Николай Кавказский
Николай Кавказский: в российских СИЗО много того, что делает жизнь там невыносимой.
Фото РИА Новости
Нарушения прав начинаются еще при заключении под стражу. Закон предусматривает заключение под стражу только при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения, как, например залога или личного поручительства. И при наличии веских оснований считать, что человек скроется, продолжит преступления или будет мешать производству. На практике как раз все остальные меры пресечения, кроме заключения под стражу, являются исключительными.
Российскому суду в качестве основания для ареста достаточно стандартного ходатайства следователя, не основанного на доказательствах. Изменить систему «штампования» неправосудных решений, когда речь идет о заключении под стражу, могло бы участие в этой процедуре нескольких присяжных заседателей, например троих.
Сразу после задержания подозреваемый или обвиняемый находится в изоляторе временного содержания (ИВС). Эти изоляторы подчиняются МВД, и там из заключенных зачастую выбивают показания: с применением физического насилия и психологического давления, например с помощью ночных допросов. Наилучшим решением этой проблемы стал бы перевод системы ИВС из ведомства МВД в систему ФСИН.
Когда арестанта отправляют в следственный изолятор, ему никогда не говорят, куда его переводят. Команда «с вещами на выход» может означать что угодно – перевод в другую камеру, в больницу, этап, в другое СИЗО. Эта неопределенность также негативно сказывается на психологическом состоянии арестанта.
Одной из главных проблем в СИЗО является сильно ограниченный перечень предметов, которые может держать при себе заключенный. Такие предметы, как ноутбуки, аудио- и видеотехника, домашнее постельное белье и матрацы, радиаторы отопления, пароварки и электроплитки не должны быть запрещены. Вообще непонятно, как эти вещи могут принести какой-либо вред? Также вполне может быть разрешен Интернет и мобильные телефоны. Это поможет и прозрачности пенитенциарной системы – правоохранительным органам будет нетрудно контролировать звонки и интернет-трафик заключенных.
Не должны быть запрещены сырые овощи, крупы и многие другие продукты. Особенно на фоне того, что питание в СИЗО чудовищное. Помимо того, что «баланда» изготавливается из подпорченных или гнилых продуктов, она еще и готовится из рук вон плохо. Решить эту проблему можно, передав обеспечение питания заключенных из СИЗО гражданским предприятиям. Необходимо обеспечить арестантам вегетарианскую и веганскую (исключающую любые продукты животного происхождения, включая масло, молоко, яйца и т.д. – «НГ-политика») пищу.
Другая проблема СИЗО – камеры на 10, 20 или 40 человек. Большие замкнутые коллективы часто характеризуются конфликтными ситуациями, плохими бытовыми условиями и шумом. Иногда перевод человека в перенаселенную камеру происходит специально для оказания давления на человека. Самое лучшее – организовывать камеры на 3–5 человек.
Одной из главных причин психологического дискомфорта в камерах является то, что заключенные месяцами, а то и годами находятся в замкнутом пространстве одного помещения, практически никуда из него не выходя. Можно было бы перенять опыт Европы и разрешить днем заключенным выходить из своих камер, а запирать их только в ночное время. Сразу решилась бы проблема с душем, ведь в настоящее время зэки могут посещать душ лишь раз в неделю. Такая периодичность не дает нормально поддерживать гигиену.
Прогулки в СИЗО можно назвать таковыми лишь с большой натяжкой. Речь идет всего лишь о нахождении в такой же по размеру камере, а зачастую и меньшей, с небольшим просветом между стенами и крышей. Прогулки должны быть под открытым небом, на большой территории, и это необходимо зафиксировать в законодательстве.
Отдельная проблема – это безобразная работа цензуры, когда часть корреспонденции, из-за халатности или намеренно, просто не выходит из СИЗО и, наоборот, не доходит до заключенных.
Замечу, что в СИЗО даже койки устроены так, чтобы спать на них было максимально неудобно. В них нет сплошного дна – только несколько железных полос, и из-за тонкости выдаваемого матраца спать на них больно и вредно для спины. Необходимо решить проблему с очень ярким ночным освещением и увеличить количество разрешенной к хранению одежды.
Поскольку находящиеся в следственном изоляторе еще не осуждены, а их вина еще не доказана, было бы разумно отказаться от обязательного подъема и отбоя. Человек вправе сам решать, когда ему ложиться спать, а когда вставать.
На нарушения своих прав многие арестанты боятся жаловаться. Во-первых, большинство этих жалоб ни на что не повлияют, так как надзирающие органы в виде регионального управления ФСИН или прокуратуры игнорируют эти жалобы, ограничиваясь отписками. Во-вторых, администрация СИЗО может отомстить отстаивающему свои права заключенному: посадить его в карцер, перевести в камеру с отморозками или плохими бытовыми условиями, навесить полосу в личное дело (склонность к побегу или суициду), поставив его на спецнаблюдение и ограничив его права, отправить по этапу в плохой регион, запретить посещать ему спортзал, церковь и т.д.
Самое страшное, что наши суды устроены так, что если человек попал в машину уголовного судопроизводства и тем более в СИЗО, то он будет осужден почти со стопроцентной вероятностью независимо от того, виноват он или нет. Из СИЗО человек отправляется по этапу (изматывающему и длящемуся неделями и даже месяцами) в «исправительную» колонию, где условия существования зачастую еще хуже, чем в СИЗО. Там обычной практикой является и избиение зэков при поступлении в колонию, и рабский труд за несколько десятков рублей в месяц.
Одной из причин нарушения прав человека в следственных изоляторах и исправительных колониях является закрытость этих учреждений от общественного контроля. Сейчас таким контролем занимается Общественно- наблюдательная комиссия (ОНК). Надо дать больше полномочий таким комиссиям, и их требования по устранению нарушения прав заключенных должны обязательно выполняться администрацией СИЗО и колоний.
Дарья Гармоненко 