Елена Шестопал: «В образе Путина появилось больше тигров и медведей»

 
– В смене картинки политических событий, на фоне которой формируется массовое сознание, не стоит искать какие-то смысловые ориентиры и принимать ее за истину в последней инстанции. Имиджевые рейтинги, и это подтвердят мои коллеги-социологи, которые постоянно проводят подобные замеры, могут быть никак не связаны с отдельными событиями. Скажем, на рейтинг главы государства не влияет, сидит ли Удальцов под домашним арестом, вернут ли отобранные деньги Яшину, выгонят ли из Думы уже исключенных из партии Гудковых и т.д., – имидж Путина, как и другого политика, не зависит от таких событийных обстоятельств, хотя рейтинги и имеют волнообразный характер. Да и само общество на подобные стимулы реагирует слабо: сегодня оно на такую информацию откликнулось, а завтра уже забыло. То есть это не те факторы, которые всерьез определяют состояние массового сознания. 

 
В процессе взаимодействия общества и власти есть более глубинные вещи, на которые стоит обращать внимание. Кроме того, власть далеко не во всех случаях действует, оглядываясь на общественное мнение. Помнится, начиная с первых постсоветских лет те же политики, разрабатывавшие политическую стратегию, действовали по принципу: «У кого есть контроль над основными телевизионными каналами, у того и контроль над общественным мнением». 

 
Сегодня такая позиция уже невозможна: телевидение перестало играть роль единственного инструмента контроля, благодаря которому можно было не просто манипулировать мнениями, но и моделировать общественное поведение, в том числе электоральное. Помимо телевизора есть Интернет, работают новые медийные факторы, которые необходимо учитывать, а главное – изменилось общество как объект управления со стороны власти. Сумеет ли власть научиться по-новому управлять страной или нет, это большой вопрос, причем не только для России, но и для других стран. 

 
– И все же, согласитесь, многое, в том числе и в общественном сознании, за год нового президентства Путина поменялось. Какие изменения вы бы выделили в первую очередь? 

– Результаты исследований, проведенных в самом конце 2012 года, мы сравнили с замерами, сделанными нами непосредственно перед президентскими выборами. Год – это вполне достаточная дистанция, чтобы посмотреть, что в головах у людей поменялось, а что осталось прежним.
И, надо сказать, поменялось довольно многое. Во всяком случае, в отношении образа Путина выявился ряд очень любопытных сдвигов. 

 
Начнем с того, что мы хотели проверить, насколько достоверны те катастрофические сценарии падения рейтингов Путина и доверия к власти вообще, которые прогнозировались в докладах ЦСР и некоторых других центров и фондов. Наши данные эти прогнозы не подтверждают: никакой катастрофы – в обществе в отношениях с властью – не произошло. Хотя все опросы, включая и наши замеры, показывают, что определенное снижение рейтингов имеет место. Процесс этот, однако, начался задолго до выборов. Хотя в настоящее время показатели привлекательности Путина на рациональном уровне изрядно снизились, причем по самым важным параметрам. До выборов, к примеру, он рассматривался как человек весьма привлекательный в профессиональном смысле. Сейчас именно эти параметры (политические и деловые характеристики) его образа резко упали. В то время как у остальных участников президентской гонки этот параметр политической привлекательности, наоборот, поднялся. То есть они за счет выборов выиграли, а он проиграл. 

 
– Все остальные участники предвыборной гонки? И даже Зюганов, которого все чаще упрекают в том, что он засиделся в лидерах партии? 

– Да, все кандидаты, включая Явлинского, позже сошедшего с дистанции. Почему это произошло? У меня есть только гипотеза, что с победителя спрос выше: он реально работает, а у несостоявшихся претендентов на президентство есть только их декларации. 

