Роза Цветкова
Александр Дегтярев уверен в том, что появление кодекса заставит всех без исключения депутатов держаться в рамках приличия. Фото Алексея Агеева
Про комиссию Госдумы по вопросам депутатской этики СМИ, да и сами парламентарии вспоминают редко. Возможно, потому, что возможностей осадить зарвавшегося народного избранника у этого думского органа пока до смешного мало. Однако вскоре ситуация может радикально измениться. Рассмотрением каких дел занимается комиссия сегодня, появятся ли у нее дополнительные полномочия, вплоть до исключения депутата в случае его неподобающего поведения, кто в Думе против появления Кодекса парламентской этики – обо всем этом ответственный редактор «НГ-политики» Роза ЦВЕТКОВА постаралась непредвзято расспросить председателя комиссии ГД по вопросам депутатской этики Александра ДЕГТЯРЕВА.
– Александр Николаевич, не секрет, что о комиссии, вами возглавляемой, вспоминают в случае, ну, скажем, не вполне адекватного поведения того или иного депутата. А из чего все-таки состоит ее повседневность, чем занимается комиссия в ежедневном режиме?
– Комиссия по вопросам депутатской этики была образована 15 лет тому назад, в январе 1998 года, в период работы Госдумы второго созыва. В ходе заседаний первой Думы депутаты хотя и обсуждали необходимость такого органа, но не смогли прийти к общему согласию в том, какие вопросы такая комиссия должна рассматривать.
Тем не менее эта комиссия была создана: представителям всех политических структур было понятно, что нарождающаяся в новейшей истории России парламентская структура нуждается в обозначении форматов депутатской культуры, этики. И тогда же, в начале нулевых, родилась идея о разработке Кодекса депутатской этики. Это, мне кажется, очень здоровая и правильная идея, и как только я заступил на должность председателя этой комиссии в марте 2013 года, первое, что спросил у коллег: почему этого кодекса до сих пор нет? Работа над этим документом на протяжении всего этого времени не прекращалась – вот передо мной сейчас лежат официальные документы – один, проект Кодекса парламентской этики, датирован 2003 годом, другой февралем 2013-го, – но воз и ныне там. Кодекса до сих пор нет.
– Потому что были противники принятия такого свода этических норм в самой Думе?
– Да, потому что действительно не был достигнут консенсус всех участников политического процесса. Вот, например, служебная записка, в которой представлены мнения представителей некоторых фракций Госдумы по поводу принятия такого кодекса. Я не стану сейчас никаких ярлыков вешать, не буду называть фамилий парламентариев, которые поставили подпись под этим документом, но общая тональность такова: предложенный рабочей группой проект Кодекса депутатской этики слишком строг. Он якобы ограничивает свободы и права депутата и ставит его, особенно оппозиционного депутата, в зависимое от регламента положение.
– Что депутатам показалось особенно строгим? Можете хотя бы некоторые положения этого проекта озвучить?
– Вот, например, один из пунктов предложенного проекта: «Отношения между депутатами строятся на основе равноправия, депутат обязан лояльно относиться к другим депутатам независимо от их социального статуса и политической ориентации. Депутат должен строить свою работу на основе свободного коллективного обсуждения и непредвзятого принятия решений по рассматриваемым вопросам, уважения к многообразию мнений… Депутат не навязывает свою позицию посредством угроз, ультиматумов и иных подобных мер».
Не могу утверждать, что именно эта норма была подвергнута сомнению коллегами, но тем не менее до сих пор считается, что депутат имеет право встать и выйти из зала в знак протеста в случае своего несогласия с каким-то предложением. На мой взгляд, такие действия свидетельствуют о слабости такого депутата, потому что его обязанность заключается в том, чтобы отстаивать свою позицию публично. Ведь Госдума – как раз место для дискуссий, и делать это нужно со всем профессионализмом, которым обладает тот или иной депутат, используя для этого все публичные площадки, ему предоставленные. А уход от такой возможности не есть лучший способ дискуссии, на мой взгляд, это демонстрация слабости позиции депутатской.
