Возраст нации

Что великого мы совершили или построили за последние 25 лет? Фото Reuters

«У всех народов, – писал Петр Чаадаев, – есть период бурных волнений, страстного беспокойства, деятельности без обдуманных намерений. Люди в такое время скитаются по свету и дух их блуждает… Это увлекательная эпоха в истории народов, это их юность; это время, когда всего сильнее развиваются их дарования, и память о нем составляет отраду и поучение их зрелого возраста».

Если приложить эту абстрактную схему к реальной истории, по крайней мере западной, то можно предположить, что «юность» современной цивилизации – это Средние века с их войнами за передел владений, рыцарскими турнирами, трубадурами, крестовыми походами, истреблением еретиков, великими географическими открытиями. Их, собственно, и имел в виду Чаадаев. Но куда тогда девать Древний Рим, Грецию и другие цивилизации античности, если они, конечно, реально существовали в те эпохи и в том виде, как это принято считать в традиционной историографии? Получается, что говорить о поступательном развитии человечества все же невозможно, а значит, несмотря на блистательные достижения человеческого разума начиная с эпохи Возрождения и кончая нынешними временами, в дальнейшем не исключен новый «провал» в какие-то «темные века».

От Славной революции к новому Средневековью

Если говорить о Средневековье, то на протяжении этой эпохи научно-технический прогресс практически отсутствовал: едва ли не единственной прорывной «инновацией» стало появление пороха и огнестрельного оружия, а на излете этой эпохи – еще и морских кораблей, способных совершать межконтинентальные плавания.

Говорить об устойчивом прогрессе западной цивилизации можно только начиная примерно с середины XVII века, после завершения Тридцатилетней войны. И этот прогресс, что особенно важно, непосредственно связан с утверждением определенной модели общественных отношений – буржуазно-либеральной. Именно становление этой модели можно уподобить наступлению «зрелости» человечества.

Чем раньше та или иная страна вставала на буржуазно-либеральный путь, тем быстрее и эффективнее она развивалась в дальнейшем. Из крупных держав первой на этот путь встала Англия, когда после гражданских войн, революции, свержения и казни короля Карла I, диктатуры Оливера Кромвеля, реставрации Стюартов, нации в ходе Славной революции 1688–1689 годов удалось прийти к компромиссу между различными политическими и религиозными силами и открыть путь для свободного буржуазного развития.

США с момента обретения независимости были буржуазным и республиканским обществом – и эта страна развивалась фантастическими темпами; единственной помехой на этом пути долгое время оставалось рабство «афроамериканцев» – реликт давно преодоленной общественной формации.

А вот во Франции первая попытка ограничения абсолютизма – так называемая Фронда парламента, совпавшая по времени с Английской революцией, не удалась, и страна еще долгое время продолжала идти по пути автора афоризма «Государство – это я»: разбухание и блеск королевского двора сопровождались страданиями и разорением народа. Тем более тяжелым, кровавым и продолжительным оказался процесс расставания с абсолютистскими порядками начиная с Великой французской революции.  

Не случайно Эдмунд Бёрк в своих «Размышлениях о Французской революции» указывал на английскую Славную революцию как на образцово проведенный процесс общественных преобразований в направлении свободы и законности, противопоставляя ее кровавой и хаотичной Французской революции.

Россия позже других государств вступила на путь буржуазного развития – это случилось только после отмены крепостного права в 1861 году, но именно начиная с этого времени страна развивалась фантастическими темпами. Как будто по волшебству появляются ученые, изобретатели и врачи мирового уровня, строятся предприятия, железные дороги, речной флот, расцветают литература и искусство.

Фактически все великие проекты ленинско-сталинской эпохи – ГОЭЛРО, Днепрогэс, строительство метро и многое другое – были запланированы еще до революции 1917 года. Нисколько не стремясь принизить героизм созидателей первых пятилеток, можно утверждать: не случись Октябрьской революции, Россия, продолжая идти по буржуазно-либеральному пути, достигла бы в смысле научно-технического прогресса к концу 30-х годов XX века никак не меньше, чем это случилось при Сталине, и при этом с несоизмеримо меньшими жертвами и издержками. В самом деле, чем могли «помочь» развитию страны гражданская война, красный террор, «философский пароход», двухмиллионная эмиграция, включая научных и технических гениев мирового уровня, коллективизация, кровавое безумие 1937–1938 годов?