 
Что еще очень интересно: более негативно, чем это было до выборов, опрошенные стали оценивать политические взгляды Путина. До выборов он выглядел привлекательно как политик во многом за счет выступлений, статей о дальнейшей стратегии развития страны, которые публиковал в различных СМИ, включая и ваше. Но все-таки до конца прояснить свое отношение к его политическим взглядам многие наши респонденты так и не смогли. Их, респондентов, можно условно разделить на три группы. Первая – это его противники, причем среди них есть и те, кто его ругает и ругал до выборов за то, что он «деспот», «жулик» и «вор» (праволиберальная  часть). Но  другая  часть противников, напротив, ругает его за то, что он недостаточно радикален с этой оппозицией, не задавил ее полностью. Получается, критика Путина идет и слева, и справа, при этом и те и другие не сильно вникают в то, что он говорит. Вторая группа – сторонники взглядов Путина. Для них очевидно, что он многое сделал для страны и что он – государственник. Но есть и третья группа, и это большая часть населения, которая так и не поняла: кто он – либерал, диктатор или что-то другое. Эти люди до сих пор так и не почувствовали, какую все же идею он несет стране. Это говорит о том, что команда Путина до сих пор недорабатывает по части  прояснения его позиций по ключевым стратегическим вопросам развития страны. Эта невнятность сохраняется, и для него как для политика, президента в конце концов, это плохо.

 
Вообще со сторонниками и противниками Путина ситуация очень интересная. Если на рациональном уровне число его однозначных сторонников (тех, кому в Путине все нравится) сильно снизилось с 8,1 % до выборов  до 1,4% сейчас, тогда как число столь же непримиримых противников увеличилось – с 9,3% до 20,3%. 

– Да, в разы! Но это только те, кому он нравится однозначно – буквально во всем. Что же касается соотношения сторонников и противников вообще, то очевидно, что выборы-2012 прибавили ему оппонентов, а сторонники стали выставлять условия своей ему поддержки. А значит, их поддержка будет ситуационной, и с разными их группами власти придется договариваться. 

 
Причем помните, как перед выборами Владимиру Путину пришлось решать – на кого все-таки опереться, он же многие годы имел имидж президента всех россиян и практически два предыдущих срока своего президентства не прояснял, кто он: левый, правый, либерал, консерватор и т.д. Эта ситуация достаточно длительной неопределенности давала ему разнообразных сторонников – и слева, и справа, и это, в свою очередь, всех – и левых, и правых – устраивало. Перед самыми выборами Путин все-таки занял определенную позицию: не случайно он поехал к уральским рабочим и всем показал: вот моя опора. Таким образом был продемонстрирован политический выбор будущего президента – опора на вполне определенную и сильно консервативную часть общества. Не самую образованную, но весьма патриотичную и антизападническую. 

 
– Но вы говорите, что даже его сторонники выставляют свои условия его дальнейшей поддержки. Это же политический шантаж, в чем он выражается? 

– Ну, скажем, мы будем его поддерживать, если президент будет проводить определенную социальную политику, если в его политике будет большая жесткость по отношению к радикалам, к либералам. Условия многообразные, но по крайней мере понятно, кто эти люди. И я считаю, что эта позиция внесения ясности по поводу своих политических взглядов для него скорее в плюс, чем в минус. Нельзя все время сидеть на двух стульях, вот эти выборы показали: нужно определяться и Путину, и стране в целом. 

 
– А разве эта внешняя определенность не отвечает его внутренней сущности? 

– А этого никто не знает, какова эта внутренняя сущность, потому что на самом деле Путин – человек с весьма гибкой внутренней стилистикой, к тому же он хорошо обучается в новых форматах: как всякий лидер, он вынужден учитывать ситуацию и просто обязан меняться в соответствии с ней. В той ситуации, которая была перед выборами, ему надо было сделать определенный поворот. Он сделал его, я думаю, скорее всего интуитивно, и теперь должен будет идти в этом направлении и дальше. Так как политик не может все время шарахаться из стороны в сторону. 

 
Кстати, в то же время у нас ведь произошла и определенная дифференциация элиты. Часть которой поддержала его «патриотическую» платформу, а часть склонилась к идеям более либеральным. 

