Закомплексованный, хотя и гражданский

У народа, по мнению общественных контролеров, есть одна очень неприглядная черта – он часто норовит сунуть свой нос не в свои дела. Фото Reuters

Уже полгода как в стране действует Федеральный закон «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» (ФЗ от 21.07.14 № 212). Причем, согласно восторженным пресс-релизам, своевременно вышедшим из кулуаров Общественной палаты РФ, «принятие подобного нормативного правового акта явилось историческим событием не только для России, но и для всего мира, поскольку мировая практика еще не знает примеров существования комплексной основы для организации общественного контроля»!

Действительно, современный цивилизованный мир не знает подобных примеров. Потому что там народ как-то привык обходиться традиционным парламентаризмом и без всяких «комплексных основ» доверяет своим политическим представителям функции ревизоров власти.

У нас тоже есть депутаты. Содержать которых – удовольствие не из дешевых. К примеру, содержание одного депутата Государственной думы (вместе с его помощниками, обслуживающим его административно-хозяйственным персоналом и с учетом бюджета, потраченного на его избрание) обойдется в этом году как минимум в 23 400 000 руб. И это без учета субсидий, которые будут в безакцептном порядке изъяты из карманов налогоплательщиков на нужды его партии.

То есть при задекларированной госстатистикой средней заработной плате по стране в 30 тыс. руб. один наш пролетарий думственного труда стоит ровно столько, сколько зарабатывают все вместе 780 граждан, занятых общественно полезным делом.

Возможно, кого-то это и удивит, но, согласно всем юридическим справочникам и толковым словарям, главной задачей депутата (вне зависимости от его партийной принадлежности и уровня избрания) является защита интересов граждан перед волюнтаризмом государственной бюрократии и контроль от имени общества за деятельностью института органов государственной власти… а не законодательная защита процесса самовоспроизводства государственной бюрократии от проблем населения.

Впрочем, наши «народные избранники» уже, кажется, совсем подзабыли, с какой именно изначальной целью они так сакрально сидят сегодня в Государственной думе (а также при всех субъектах Федерации вплоть до поселковых советов) и для чего, собственно, мы их избирали. При этом иногда дело доходит совсем уж до комизма. Так, недавно в Иркутской области жители села Моты Шелеховского района обратились к прокурору с просьбой заставить избранного ими в Заксобрание депутата представлять их интересы!

Конечно, иркутская история нетривиальна. Но вместе с тем очевидно, что повсеместно наш депутатский корпус давно уже превратился в эдакую замшелую бюрократическую структуру с неизменно присущими ей атрибутами коленопреклоненного чиноугодия и непреложно извечным «Чего изволите?».

Иными словами, легионов «народных избранников» для контроля над властью нам оказалось недостаточно. Наверное, поэтому однажды у нас появилась Общественная палата РФ и ее аналоги при всех субъектах Федерации (вплоть до муниципальных образований) – финансируемые государством эрзац-общественные объединения для бескорыстного «экспертного» контроля за теми, кто по статусу должен контролировать институты власти за деньги.

Призванные «обеспечить общественный контроль и согласование общественно значимых интересов граждан с институтами государственного управления», эти квазиструктуры комплектуются под пристальным контролем институтов государственного управления. Соответственно члены общественных палат должны быть априори добросовестными и абсолютно благонадежными гражданами с кристально чистой репутацией, то есть людьми широких договороспособных взглядов, с «гибкими позвоночниками» и безальтернативно лояльными к президенту. Поскольку исключительно такие люди сознательно и с ответственностью подойдут ко всем аспектам оказанного им высокого доверия.

Вопреки некоторым ошибочным заблуждениям эти люди, по их собственным заверениям, приезжают на свои собрания отнюдь не для «украшения мебели», а «вести диалог с окружающей действительностью и проблемами общества». Вот только, по факту, они всего лишь навсего ретранслируют монологи государственной бюрократии, ретушируя их неким подобием общественной экспертизы. При этом они всегда готовы обосновать правильность любой инициативы действующей власти. И в итоге предлагают только тот набор решений, который устроит чиновничье-административный аппарат. Ибо, в конце всех концов, именно этот аппарат предоставил им формальную возможность мнить себя персонами, которым кажется, что они наделены какими-то правами «чего-то там контролеров». Поэтому они и не скрывают, что, «делая какие-то свои предложения», они «должны четко понимать, что обсуждать имеет смысл только те, на которые власть согласится».

А еще у нас есть всевозможные приведомственные «общественные советы», которые образовались в тот момент, когда действующая власть впервые поняла, что в отношения между ее органами и обществом вкралась дисгармония. Власть тогда пообещала незамедлительно ввести над собою общественный контроль и пригласила к себе в качестве наблюдателей солидных, уважаемых, общественно значимых и абсолютно абстрагированных от внутренних перипетий «подопечного» им ведомства граждан. Зато с такими людьми не надо постоянно опасаться, что что-то выплывет наружу. Например, обнаружится нечто такое, чего общественность не знала, хотя и должна была бы знать. Или получит огласку то, о чем сама власть была прекрасно осведомлена, но не хотела бы, чтобы другие знали, что она это знает.

Члены общественных советов, без сомнения, понимают, что от них требуется. Им небезразличны возможные последствия. К тому же, будучи людьми высокообразованными, они прекрасно осознают, что в каждом ведомстве есть вещи, которые должны оставаться, что называется, за кадром общественного мнения. Потому что, если погрузиться в детали, россиян, как правило, раздражает не то, что кто-то в том или ином ведомстве что-то там ворует, а то, когда им об этом рассказывают.