Сегодняшние призывы в духе «вперед, в светлое прошлое» сопровождаются тяжелыми приступами национального самолюбования, ксенофобии и оголтелого антизападничества. Фото РИА Новости

В сознание миллионов людей было намертво вколочено, пожалуй, самое вредоносное представление в истории человечества – о недопустимости и даже преступном характере частной собственности на средства производства, и именно основанный на нем менталитет по сей день тормозит экономическое развитие не только России, но и других государств на постсоветском пространстве.

Сталинский «мобилизационный социализм» – это огромный шаг назад в плане общественного устройства. Это не что иное, как описанный еще Карлом Марксом «азиатский способ производства»: власть сосредотачивается в руках тирана и приближенной к нему бюрократии, а подневольное население сбивается в «трудовые армии», которые направляются на «великие стройки», не считаясь с жертвами; в качестве важнейшего стимула к труду используется государственный террор. Не случайно идеолог «правых» Николай Бухарин называл сталинскую коллективизацию «военно-феодальной эксплуатацией крестьянства». В области судопроизводства сталинизм – это прямой откат в позднее Средневековье с его «процессами ведьм».

Эта модель порой поражает современников своими свершениями, но исторически она неизбежно проигрывает системе, основанной на частной собственности, инициативе и конкуренции, политической свободе, равенстве граждан перед законом, независимом суде и неподконтрольных государству СМИ. Однако периодически предпринимаемые попытки ее возрождения свидетельствуют о том, что исторический прогресс не однолинеен.

В ожидании «конца истории»

Для западного либерализма, как, впрочем, и для марксизма, характерны представления о «конце истории». Эти представления восходят к философии Гегеля, который рассматривал исторический процесс как постепенное претворение в жизнь некоей абсолютной идеи – абстрактного «божественного» представления об идеальном обществе. Любопытно, что реальное воплощение этой абсолютной идеи Гегель находил то в личности Наполеона Бонапарта, то в прусской монархии. Насчет Наполеона с ним, пожалуй, можно согласиться – этот гениальный человек действительно во многом предвидел будущее, взять хотя бы идею европейского единства, которую он безуспешно пытался реализовать.

И у либералов, и у марксистов процесс эволюции общественного устройства не бесконечен – он должен завершиться построением некоего идеального общества, в рамках которого начнется «подлинная» история человечества, обусловленная главным образом достижениями научно-технической революции.

Для либералов этот идеал – общество, основанное на рыночной экономике и политическом плюрализме. Не случайно, кстати, Френсис Фукуяма, говоря о «конце истории» как о воплощении именно этого идеала, отсылает нас к работам Гегеля и его русско-французского последователя Александра Кожева.

Для марксистов общественный идеал – коммунизм, социализм – его первый этап, и вполне логично, что В.И. Ленин был убежден в том, что «все нации придут к социализму, это неизбежно».

Сегодня, после крушения реального социализма, превалирующий в мире идеал – либеральная демократия. В то же время неудачи глобального либерального проекта порождают растущую к нему оппозицию, что нашло свое отражение в недавних выборах в Европарламент, на которых серьезно усилили свои позиции националисты и противники европейской интеграции. В России, где западный либеральный проект всегда сталкивался с огромными трудностями, эта оппозиция резко усилилась после известных событий в Крыму и на Украине.

Белые сверхчеловеки против

Сегодня в российском обществе нарастает стремление в очередной раз провести «великий исторический эксперимент» и возродить мобилизационную модель в какой-то новой форме. Думается, отнюдь не случайно вновь всплыл вопрос о возвращении городу Волгограду имени Сталина – того, чьей злой волей только за два года, 1937-й и 1938-й, было уничтожено около миллиона собственных граждан – расстрелянных, запытанных во время следствия, погибших в лагерях и умерших в ссылках. Это абсолютный «рекорд» в деле целенаправленного уничтожения лучшей части собственного народа, к которому даже отдаленно не приблизился ни один тиран нового и новейшего времени. Никакие (да, реальные!) заслуги этого деятеля, равно как и усилия бесчисленных фальсификаторов истории «державно-патриотического» толка, чьи чудовищные по невежеству и апломбу сочинения заполонили полки книжных магазинов, не способны затушевать этот факт.