 
– Элиты разделились. Или, еще точнее, раскололись… 

– Момент раскола элит и раскола общества содержит определенную опасность, но в стратегическом плане он вносит определенность и ясность в направлении движения. И эта последовательность стратегии начала хотя бы контурно намечаться. И мне кажется, что все последующие действия президента Путина после выборов, и борьба с коррупцией, и какие-то события, связанные с международной тематикой, и действия в отношении оппозиции – все это укладывается в ту идеологическую модель, которую он выбрал перед выборами и в ней движется. 

 
Это может какой-то части населения нравиться, какой-то – не нравиться, но политическая логика действий президента по крайней мере ясна. Она чревата тем, что оппозиция Путину может нарастать, но хороша в том смысле, что те, кто был и остается его сторонником, готов его поддерживать и дальше.
Еще один очень важный момент, который показали наши исследования. До сих пор мы говорили о рациональном выборе опрошенных. Между тем на бессознательном уровне его образ выглядит куда более привлекательным, чем люди готовы признать это открыто. И это то, чего не было на протяжении всех лет нашего изучения образа Путина. Выборы укрепили его лидерский статус, совершенно однозначно, то есть он стал восприниматься куда более сильным, чем был до выборов, выборы помогли ему прочнее занять свое место лидера, причем именно на бессознательном уровне. У нас было одно исследование, которое мы проводили на образованных, больше правых, чем левых, молодых людях. Которые говорят: нет, он нам никогда не нравился, а на вопрос о том, если будут следующие выборы, пойдете за него голосовать, чуть ли не 31% с лишним  говорят: да, пойдем. 

 
– Потому, что на сегодня нет другого выбора, наверное? 

– Нет! Потому, что то, что  они говорят, и то, что они чувствуют, – две разные вещи. То есть на словах они говорят о нем  негативные вещи, а на эмоциональном уровне он им нравится. Даже среди его противников его образ сейчас куда более позитивен, чем он был перед выборами. То есть он укрепился в этом плане. Это, правда, не означает, что у него все только позитивно и что дальше делать ничего не надо. Так, на бессознательном уровне появились некоторые, весьма удивительные моменты, которых мы не ожидали. Например, стал восприниматься куда более меркантильным, чем раньше, почти как Прохоров. 

 
– Что этому поспособствовало? 

– Я думаю, что в течение этого года как раз все эти коррупционные скандалы привели население к мысли  о том, что политики – все такие. И что, кто бы там ни сидел наверху, все замазаны, все хотят денег и т.д. Путин затеял борьбу с коррупцией, мне кажется, из самых лучших побуждений: он хотел показать, что власть все-таки стремится очиститься от грязи. А на деле именно на его образ наложились все эти негативные стереотипы, которые относятся к власти в целом. 

 
– А разве не какие-то конкретные действия Владимира Владимировича укрепили людей в этой мысли? Полет со стерхами и прочее? 

 
– Про стерхов, амфоры и про остальные действия никто уже и не помнит. Эта та самая суета и ежедневное мелькание экранных картинок, которое не зацепляется в сознании людей...

 
– Тогда что остается в общественном сознании? 

– Остается только общий фон. Негативный или позитивный. Помнят в лучшем случае отдельные крупные события вроде гибели подлодки «Курск», позицию Путина в отношении терактов Вспомните, сколько было всяких негативных для Путина публикаций о том, что у него есть астрономические счета, недавние слухи о его болезни, но люди всего этого уже не помнят и не обсуждают. Очень любопытно, что, несмотря на эти слухи, его не воспринимают ни больным, ни старым, хотя определенные возрастные изменения люди замечают. Но это как бы к нему не прилипает совершенно, недаром в свое время его называли «тефлоновым президентом». Я была весьма удивлена, когда в бессознательном слое образа мы обнаружили резкое увеличение в нем лидерских качеств после выборов. Причем эти характеристики выросли только у Путина. 

 
– С кем из животных, интересно, его сегодня ассоциируют? Вы ведь проводите и такие сравнительные характеристики. 