Но вернемся к Кодексу парламентской этики. Со временем, в период пятой и особенно шестой Госдумы, стало ясно, что проблема эта, безусловно, назрела. Запросы общества по отношению к депутатскому корпусу, причем всех уровней, не только Госдумы, но и региональных заксобраний, муниципальных советов, сегодня достаточно высоки. Депутат, избранный народом по достаточно сложным процедурам, порой спорным, обсуждаемым в обществе, в течение нескольких лет по прошествии выборов, конечно же, должен быть примером во всем.
Тем более что в последнее время развернулась активная, совершенно недвусмысленная и достаточно жесткая борьба с коррупцией, и нами же, депутатами, были приняты законы, которые, скажем так, у многих позитивных эмоций не вызывают – ведь приходится же все полностью открывать перед обществом, абсолютно все. И ты стоишь перед выбором: либо ты идешь на это и общество видит все про тебя – твои квартиры, пароходы, автомобили, что у тебя, как выясняется, жена – миллионерша и прочее, – либо ты не идешь во власть. Человек всегда имеет право выбора, и он его делает.
– Ну, всего-то раз, два и обчелся, чтобы кто-то из парламентариев определился, что для него важнее – бизнес-составляющая или же депутатский статус. А иных, по сути скрывавших свои доходы и зарубежную недвижимость, из Госдумы, по сути, под аплодисменты провожали.
– Мое личное мнение: этот документ должен содержать нормы, определяющие поведение депутатов всех рангов, всех уровней, потому что не может быть к депутатам Госдумы требование одно, а к региональным депутатам – другое. Абсолютно одинаково должны быть представлены народные избранники, в кодексе должны четко быть обозначены правовые каноны их поведения. То же самое, разумеется, должно касаться и Совета Федерации.
Учитывая крайнюю необходимость в таком документе и одновременно то, что представленные ранее разработки по Кодексу парламентской этики не привели к консенсусу в депутатской среде, мы пошли другим путем. Нам удалось привлечь не очень большие, но все-таки достаточные средства для того, чтобы этот документ был разработан профессионалами, юристами, представителями экспертного гражданского общества. Такой грант был объявлен Госдумой этим летом, и уже по итогам конкурса представленных заявок этот проект сейчас разрабатывает одно очень уважаемое профессиональное сообщество. Я рассчитываю, что мы к весне уже будем готовы обнародовать эти материалы, с тем чтобы услышать и экспертов, и гражданское общество по поводу этого документа.
– А что касается «облико морале»? Эти нормы будут тоже там прописаны?
– Я полагаю, что морально-этические нормы тоже найдут там соответствующее место. Сейчас комиссия по депутатской этике действует на основании положений, принимаемых на период действия каждой Думы, то есть в январе 2012 года было принято положение, которым мы сейчас руководствуемся. И надо сказать, что полномочия комиссии в ее нынешнем состоянии и в соответствии с нынешним положением достаточно ограниченны. Это я к тому, что у многих граждан наших – ничем не оправданные иллюзии относительно уж очень больших полномочий комиссии по депутатской этике. Некоторые, даже не утруждая себя ознакомлением с находящимися в открытом доступе документами по регламенту, уверены, что комиссия по этике может лишить депутатского мандата, что комиссия может направить документы в следственные органы, кого-то привлечь к уголовной ответственности. Нет, это все не так! Наши возможности весьма скромны.
Я вам сейчас зачитаю, что комиссия по депутатской этике вправе рекомендовать Госдуме. Первое: предложить депутату Госдумы принести публичные извинения за нарушение правил депутатской этики.
– То есть даже не заставить депутата это сделать, а только рекомендовать?
– Принимает решения только Госдума, потому что, согласно закону о статусе депутата ГД, никакие созданные в самой Думе структуры не имеют полномочий депутата наказать, лишить чего-то или, напротив, наградить.
