Юрий Голик
Спикер нижней палаты парламента или не знает, или не хочет рассказывать, сколько юристов среди нынешних депутатов. Зато «НГ-политика» (см. стр. 15) всех сосчитала. Фото РИА Новости
Что происходит? Государственная Дума, согласно Конституции РФ, одна из палат Федерального собрания – парламента. А парламент – это представительный и законодательный орган Российской Федерации (ст. 94). Обратите внимание на соединительный союз «и». Парламент, таким образом, и Дума прежде всего, должны представлять все слои населения со всеми их болями и проблемами. И заниматься законотворчеством.
Вот два показателя, через которые народ (избиратели!) вольно или невольно оценивает работу Думы: качество депутатов и качество принимаемых ими законов.
Начнем с депутатов. На наши головы буквально обрушился поток сведений о финансовой состоятельности депутатов, об их задекларированной и незадекларированной зарубежной собственности, счетах в зарубежных банках и т.д. Как-то так сразу стало ясно – среди депутатов очень много совсем не бедных людей. Во всяком случае, их значительно больше, чем среди тех избирателей, которых они как бы представляют. Какое же это представительство? Очевидно, что партии при формировании своих избирательных списков явно дали крен не в ту сторону. У нас вся Вселенная «течет» в одну сторону, вот и партийные руководители поступили так же. Это не может понравиться и не нравится избирателям. И они глухо и сердито ропщут. Пока в основном про себя.
Далее. Часть 3 ст. 97 Конституции говорит о том, что депутаты Государственной Думы «работают на профессиональной постоянной основе». С постоянной основой понятно – они там деньги получают (правда, как выясняется, некоторые получают деньги не только там) и трудовые книжки хранят. А что означает профессиональная основа?
Полагаю, что ответ тоже должен быть простым: речь должна идти о профессиональной законотворческой работе. Ведь именно Государственная Дума принимает федеральные законы (ч. 1 ст. 105). Ну а для профессиональной работы требуются профессиональные знания. Юридические знания. Много ли профессиональных юристов в Думе? «Тайна сия велика есть». Думаю, minimum minimorum – меньше меньшего.
Как-то после избрания ныне действующей Думы я направил письмо ее председателю, в котором просил Сергея Евгеньевича (Нарышкина) ответить на вопрос, сколько депутатов имеют профессиональное юридическое образование (интересовался не в праздных целях, а для использования этих сведений в учебном процессе). Вскоре получил ответ, не от Нарышкина, разумеется, а от какого-то совсем мелкого клерка, в котором он подробно описал порядок предоставления сведений в статистические ведомства. То есть я спрашивал одно, а мне ответили совсем про другое. Я им про Фому, а они мне про Ерёму.
Отсюда получается: какие писатели – такая и писанина.
Посмотрим на качество этой писанины, сиречь законов, выходящих из стен Государственной Думы. Я десятки, а может, и сотни раз писал и говорил о совершенно негодном качестве законов, вносящих изменения в Уголовный кодекс. Эти законы изуродовали УК и сделали его практически недееспособным. Но это говорю я – профессор Голик. А вот что говорят в стенах Государственной Думы.
5 марта 2013 года в Думе прошел большой и представительный круглый стол «Противодействие организованной преступности: законодательный и практический аспекты», на котором Александр Хинштейн упомянул ч. 4 ст. 210 УК в связи с той нелепой формулировкой, что в ней содержится: лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии. Я писал об этом подробно, как только законодатели до этой формулировки додумались («НГ» от 17.11.09). Так вот, за все эти годы было возбуждено только одно дело по этой норме, и то благополучно было похоронено. Глупость не работает. Точнее, она работает в прямо противоположном направлении, создав непреодолимые преграды на пути привлечения к уголовной ответственности преступных авторитетов.
Это было косвенно подтверждено на упомянутых слушаниях, когда сначала присутствующие там эксперты-криминологи Александр Гуров, а затем Азалия Долгова сказали, что в борьбе между организованной преступностью и государством организованная преступность победила. Это очень знаковые признания. И лавры победителя по праву должны частично достаться и парламентариям. Вдумайтесь! Выходит, депутаты Государственной Думы по факту боролись с государством на стороне организованной преступности?!
А что происходит с нынешними депутатскими инициативами? Сплошное – усилить, ужесточить, запретить, закрыть и т.д. Как будто других методов правового регулирования, кроме запретов, нет и даже не было. А они есть, и во всем мире работают: дозволение, поощрение, позитивное стимулирование и т.д. Знать их и использовать – это тоже уровень профессионализма.
В советское время был институт отзыва депутатов. Он работал. Бывало, депутатов, опорочивших себя, отзывали. Сегодня такого института нет. Депутат обладает императивным мандатом. А обладает ли? Депутата Геннадия Гудкова, например, совсем недавно вышвырнули из Думы. Я не собираюсь обсуждать обоснованность этого акта, но прошу обратить внимание на одну нелепость: избирали его одни (избиратели), а расправились с ним другие (коллеги по цеху, которым он не угодил). Прямо как в семейке, где дочь решает и таки выходит за кого-то замуж, а теща потом поедом ест зятя. Он ей не нравится – и все тут. Так тебя же, дуреха, и не спрашивают…
Не думаю, что нужно очертя голову возвращать этот институт в сегодняшнее время, но подумать в этом направлении все же следует. Работа над качеством депутатского корпуса – это задача всего общества, а никак не самого депутатского корпуса.
Дарья Гармоненко