 
– Среди ассоциаций с животными у Путина стало больше медведей, львов, тигров, орлов, хотя до сих пор во всех наших предыдущих исследованиях их было относительно немного. В то же время число ассоциаций, которые можно интерпретировать как проявление независимости и активности (ассоциации с животными-охотниками), снизилось.

 
– Значит, образ победителя у Путина стал весьма уверенным? 

– Это образ уверенного и, я бы сказала, заслуженного, неоспоримого победителя. Если до выборов еще кто-то ставил его авторитет под сомнение, усидит – не усидит, то сейчас это ушло. При том, что перед выборами было совершенно ясно, что у него нет конкурентов. Что единственным его конкурентом был он сам образца 2000 года. А уже через год после выборов мы обнаружили, что такой соперник, реальный, у него уже появился. Это Михаил Прохоров, который прекрасно использовал президентские выборы доя того, чтобы занять достаточно прочное место в сознании граждан, и это ставит еще один важный вопрос: с введением новых правил выборной игры, с возможностью появления новых партий и лидеров как изменится восприятие образа Путина в этом контексте? 

 
В обществе присутствует усталость от старой колоды привычных и изрядно поднадоевших публике политиков (Жириновских, Зюгановых, Явлинских и т.д.) Эта усталость – очень серьезный фактор, она, пожалуй, сопоставима с тем, что было в 1998 году перед появлением самого Путина. Поэтому появление Прохорова в политическом пространстве показывает, что новые политики очень востребованы. И придут новые люди. А это значит, что весь расклад сил и расклад образов в сознании людей будут выглядеть по-новому. И если сегодня у Путина пока один серьезный оппонент – Прохоров, то завтра, может быть, появятся другие интересные фигуры, которые изменят весь фон восприятия. Потому что мы всегда воспринимаем лидера не самого по себе, а в сравнении  с другими политиками. Это привносит в картину восприятия новые возможности и новые неопределенности. 

– Появление Михаила Прохорова в политическом пространстве – разве это не было инициативой самого Кремля? Тем более если вспомнить скандальную историю о том, как его так и не сделали лидером «Правого дела»? Разочарование у либеральной части общества тогда было довольно ощутимым.

– По-моему, не Кремль виноват в том, что с ним произошло, а сам Прохоров. Он сам себя задвинул на политические задворки и упустил возможность использовать то состояние общества, о котором мы сейчас говорим. Президентские выборы дали ему этот шанс, вынесли его на поверхность, а он не смог обратить эту ситуацию в свою пользу. Хотя и сегодня, спустя год после выборов, наши замеры показывают: в сознании общества он присутствует, более того, Михаил Прохоров стал самым большим получателем дивидендов от этих выборов, – больше чем Путин.

– Думаете, нынешнего президента не беспокоит присутствие рядом молодого, успешного в бизнесе и в восприятии россиян соперника?

– Признание за партиями, за партийными лидерами права на существование, – все это четко показывают наши исследования. Многопартийность – это реальность, люди это признали. Кстати феномен Жириновского образца 1993 года еще раз обнаружил себя накануне президентских выборов-2012. До последних парламентских выборов признаваться в поддержке партии Жириновского, да и его самого, считалось несколько неприличным. И на протяжении множества лет, начиная с 1993 года, люди не признавались на рациональном уровне в том, что они симпатизируют Жириновскому. При этом, на бессознательном уровне, он как политик имел очень хорошие оценки, и, кстати, все его победы – это победы, продиктованные эмоциями.

Теперь же подросло поколение людей, которые не стесняются признаваться в том, что они любят радикалов, националистов, что их позиции отнюдь не либеральной направленности. И если даже у такого одиозного популиста как Жириновский есть постоянное электоральное ядро, не стесняющееся выказывать ему свои симпатии, то что говорить о других кандидатах, которые, на взгляд людей, пока еще не успели себя сильно чем-то замазать?!