Сегодняшние призывы в духе «вперед, в светлое прошлое» сопровождаются тяжелыми приступами национального самолюбования, ксенофобии и оголтелого антизападничества. Так, публицист и футуролог Максим Калашников предлагает президенту РФ Владимиру Путину обратиться к русскому народу с таким воззванием: «Мы, русские – последний великий народ белой расы. Запад тонет в вонючем болоте педерастии и толерастии, он возвел мерзость и патологию в ранг нормы, он разрушает все святое: семью, любовь, божественную красоту, самого человека. И только мы храним священные традиции… Повинуясь зову великой миссии, мы, русские, должны первыми в мире победить смерть, построить звездолет, а самое главное – создать цивилизацию свободных, сильных духом, интеллектом и телом людей будущего. Наша великая миссия – создавать цивилизацию будущей расы сверхчеловеков, покорителей миров».

Такого рода мотивы, пусть не в столь гротескной форме, прослеживаются в публикациях идеологов «русской весны», а также в речах некоторых политических деятелей, преимущественно из рядов ЛДПР, КПРФ и даже отдельных представителей «Единой России».

Есть вероятность, что они в той или иной форме могут лечь в основу государственной политики, особенно с учетом того, что эта политика определяется чрезвычайно узким кругом лиц, и на основании чего они принимают свои решения – нам точно не известно.

Между тем с наступлением «четвертой волны» технологической революции мобилизационная модель становится окончательно неактуальной.

Решающий ее недостаток состоит в следующем: ресурсы концентрируются и направляются не на те цели, которые реально потребны обществу, а на те, которые полагает приоритетными правящая верхушка. А поскольку эта верхушка и так всем обеспечена, ее интересуют не предметы потребления, а «державное величие» и его атрибуты: баллистические ракеты, подводные лодки, стратегические бомбардировщики, танки, ну, может быть, еще средства для продления жизни представителей самой этой верхушки. Обычным же гражданам в поисках необходимых им современных предметов потребления остается устремлять взоры на либеральный Запад. И это – решающий фактор в борьбе за умы и души людей, которую мобилизационная модель неизбежно проигрывает.

При этом если в СССР ресурсы направлялись по крайней мере на решение тех задач, которые считали оправданными руководители страны, то сегодня в случае возрождения мобилизационной модели они будут направляться туда, куда их «уведут» ловкие лоббисты, включая откровенно псевдонаучные проекты, вроде какого-нибудь «плазменного оружия» или «торсионных полей». Вот и Максим Калашников предлагает нам трудиться над обретением бессмертия и созданием «звездолета» (надо думать, для посещения гипотетически обитаемых планет, отстоящих от Земли на расстояния в сотни тысяч световых лет), что противоречит твердо установленным законам природы.

Как от Земли до Марса

Еще один довод против возрождения мобилизационной модели заключается в том, что правящая бюрократия России в принципе не способна стать главным действующим лицом научно-технического прогресса. Почему? Возьмем простой пример. Вице-премьер Дмитрий Рогозин провозглашает: к 2030 году мы освоим Луну, построим там станцию, будем добывать полезные ископаемые.

В то же время создатель компании SpaceХ Элон Маск заявляет, что он собирается выращивать овощи на Марсе. И то и другое звучит одинаково фантастично. Но лично я скорее поверил бы американскому инноватору, чем российскому чиновнику. Почему? Ответ на этот вопрос содержится в одной из статей, посвященных Элону Маску: «Когда человек говорит вам о времени, когда он будет выращивать овощи на марсианском огороде, вы начинаете беспокоиться о его психическом здоровье. Но если тот же самый человек отправил ряд ракет и все они достигли Марса, причем отправил их в лучших традициях Джеймса Бонда, с небольшого островка в Тихом океане, – вам придется искать другой диагноз. В этом вся суть экстремального предпринимательства: есть очень тонкая грань между безумием и гениальностью, и вам нужно немного того и другого, чтобы действительно изменить мир».

Теперь понятно, почему проекты Элона Маска способны вдохновить людей, а проекты Дмитрия Рогозина не способны?