Второе, что в наших силах, – распространить в СМИ информацию о факте нарушений депутатом Госдумы правил депутатской этики, то есть мы коллегиально, всем составом комиссии, принимаем такое решение: депутат имярек не прав, нахамил, еще чего-то совершил, быть посему этому факту обнародованным.
– И снова это ваше, если можно так выразиться, особое мнение носит рекомендательный, а не обязательный характер?
– Да, именно так, если редакция какого-то СМИ, куда мы бы хотели предложить подобный материал, скажет, что ей это неинтересно, это не будет опубликовано. Ну и, наконец, третье – мы можем лишить депутата ГД права выступать на одном или нескольких заседаниях палаты. Как раз на рубеже моего пришествия в комиссию была такая ситуация, если вы помните, с Дмитрием Гудковым – он был лишен права выступать в течение одного месяца.
Вот это штрихи к портрету современной комиссии по этике. Полномочия ее. Прямо скажем, недостаточные. Например, в положении на этот созыв записано, что выступающие в Госдуме не вправе нарушать правила депутатской этики, и дальше перечисляются очень скромные вещи: рекомендуется не употреблять в своей речи грубые, оскорбительные выражения, наносящие ущерб чести и достоинству депутатам ГД и других лиц, не допускать необоснованных обвинений в чей-либо адрес, не использовать заведомо ложную информацию, призывать к незаконным действиям...
– И все? Значит, даже драться депутатам можно? Во всяком случае, в зачитанном вами определении ничего про рукоприкладство, которым злоупотребляют наши некоторые депутаты, не сказано.
– Поэтому-то мы говорим о том, что кодекс необходим. И считаем, что нужно расширить спектр понятия «этично – неэтично». К тому же мы должны учитывать, что живем в XXI веке, что появились новые средства коммуникаций. И если к нам приходит обращение о том, что, например, депутат имярек в своем Twitter что-то такое написал, нарисовал, сфотографировал, то как это расценивать? Как вызов обществу или просто как некий его эпатаж, самовыражение? А не нанес ли он этим ущерб обществу? То есть нужно учитывать много таких вещей, о которых пять-десять и тем более пятнадцать лет назад мы и подумать не могли. Поэтому я, конечно же, за расширение этого спектра, за расширение полномочий комиссии, потому что сейчас мы очень ограничены в принятии решений. Тогда и доверия будет больше к самому депутатскому корпусу, коль скоро такие полномочия будут у соответствующей комиссии.
– Да и сам депутат будет четко уже знать, что нельзя выходить за рамки в той или иной ситуации. Какое из рассмотренных вашей комиссией дел вас, может быть, удивило или показалось каким-то необычным? И сколько депутатских дел, например, проходит через комиссию за год?
– С февраля 2012 года и до момента моего вступления в должность председателя в марте этого года (я специально это проанализировал) было рассмотрено около 300 обращений. Получается, примерно одно обращение в день. Из них около 40% – это обращения, касающиеся поведения депутатов в регионах, то есть на уровне общественного приема граждан. Люди к нам обращаются, если депутат кого-то обругал, кому-то не ответил или, наоборот, нахамил во время своих публичных выступлений на различных собраниях, совещаниях, заседаниях и т.д. Еще 32% – это жалобы на то, что депутаты ГД или не отвечают, или не так, по мнению граждан, реагируют на их обращения. Речь об отписках, формальном подходе. Понимаете, сейчас люди достаточно просвещенны, что называются, и знают, что есть закон об обращении граждан, есть сроки его исполнения всеми представителями органов госвласти, в том числе Госдумы. И люди хотят большего – не отписок.
Еще около 20% – это обращения, касающиеся экономических вопросов, то есть народный избранник участвует в деятельности своего завода, газеты, паровоза, оказывает влияние, рулит процессом, хотя формально не является гендиректором, допустим. Тут мы, разумеется, передаем дела соответствующей комиссии.
