения народа». По тем же мотивам вернули на площадь перед Финляндским вокзалом отремонтированный памятник Ленину, который несколько лет назад подорвали неизвестные злоумышленники – скульптура осталась цела, но часть бронзового тела была вырвана взрывом.

Впрочем, и противники названия «Ленинград» не подвергают сомнению уместность его в словосочетании «город-герой Ленинград». Пискаревское мемориальное кладбище и знаменитая доска в начале Невского «Эта сторона при артобстреле особенно опасна» – городские святыни. А вот многочисленные позднесоветские монументы такого почтения не вызывают – так, обелиск на площади Восстания горожане в быту называют «стамеской». В прошлом году власти пытались придумать новые блокадные мемы, но городом они не были приняты: например, попытка назвать улицу Итальянскую, бывшую Ракова, где стоит Дом радио, улицей Жизни. С темой блокады связан также один из крупнейших недавних скандалов – опрос «Дождя» о том, можно ли было избежать огромных жертв ценой сдачи города. С другой стороны, в недавних протестах против проведения в городе съезда «европейских фашистов» порой звучали те же формулы про оскорбление памяти о блокаде, что и в воззваниях противников «Дождя».

В городе много зданий и мест, считающихся сакральными для разных групп людей: от Медного всадника до могилы Виктора Цоя, от последней квартиры Александра Пушкина на Мойке, 12, до часовенки Ксении Блаженной на Смоленском кладбище, где даже в атеистическое советское время студентки клали «Ксеньюшке» записочки с просьбой помочь сдать экзамен. Но тема особой сакральности начинает звучать, как правило, только в случаях, когда что-нибудь хотят застроить или снести. Мощнейшим эпизодом такого рода остается история с несостоявшейся «Газпром-башней» – сделанные на Охтинском мысу в ходе раскопок археологические открытия сделали остатки крепости Ниеншанц символом для обеих сторон конфликта. Пресс-служба «Охта-центра», отвечавшего за строительство небоскреба, утверждала: место сакральное, напитанное энергией предков, их духи будут помогать в делах газовой компании. Но городские протесты увенчались успехом – башни на Охте, как известно, не будет.  

Санкт-Петербург