Роза Цветкова
Казнь как зрелище во все времена вдохновляла толпу.
Жан Коломб, Себастьян Мамеро. Казнь пленников под Акрой.
Миниатюра XV века
Современная российская проза, хотя и изобилует сюжетами про убийства, киллеров и прочую детективную чернуху, почти не имеет историй про тех, кого возмездие настигло и наказало по всей строгости закона. Ну что-то вроде знаменитых романов американского писателя Джона Гришэма, той же «Камеры», где он показывает жизнь человека, бывшего ку-клукс-клановца, на протяжении многих лет ожидающего смертного приговора в одиночной камере за жестокое убийство. Тот, кто читал, знает: от книги невозможно оторваться, несмотря на весьма печальный финал – раскаявшийся детоубийца был все-таки казнен в газовой камере, а защита его как подсудимого стоила его внуку блестящей адвокатской карьеры.
Но это истории выдуманные. А если из жизни реальной и совсем недавней, то в марте прошлого года вышел на свободу 64-летний чернокожий Гленн Форд, просидевший в луизианской камере для смертников по обвинению в убийстве часовщика 29 лет. Его адвокат посчитал несомненной удачей то, что невиновность его клиента была доказана (в убийстве признался другой человек), а сам Гленн был менее оптимистичен. «Я провел за решеткой почти 30 лет. Что я теперь буду делать? Я не могу начать жизнь сначала. Когда меня посадили, мои дети были совсем маленькими, а теперь это взрослые бородатые мужчины».
«Лучше избирай наказание, чем казнь, ибо первое огорчит человека один раз, а второе – навсегда», – приводит в своей книге «Философия преступления и наказания» афоризм древнегреческого политического деятеля Хилона профессор, доктор юридических наук Ильгам Рагимов. И еще там же: «Кто поспешно осужден, часто осужден напрасно» (Ф. Грильпарцер).
Размышляя о сущности преступления и правомерности наказания в контексте религиозных учений, анализируя воззрения философов, психологов, социологов разных лет (но это отдельная тема для рецензии книги), автор, к слову, однокурсник Владимира Путина во время учебы на юридическом факультете тогда еще Ленинградского госуниверситета, ныне СПбГУ, даже позволяет себе высказать прогнозы о будущем наказании. Многие из которых (книга издана в 2013 году) уже начали сбываться… Будущее наказания связано с расширением судебного усмотрения, ибо будут увеличены границы низшего и высшего пределов… Появятся новые альтернативные наказания, а краткосрочные наказания со временем будут заменены крупными штрафными санкциями.
Прогнозов достаточно много, но глаз цепляет, пожалуй, самый «убийственный» – «некоторые страны вновь вернутся к смертной казни из-за увеличения тяжких и особо тяжких преступлений».
У юристов, тем более маститых, наверняка найдется немало доводов и в пользу смертной казни как наказания за действительно особо тяжкие преступления, и против. Главный из последних – а что, если к смертной казни будет приговорен, и приговор будет исполнен, невиновный? Казалось бы, эта дискуссия не имеет под особой оснований – ведь с 16 апреля 1997 года, то есть уже 18 лет, в России смертная казнь применяться не может. Подобную позицию высказал Конституционный суд РФ – наша страна подписала протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод «Относительно отмены смертной казни» и приняла на себя обязательство отменить этот вид уголовного наказания. С тех пор в России введен мораторий на смертную казнь, которая заменена пожизненным заключением.
Но этот фактический запрет на узаконенную смерть не раз и не два становился поводом для предложений на самом высоком уровне: а не отменить ли этот мораторий? В это трудно поверить, но только на протяжении последних трех лет с подобными предложениями выступали и депутаты (в основном фракций коммунистов и ЛДПР), и силовики (министр МВД Владимир Колокольцев, первый зампред комитета СФ по обороне и безопасности Александр Чекалин, глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин), и даже Патриарх всея Руси Кирилл. Поводов для сомнений в обоснованности моратория у каждого вышеперечисленных вроде бы и не было, да и звучали эти предложения в основном как личное мнение, но, как говорят, «осадочек остался».
Например, Александр Чекалин в январе 2011 года публично полагал, что смертной казни заслуживают не только непосредственные исполнители терактов, но и «организаторы, финансисты и подстрекатели». Напомним, что речь сенатора прозвучала на фоне теракта в аэропорту Домодедово, унесшего жизни 37 человек. Чекалин уточнил, что в «расстрельном» вопросе надо сделать одно исключение – для террористов, уточнив, правда, что «Россия не должна принимать такое решение в одностороннем порядке, это решение должно быть международным, принятым после длительных консультаций».
«Я – против смертной казни, – высказывается перед журналистами в Кишиневе в конце этого же года глава Русской православной церкви Патриарх Кирилл. – При нынешнем состоянии наших судов, если будет смертная казнь, по закону будут «убирать» людей. И это страшная опасность». Пока судебная система не способна обеспечить справедливое применение смертной казни, рано вести речь о возвращении такого наказания. Но в будущем, предположил патриарх, можно будет говорить об этом «в каких-то совершенно конкретных случаях, когда речь идет о маньяках, массовых убийствах, террористах». При этом глава РПЦ напомнил, что в церковном предании нет порицания смертной казни. Христос «сам был распят, Он прошел через смертную казнь, но Он нигде не сказал, что нельзя казнить преступников, и у святых отцов мы этого не находим».
Мнению патриарха позже вторил и министр МВД Владимир Колокольцев. В интервью «Итоговой программе» НТВ (февраль 2013 года) он заявил, что в смертной казни нет ничего предосудительного. «Это мое личное мнение», – уточнил министр, а в администрации президента днем позже отказались комментировать данное заявление главы одного из ведущих правоохранительных ведомств, сославшись на его личное мнение.
Впрочем, мнения VIP-персон находят свое отражение в общенародном порыве. Согласно соцопросам, проводимым самыми различными социологическими центрами и в самые разные годы, большинство россиян – за возврат смертной казни в уголовное законодательство РФ. Еще совсем недавно за это высказывалось около 62% опрошенных (опрос ФОМ), по большей части составляющих электорат коммунистов (72%). Недопустимой смертную казнь как вид наказания находят – в разные годы – от 10 до 15% россиян.
Что тут сказать? Возможно, предложение (или угроза?) вице-спикера ГД Игоря Лебедева об отмене моратория на смертную казнь в случае выхода России из Совета Европы будет встречено бурными и продолжительными аплодисментами. На самых различных уровнях. Но кто поручится за тех, кто может оказаться безвинной жертвой на этом «расстрельном», но, как всегда, особом пути российском?!