Наконец, около 10% сигналов в комиссию – это неправомерность направления депутатских запросов, то есть чрезмерно частые обращения в соответствующие органы по поводу различных дел, имеющих судебную перспективу. Более внимательное ознакомление с такими письменными обращениями показывает, что у некоторых депутатов чувство меры в написании этих рекомендаций в стиле «прошу проверить дело такого-то, он ведь весь такой белый и пушистый, а вы его прессуете» иногда не совпадает с их полномочиями. Сам депутат, разумеется, скажет: а что тут такого? Я же ничего особенного не написал, я просто просил проверить все обстоятельства. Вроде бы все так и есть. Но иногда так хочется провести прямо сразу специальную какую-то экспертизу, филологическую, к примеру, чтобы разъяснить товарищу, что даже ударение на каком-то слоге или слове уже дает основания для принятия какого-то решения.
Ну не секрет, что если размахивают депутатской корочкой на улице, в аэропорту, еще где-то, это не просто неприлично, это глупо, этого делать просто нельзя, это недопустимо! Потому что в обществе это вызывает только отрицательный резонанс, никто сегодня не будет в нарушение закона защищать неправомерные действия депутата Госдумы, и я это вижу по документам, которые в комиссию приходят из правоохранительных органов. Изменилась ситуация, мы все изменились, и хотелось бы, чтобы и сами депутаты понимали это.
– Тогда не могу не вспомнить эту злополучную ситуацию с единороссом Андреем Исаевым, который как раз таки потрясал своим депутатским удостоверением, из-за чего был задержан вылет самолет на полтора часа. И достаточно легко он отделался в данной ситуации.
– Легко, вы считаете? Да что вы! Более тяжкого наказания, которое Андрей Константинович Исаев понес в результате этого инцидента, придумать сложно. Сложение полномочий в высшем органе партии – большего урона для политика его ранга нет.
- Он ведь не был подвергнут каким-то экономическим санкциям. Между тем столь длительная задержка авиарейса простому гражданину дорого бы стоила. Даже трудно представить сумму этого штрафа, не говоря уже об уголовных перспективах в таком случае.
– Это другие вопросы. Это я вообще не могу обсуждать, потому что просто не знаю, возможно, еще не закончились какие-то разбирательства. Я имею в виду здесь политический урон для репутации Исаева.
– Говорит ли ваша статистика по обращениям в комиссию, представители какой из партии или фракции более остальных становятся участниками разбирательств в думской комиссии?
– Я только с виду такой простой (смеется), а на самом деле серьезно готовился к этому разговору. Вот, пожалуйста: по думской фракции ЕР – 34%, по «Справедливой России» – 27%, ЛДПР – 21% и КПРФ – 17%. Думаю, что в период шестого созыва через нашу комиссию пройдут если не 450 человек, то по крайней мере 430 точно.
 |
| Кто бы мог представить, что Ирина
Роднина способна на такую глупость в отношении американского президента? Фото РИА Новости |
– То есть подавляющее число депутатов?
– Дело в том, что в комиссии есть материалы на депутатов, которых заподозрить в чем-то неэтичном до момента рассмотрения его дела в комиссии – такое даже в страшном сне присниться не могло. Пример только один могу привести – Ирина Роднина, человек, которого я знаю лет 30, наверное,
– Вы имеете в виду оскорбительную картинку с бананом и президентом США?
– Да, речь об этой глупости, о которой мне трудно даже говорить… Человек, который прожил более 10 лет в стране, которая так много для нее сделала, когда ей нужно было свой профессионализм реализовать на практике. И что? Человек высочайшей внутренней культуры позволил себе какой-то якобы эпатаж, какую-то скабрезность? И тем не менее это же произошло! Сколько было сломано перьев, когда писали об этом деле? Мне даже звонили из «Голоса Америки» по этому поводу.
– Кажется, и посольство США выражало недоумение в связи с этим инцидентом, несмотря на то что запись в блоге Родниной была удалена.
– Знаете, надо иметь очень большую фантазию, чтобы увидеть в этом то, что вокруг этого раздули. Этим примером я просто хочу показать, что есть немало и других случаев, когда на депутата, которого даже заподозрить в чем-то непристойном, неприличном, неэтичном неловко, тем не менее приходит жалоба, претензия.