Появляется достаточно большое количество людей, которые не боятся говорить о том, что они не разделяют мнение власти о Путине как о единственно возможном кандидате на президентскую должность в следующем предвыборном цикле. Общество уже допускает мысль, что у Путина могут быть и оппоненты, а ведь совсем недавно это было бы странно произносить вслух. Психология однопартийности и безальтернативности лидера держалась очень долго – на протяжении почти всех постсоветских лет. Сейчас люди уже открыто говорят: пусть будут и Прохоров, и Миронов, и Зюганов, и многие другие. Пусть они все будут, а мы сами разберемся, за кого голосовать. Монолитность массового сознания ушла, общество. созрело для многопартийности.

– Сегодня много разговоров и о том, что «Единую Россию», мягко говоря, сливают. И не только из думского большинства, но и вообще как партию власти. И что совсем еще недавний ее лидер Владимир Путин едва ли не публично теперь открещивается от партии, которая до сих пор его во всем поддерживала.

– Все как раз наоборот: не столько благодаря ЕР Путин добивался побед, в том числе и на выборах, сколько ЕР использовала его имидж и получала политические дивиденды..

– Но он же поощрял их в этом стремлении?

– Я думаю, что Путин вполне разумно опирался на ту партию, которая была создана с его помощью. Более того, я выскажу, может быть, не очень популярное сегодня мнение, что зря власть поставила крест на «Единой России». Конечно, образ ЕР нуждается в серьезной коррекции. Но именно потому, что он прочно связан в сознании людей с популярным президентом, отказываться от этой партии и опираться на невнятный пока образ Народного фронта, достаточно опасно. Имиджевые потери самого Путина могут оказаться больше, чем от связки его образа с «Единой Россией». Во всяком случае,, это надо изучать и просчитывать, чего, как я понимаю, пока никто не сделал.

– Наверное, трудно реабилитировать образ партии, члены которой сильно и часто своими действиями ее дискредитировали.

– Да, «Единая Россия» изрядно подпортила свой собственный имидж, но она реально победила на думских выборах в 2011 году, если судить, например, по тем данным изучения политического восприятия, которыми мы располагаем. Те интервью, которые мы брали у людей, сводились к очень простой мысли: да, там есть вороватые жулики, но есть и люди, которые хоть что-то реально делали. А чем в это время занимались другие? Что это за ОНФ, он себя чем зарекомендовал? То есть искусственно созданная политическая структура пока абсолютно невнятна, с точки зрения имиджа, для людей. И перенос опоры с ЕР с достаточной внятной платформой на ОНФ с его идеологически расплывчатой конфигурацией, на мой взгляд, чреват непредсказуемыми последствиями

– Нет ощущения, в результате всех ваших исследований, что некая вертикаль, которую выстроил Путин, находящийся на самом ее верху, начинает, если не разваливаться, то как-то шататься.?

– Нет, мне так не кажется, она не шатается. Наоборот, сами выборы и год спустя после них показали, что позиция Путина стала гораздо прочнее, чем раньше, он стал восприниматься людьми гораздо лучше на бессознательном уровне, он показал всем, если выражаться фигурально, кто в доме хозяин. И теперь главная задача его самого и его команды – чтобы тот стратегический курс, который был намечен только перед выборами, причем намечен контурно, – чтобы этот курс и обещания, которые были даны избирателям, начали воплощаться.

Главное направление, благодаря которому образ Путина мог бы улучшиться, ведет в зону морального восприятия. Все исследователи, которые изучают президентство, знают, что моральные требования всегда всплывают перед выборами. То есть кандидат в президенты должен демонстрировать что он – человек честный, порядочный, что он предлагает справедливую политику и т.д. Но после выборов потребность общества в таких посылах куда-то исчезает, Сейчас – уникальная ситуация: во всяком случае, в России такого еще не было, чтобы моральные требования продолжали оставаться центральными среди ожиданий общества в отношении президента. И если Владимир Путин покажет, что и сегодня честность, открытость, справедливость для него – не пустой звук, а то, ради чего он шел на это президентство, то его шансы остаться незыблемой фигурой в нашей власти очень высоки.