Юрий Голик
Уголовный кодекс РФ давно утратил свою системность. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Сегодня ситуация с законодательством в сфере борьбы с преступностью такая, что в пору возопить: «Где ты, мудрый законодатель? Ау!». Изменения в УК РФ вносятся хаотично, очень часто спонтанно и совершенно не продуманно. Научная экспертиза у сочинителей считается просто дурным тоном. УК по этой причине уже давно утратил свою системность и почти перестал быть действующим инструментом борьбы с преступностью.
Дело в том, что – и это тоже давно известно – не суровость и даже не жестокость наказания является реальной сдерживающей силой, а его неотвратимость. Владимир Путин неоднократно подчеркивал это. Последний раз 30 октября 2013 года в Кремле на заседании Совета по противодействию коррупции. Чем же определяется неотвратимость наказания за совершенные преступления?
Во-первых, развитым современным уголовным законодательством. У нас такого, увы, нет. Более того, УК все больше и больше превращается в набор ничего не значащих слов (с точки зрения эффективности борьбы с преступностью, разумеется). Какая может быть неотвратимость наказания, когда за тяжкое преступление суд может назначить на абсолютно законных основаниях наказание в виде двух месяцев лишения свободы? Например, по ч. 4 ст. 111 УК «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». Это элементарное издевательство над здравым смыслом.
Неотвратимость наказания должна заканчиваться наказанием. В УК предусмотрен такой вид наказания, как арест. УК принят в 1996 году, введен в действие с 1 января 1997 года. Арестных домов у нас не стало сразу после 1917 года, поэтому введение этого наказания отложили на несколько лет. Потом еще на несколько лет, потом еще отложили, а потом просто сделали вид, что про него забыли, и не стали вспоминать. Некоторые из моих коллег договорились до того, что арест – неэффективное наказание.
Как можно сделать такой вывод, если наказания по факту просто нет и не было без малого сто лет?
Такая же комедия – по-другому и не назовешь – разыгрывается ныне с наказанием в виде принудительных работ: откладываем. Смею утверждать, что это наказание не будет применяться еще в очень отдаленной перспективе. На это нет денег (исполнение почти любого наказания – штука затратная), и завтра их не будет тоже. К тому же и это главное, его в прописанном виде невозможно исполнить. Закон написан шиворот-навыворот: русскими буквами, но совершенно не по-русски.
Во-вторых, правоприменением. За каждым преступлением должно следовать наказание. Но так бывает далеко не всегда. То дело не возбуждается (у нас в январе–августе текущего года подано и зарегистрировано 7 664 341 заявление о совершении преступления, а возбуждено только 1 172 331 уголовное дело). При этом в 4 394 478 случаях гражданам отказано в возбуждении уголовного дела по причине отсутствия события (!) либо состава преступления. Такие случаи, вне всякого сомнения, есть, но не в таком же количестве! Надо более уважительно относиться к умственному потенциалу своих сограждан: то оно возбуждается, но не расследуется, то расследуется, но в суд никак уйти не может, то в суд попадет, а очень нехорошему человеку дают условный срок. Последняя ситуация особенно раздражает людей. Это уже совсем не по Марксу: «Народ видит наказание, но не видит преступления». Прямо наоборот: преступление видят все, а наказание как-то дисперсировалось. Особенно если в этом же городе за точно такое же преступление, но другой человек получает реальный срок, и не маленький. Да, закон (ст. 73 УК) позволяет назначать условное осуждение и перечисляет условия, при которых это допускается. Вот только применение этих условий в реальности разное. Любой практикующий адвокат скажет, сколько стоит условное осуждение в каждом конкретном случае. Есть деньги – останешься на свободе, нет – топай по этапу.
Совершенно неадекватная ситуация сложилась при назначении наказания за взяточничество: преступникам вместо лишения свободы назначают штраф, а они его не считают нужным платить. Даже Путин вынужден был обратить на это внимание 30 октября, он даже привел конкретную статистику. Хотя закон (ч. 5 ст. 46 УК) и предусматривает в этом случае замену штрафа на реальное (только реальное!) лишение свободы, но об этом наши суды и вся правоохранительная система как-то дружно забывают.
 |
| Иллюстрация Вадима Мисюка |
В-третьих, политической волей. Что это такое? Она может выразиться в виде декларации, заявления, руководящих документов, прямых указаний и т.д. Иногда даже достаточно простого кивка головы. Главное, что эта воля исходит от человека или органа, могущего не только принимать решения, но и спросить за их выполнение или невыполнение. Например, Юрий Чурбанов еще в 1991 году, отбывая наказание в колонии в Нижнем Тагиле, описывая свою встречу с Виктором Чебриковым – тогдашним председателем КГБ СССР, привел слова Чебрикова: «Юрий Михайлович, ваш арест обсуждался на Политбюро». В тот период времени это был самый мощный орган власти в стране. И это было проявлением политической воли. Зачем и кому нужен был арест Чурбанова – это уже другой вопрос. Пусть ответ на него ищут историки. Сегодня уже далеко не все вспомнят сразу, кто такой Юрий Чурбанов, и тем более не смогут понять, чего ради его арест «обсуждался на Политбюро». Он не был политическим деятелем, не занимал крупных постов на государственной службе (первый замминистра внутренних дел). При чем здесь Политбюро ЦК КПСС? Он в то время был зятем уже покойного Леонида Брежнева. Вот это и была его основная «вина».
В наши дни это «правило» работает в другую сторону. Очень часто сильные мира сего решают, не кого сажать, а кого не сажать. Как правило, речь идет о коррупционерах и жуликах при власти. Как показывает практика, их хватает.
Неотвратимость наказания – это не кровожадность. Это элементарное требование любой системы уголовной юстиции, да и здравого смысла. Без этого система не просто будет буксовать, она развалится. И никакие двойные стандарты здесь не годятся. В конечном счете они ударят по тем, кто их применял. К сожалению, ударят они и по окружающим тоже.
Закончу это небольшое эссе совсем нетрадиционно – словами из песни Александра Розенбаума (в 2003–2005 годах был депутатом Государственной Думы от партии «Единая Россия», между прочим): «На седьмом десятке ночи терпеливей и короче, но не потому, что много пью. Потому что нету мочи знать, как пилят бабки в Сочи те, кому награды раздают». Вот так.
Дарья Гармоненко