Почему я уверен, что будет достаточно много таких обращений? Как было, скажем, с выступлениями Владимира Вольфовича Жириновского по поводу выборов в Кемеровской области, где он высказался довольно нелицеприятно об итогах этой выборной кампании? Какой был найден компромисс в этой ситуации? Хотя и были обращения по этому поводу, дело в том, что мы дали возможность депутатам Госдумы, представляющим этот регион, дать полноценные разъяснения в СМИ относительно процедуры и результатов выборов в Кемеровской области. Тем самым инцидент был исчерпан, поскольку после этого никаких возражений со стороны Жириновского не последовало – либо эти разъяснения его убедили, либо сделали бесполезной дальнейшую дискуссию. Много таких примеров, где нюансы играют, может быть, большую роль, чем сам факт свершенного....
– А разве в данном, конкретном случае невозможно было подумать о каких-то мерах, чтобы осадить именитого депутата? Ведь если человеку раз за разом спускаются подобные вещи, то, наверное, он ощущает себя вправе их совершать и впредь. Мы же все помним, как тот же самый Жириновский таскал за волосы женщин и с кулаками на кого-то накидывался…
– Это неминуемо проявляется в результатах выборов. Которые как раз свидетельствуют о том, что в обществе создается определенный облик политического лидера. Недавние выборы в Москве это очень хорошо показали, именно Москва ведь является резонатором многих общественных процессов, и действие каждого политика, особенно депутата ГД, здесь очень хорошо видно, просто прозрачно. Отсюда и результаты, когда голосуют ногами. И если коллеги этого не понимают, ну что ж, очень жаль.
Я не хотел бы предварять документ о парламентской этике, который ляжет на стол в Госдуму в ближайшее время, но очень хотелось бы, чтобы там появилась норма, предусматривающая некую общественную палату по вопросам этики. Думаю о том, чтобы выстроить более плотные коммуникации с Общественной палатой РФ и по этим вопросам. Пусть там тоже будет некая общественная структура, площадка, где можно было рассматривать те же самые проблемы, что мы сейчас обсуждаем. Более того, я бы, например, создал парламентскую академию, если угодно, я все-таки работник образовательной сферы, 40 лет проработал в системе образования – для меня это близко и понятно.
– Мечтаете о появлении специальности парламентера?
– Мы готовим инженеров, поваров, учим на политологов, психологов, еще кого-то. А парламентариев мы не готовим. Обновляется, например, на две трети парламент, приходят совершенно новые люди, и видно, что, во-первых, они мало что понимают в парламентской деятельности, а во-вторых, легче упредить возможные ошибки, чем потом исправлять.
Было замечательно, если бы была создана парламентская академия, в которой опытные депутаты прочитали бы курс лекций для молодых или вновь избранных парламентариев всех уровней – Госдумы, регионального Заксобрания, тем более муниципалитета на уровне села или малого города. В конце концов, парламентаризм в России – это уже зрелый политический институт, а раз он зрелый, пора сопровождать его деятельность и более зрелыми кодексами и документами.
Депутат любого уровня должен выполнять свою триединую миссию: а) участвовать или, говоря проще, участвовать в создании закона; б) исполнять законы, а это не очень-то просто, потому что мы все – люди, и у нас есть своя ментальность, жизненные ситуации, проблемы, хворобы, срывы; в) распространять эти законы. И если в Кодексе депутатской этики будут прописаны все эти три миссии, будем считать, что мы свою задачу выполнили.
Мое глубочайшее убеждение в том, что политика двойных стандартов неприемлема для депутата как поведенческий принцип. И я полагаю, что мы будем продолжать продвигать этот институт общественного порицания по отношению к тем людям, которые считают, что можно манкировать депутатскими мандатами в угоду своим корыстным, сиюминутным интересам. В том-то и отличие депутата такого высокого ранга от простых граждан – что он не имеет права даже помыслить о таких вещах. Раз ты сделал свой выбор, сожми зубы и будь настоящим избранником народным.