По глубокому и искреннему убеждению нынешней государственной бюрократии народу, безусловно, нужно говорить правду… но не всю, чтобы не привыкал. К тому же у народа есть одна очень неприглядная черта – он часто норовит сунуть свой нос не в свои дела. А между тем у него для этого нет ни должного профессионализма, ни элементарной квалификации.

Поэтому то, что гражданам надо или не надо знать, решает именно государственная бюрократия. Которая, в свою очередь, убеждена, что гражданам необходимо знать только то, что в данную минуту им знать крайне необходимо. Например, что безумные затраты на проведенную Олимпиаду – «это такие рабочие моменты, это не коррупция» или что в России никогда не будет так называемых «дворцовых переворотов», потому что «у нас нет дворцов». И не более того!

Наивные же граждане, уверовавшие в панацею общественного контроля, настаивают, что им надобно знать «всё»! Хотя их настойчивость не лишена логики. Ведь как иначе они смогут определить, необходимы ли им эти знания или нет?

Однако сразу же возникает удивительная коллизия. Получается, что граждане часто желают знать то, что им, возможно, нет необходимости знать. Значит, им хочется «это» знать не только потому, что им «это» знать необходимо, а прежде всего потому, что им вздумалось «это» знать, чтобы определить, необходимо ли им это знание или нет (и не благодарите меня за ценную помощь в прояснении ситуации).

По сути, уже сам факт появления Федерального закона «Об основах общественного контроля» является наглядным подтверждением того, что в государстве, где все, что не разрешено, запрещено, а то, что еще не запретили, тщательно зарегламентировали (и «проверяющих», по подсчетам бывшего главы Счетной палаты Сергея Степашина, «уже в два раза больше, чем было в СССР»), все остальное должно быть педантично формализовано! В том числе и право общества контролировать собственных «слуг народа», которые ныне и де-факто, и де-юре превратились в «хозяев жизни».

Не случайно в данном законе после главы, определяющей право граждан на участие в осуществлении общественного контроля, сразу же очерчен круг «субъектов общественного контроля», ограничивающий этот самый контроль формальной (до профанации) деятельностью общественных палат и приведомственных общественных советов... под присмотром которых небезызвестный массам Анатолий Сердюков не переставал «удивляться объемам воровства» в Министерстве обороны, а экс-министр сельского хозяйства Елена Скрынник стала «немного обеспеченной».

При этом для чего нужен был отдельный закон, если деятельность перечисленных в нем «субъектов общественного контроля» и так уже регламентируется нормативными актами? Вероятно, для того чтобы на законодательном уровне максимально ограничить прочие возможности общества контролировать собственную власть.

Выражаясь проще: хотите покритиковать государственные органы – для начала получите на то разрешение там, где ваша лояльность ни у кого не будет вызывать сомнений. А лучше, как говорится, не верещите, да обрящете!

На самом деле в наши дни говорить серьезно об общественном контроле над органами государственного управления, а тем более о какой-то «комплексной системе» в данной области – бессмысленно. Уже хотя бы потому, что подобный контроль подразумевает прежде всего прямой диалог общества и власти. Но власть предпочитает монологи. И, как показывает практика, любую попытку дискуссии с ней воспринимает как над собой насилие.

Да, эпизодически государственная бюрократия прислушивается к мнению общества, но не терпит, когда общество делает выводы. А потому бюрократия тщательно следит за тем, насколько восторженно народ относится к ее власти. И скрупулезно заносит все к ней замечания в формуляр под названием «Тематический общероссийский классификатор обращений граждан, организаций и общественных объединений».

«Тематический классификатор обращений…» – это верх совершенства отечественного бюрократизма, заменяющий собой реальные дела, но из которого власть всегда может узнать, что, например, в прошлом квартале с жалобами на «качество государственных услуг, оказываемых государственными органами» в эти самые органы обратилось на 0,003% граждан меньше, чем в позапрошлом. А количество «обращений, не поддающихся прочтению», по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года выросло аж на 10%! И так по всем 1758 пунктам «классификатора», одно лишь заполнение которых цифрами должно вызывать в сердцах граждан сочувственное уважение к труду бюрократов.

Зато наши чиновники во всякий момент могут с гордостью отчитаться, что они надзирают за собой сами гораздо лучше и эффективнее, чем любое гражданское общество.

А неугомонные граждане, желающие поговорить и обсудить новые штрафы, плохие дороги, дорожающее вместе с долларом мздоимство, роскошные до неприличия виллы «слуг народа»… да что угодно, хоть запрет на импортные кружевные трусы, пусть обращаются в установленном порядке в «субъекты общественного контроля». Там уже, кстати, и «стандарты» для такого общения подготовили.

И не важно, что за кулисами публичных обсуждений даже у лояльнейших к власти экспертов нет-нет да и проскальзывает недоуменное недовольство. Ибо вышеуказанным законом деятельность правоохранительных органов, судебной системы, вооруженных сил, а также выборы и референдумы из сферы общественного контроля выведены напрочь. Но! Если в стране нет недовольных, значит, в ней нет и демократии. А мы как-никак – страна, по Конституции, демократическая. Хотя наш самый главный председатель Конституционного суда уверен, что «при всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации». Воистину весьма актуальное замечание…