Да потому, что у Элона Маска есть история успеха. У него получалось!

В этом принципиальная ущербность всех государственных «суперпроектов» нынешнего времени. Если бы их осуществляли лидеры типа Игоря Курчатова или Сергея Королева – шансы на успех имелись бы. С нынешними «государственными управленцами» их нет.

Элон Маск рискует своими деньгами. «Государственные инноваторы», наподобие Анатолия Чубайса, рискуют деньгами государства. Отсюда и впечатляющая разница в результатах.

Для того чтобы увлечь, вдохновить, мобилизовать людей на реализацию своей мечты, Элону Маску не требуются никакие меры внеэкономического принуждения. Ему нет нужды апеллировать к патриотизму, разоблачать пятую колонну, сваливать свои неудачи на саботажников. У его сотрудников есть захватывающая перспектива, громадное поле для раскрытия своих талантов, высокие зарплаты и премии. Нам же наверняка в очередной раз предложат «затянуть пояса» во имя «светлого будущего».

Учиться у Запада все равно придется. Фото Reuters

Наконец, увлечь других может только тот, кто увлечен сам. Элон Маск верит в свое призвание, в то, что его дерзкие проекты принесут человечеству пользу. Российские «государственные управленцы» верят только в свою карьеру и приумножение собственного благополучия. Трудно понять, почему мы должны надеяться на их способность строить «звездолеты», если даже с помпой анонсированные ими весьма простые задачи вроде строительства доступного жилья, современных скоростных автомобильных и железных дорог или реформы ЖКХ так и остаются нереализованными.

Будучи возрожденной, мобилизационная модель совместит в себе все недостатки позднего советского строя и нынешней неэффективной и непрозрачной модели управления. При этом технологическое отставание от Запада будет только нарастать, поскольку современные технологии создаются в условиях международной кооперации, а не самоизоляции.

Поворот к мобилизационной модели неизбежно потребует широкомасштабных ограничений свободы. За этим последует новая волна массового оттока мыслящих людей из страны, а те, кто не успеет убежать, уйдут во «внутреннюю эмиграцию».

История показывает, что воля правителей порой позволяет осуществлять самые невероятные «броски» к архаичным формам общественного устройства. Наверное, громадным волевым усилием руководства страны разворот к мобилизационной модели возможен. Однако у нынешней элиты такой воли нет, и это, без сомнения, к лучшему.

В самом деле, кто этот разворот будет осуществлять? Завсегдатаи Куршевеля, обладатели роскошной недвижимости на Лазурном Берегу, владельцы мегаяхт и частных самолетов, которые не только построены, но даже обслуживаются за рубежом? Но какой им может быть в этом реальный интерес? Уверен, что даже история с Крымом встала этим людям поперек горла, и они в душе проклинают тот день и час, когда это случилось, несмотря на все свои показные патриотические восторги и антизападные «нервические припадки».

В то же время создается впечатление, что для некоторых российских политиков обличение «козней Запада» – не просто стремление «быть в тренде», но и некое естественное состояние души. Когда слушаешь выступления некоторых депутатов Государственной Думы, главным образом от КПРФ, создается впечатление, что все последние 30 лет эти люди провели в некоем анабиозе, а теперь, внезапно очнувшись, с новой энергией взялись за дело «борьбы с американским империализмом». Они не только не стремятся к поиску каких-либо путей преодоления нынешнего кризиса в отношениях с Западом, они всеми силами пытаются этот кризис углубить, подвести к роковой черте, когда ничего исправить будет уже нельзя.

Эта позиция, как ни прискорбно, находит горячий отклик среди широких слоев населения. Многие люди наконец «поняли», в чем причина всех их неудач последних лет, их никчемности и невостребованности, их пустой и тусклой жизни. Это раньше они смутно подозревали, что во всем виноваты они сами. Теперь же оказалось, что причиной всех их страданий является «агрессивный», «коварный», «бездуховный» Запад, обладающий, подобно средневековым ведьмам, способностью насылать любые беды – от неурожая до импотенции.

Недавно советник президента РФ Сергей Глазьев заявил, что «четвертая мировая война уже идет». В том случае, если это жуткое мироощущение ляжет в основу российской политики и четвертая мировая война станет реальностью, нетрудно предсказать ее исход с учетом соотношения экономической и военной мощи России, с одной стороны, и объединенного Запада – с другой. И тогда может стать реальностью то, о чем пишет другой, правда уже бывший, советник президента – Андрей Илларионов: крушение Российского государства под влиянием нарастающих внутренних конфликтов. Всякий, кто подталкивает Россию к дальнейшему углублению конфликта с Западом, оказывает нашей стране медвежью услугу, независимо от своих субъективных намерений.

Безответные «почему»

Глумливая истерика по поводу вымышленных или сильно преувеличенных бед Запада, ставшая нормой на государственном телевидении, мешает разглядеть его действительно сильные стороны и ответить на многие вопросы. Как так получилось, что Политехническая школа во Франции выпускает на протяжении уже двух веков таких замечательных специалистов? Почему в Германии такие прекрасные автобаны? За счет чего в Англии онкологические больные, которые в России были признаны безнадежными, живут по многу лет? Как в США тому же Элону Маску удалось создать принципиально новый электромобиль Tesla и что подвигает его на разработку проектов скоростного транспорта в вакуумных тоннелях? Почему вообще на Западе в таком количестве появляются люди, желающие и умеющие творить прогресс, изменять жизнь к лучшему и почему перед ними открыты все пути? Не потому ли, что именно на Западе создано общество, где никто не голодает, все имеют возможность учиться, ставить свои жизненные цели и достигать их, где нет непримиримых классовых, религиозных, этнических конфликтов, где люди терпимы к «инакости», словом, где, как мечтал еще Вольтер, честный человек живет сам и дает жить другим.

Многим кажется, что Запад находится в перманентном кризисе, но этот кризис – непрерывный поиск ответов на непрерывно возникающие новые вызовы. Мы, например, можем делать вид, что у нас нет экологических проблем и продолжать превращать в свалки огромные территории, утверждая при этом, что главная наша цель – дальнейшее расширение «жизненного пространства». Вероятно, это «пространство» ждет та же незавидная судьба. А вот на Западе в 60-е годы экологическая проблематика буквально взбудоражила общество, породила острейшие конфликты, а заодно вызвала к жизни зеленые движения и партии, гринписы и фонды дикой природы, что привело в конечном итоге к оздоровлению среды обитания.

Прежде чем говорить о собственной исключительности, стоило бы задуматься о том, что именно великого мы совершили за последние 25 лет, чем могли бы гордиться. Блестяще провели и выиграли Олимпиаду в Сочи? Это прекрасно, но, пожалуй, ничего иного на ум и не приходит.

Совершенно ни на чем не основаны утверждения о том, что мы добрее, душевнее, бескорыстнее, чем европейцы и американцы. На самом деле на Западе мы найдем значительно больше примеров «заботы о ближнем», чем в России: начиная с фонда Билла Гейтса и Уорена Баффета и кончая не стремящимися к публичности частными лицами, жертвующими гигантские суммы на науку, культуру, образование, помощь неимущим. В любой трудной ситуации в западных столицах вам охотно придут на помощь, причем, что называется, с улыбкой на устах. В отличие от наших бесконечно орущих и ругающихся в общественных местах мамаш с перекошенными от злобы лицами, там никто не кричит на детей. И смертельно больные заслуженные адмиралы не стреляются там из-за отсутствия обезболивания – в Европе такой проблемы нет вообще.

У президента США Барака Обамы есть довольно скучная книга «Dreams from my father». И все же в ней впечатляет рассказ о том, как он в молодости добровольно бросил хорошо оплачиваемую работу в престижной фирме и пошел трудиться общественным активистом в нищие районы, с тем чтобы помочь бедным и обездоленным. Много ли можно встретить людей с подобной биографией среди нынешних правителей России, кичащихся своей «духовностью»?

Учиться у Запада нам все равно придется. При том что учиться – не значит заискивать, отказываться от собственных интересов, соглашаться на любые условия. Нужно, как любит говорить тот же Барак Обама, стремиться to strike the balance. Это очень трудно, но иного пути не просматривается. Любые попытки вернуться к мобилизационной модели – не что иное, как бесплодные реакционные утопии, какой бы блестящей «футуристической» мишурой они ни прикрывались.