3Юрий Голик 12 декабря прошлого года президент Владимир Путин в своем Послании Федеральному собранию сказал простые и ясные слова: «Криминалу нет и не может быть места в политике… Но он все равно лезет туда, и его тянут подчас за уши, а такого не должно быть».
Приблизительно в то же время в Москве вышла книга профессора Евгения Ищенко, известного ученого с богатым практическим опытом, – «Реформой правит криминал?». Это серьезное и объемное (более 300 страниц) исследование судебно-правовой реформы, которая продолжается уже лет 20 без особых успехов и достижений. Эта книга – хорошая иллюстрация того, как «криминал тянут за уши». Но тогда сразу возникает вопрос: кто его тянет? Ведь те факты, которые приводятся в книге, и многие другие ясно свидетельствуют: дядя Ваня с тетей Машей этого сделать не могут. Это могут сделать только люди, наделенные определенными властными полномочиями.
Человечество давно и почти безуспешно пытается бороться с преступностью. На сегодняшний день оно наработало два основных способа этой борьбы.
Первый – это совершенствование законодательства. И не только в сфере борьбы с преступностью, но и всего блока социального законодательства. Цель такого совершенствования проста и очевидна: максимально затруднить совершение преступления, сделать совершение преступления экономически, идеологически, социально и т.п. невыгодным для преступника. Это просто написать, но не просто сделать.
Второй путь – совершенствование работы всей системы уголовной юстиции. Мы знаем, что уже несколько лет идет реформа, но этого явно недостаточно. Необходима комплексная реформа всей системы уголовной юстиции. Не перестановка фигур, не переименование и не создание новых структур, а создание нового качества. Да, это потребует каких-то денег, но на первом этапе – этапе теоретического осмысления и поиска алгоритмов поведения – совсем небольших. К сожалению, значительная часть наших управленцев даже не понимают такого подхода.
Как реагирует наш законодатель на проблему борьбы с преступностью? Обратим свои взоры на Уголовный кодекс. Именно это представляет наибольший интерес для наших сограждан. Недаром еще в XIX веке известный немецкий ученый Рудольф фон Йеринг утверждал, что «уголовное право есть сам народ, история уголовного права есть часть психологии человечества».
В истории ныне действующего Уголовного кодекса (а он действует всего лишь с 1 января 1997 года) есть несколько знаковых точек.
Первая – это закон № 162-ФЗ от 8 декабря 2003 года. Он, как сегодня признают практически все, изрядно десистематизировал Уголовный кодекс.
Вторая – это закон № 420-ФЗ от 7 декабря 2011 года, который сделал десистематизацию практически необратимой.
Ну, а третья – весь 2012 год, который окончательно превратил Кодекс в антисистему.
Маша, Глаша и Параша
Итак, УК. В прошлом году изменения в него вносились 14 федеральными законами. Эти изменения коснулись 18 статей Общей части и 50 статей Особенной части. В том числе введено 13 новых составов. Введение новых составов, то есть установление уголовной ответственности за некие новые преступления (очень часто выдуманные законодателем), есть четкое свидетельство усиления репрессивных начал в уголовном праве. В этой связи все разговоры о либерализации и гуманизации уголовного закона остаются всего лишь разговорами для непосвященных.
Магистральный путь, который прокладывает наша власть, совсем другой, и свидетельства этому налицо.
Однако и здесь не все так просто. В ноябре прошлого года Уголовный кодекс пополнился сразу шестью (!) статьями, конкретизирующими уголовную ответственность за мошенничество. Помимо основного состава, предусмотренного ст. 159 «Мошенничество», появилось мошенничество в сфере кредитования, при получении выплат и др. Зачем?
С точки зрения законодательной техники, это возврат в Средневековье и даже значительно раньше. Еще в Краткой редакции «Русской правды» – великого источника русской правовой мысли (1054 год), была предусмотрена различная ответственность за кражу голубей, уток, гусей, лебедей, собак, ястребов, соколов и т.д. То есть законодатель того времени использовал казуистический принцип конструирования норм закона. Так поступали законодатели того и более позднего времени во всех странах, и все источники позитивного (писаного) права тех лет это подтверждают. Но за сотни лет законодательная техника ушла далеко вперед. Мы научились формулировать общие составы, а на их основе – специальные. Научились конструировать привилегированные составы преступлений и квалифицированные (более тяжкие). Все это есть, зачем же нас возвращают в прошлое? Почему выделены только эти сферы деятельности?
Специалисты говорят, что таким образом можно описать еще от 300 до 600 сфер деятельности. Неужели и их тоже будем запихивать в Уголовный кодекс?
Специальный состав нужен тогда, когда законодатель хочет либо особо подчеркнуть значимость охраняемого объекта, либо понизить порог уголовной ответственности (привилегированный состав), либо, наоборот, повысить этот порог (квалифицированный состав). Если мы проанализируем санкции вновь введенных норм, то увидим, что в некоторых случаях они мягче, чем в основном составе. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Под предлогом усиления ответственности эту самую ответственность ослабили. Так и хочется спросить: «О ком печемся, родимые наши отцы-законодатели?». О каких таких мошенниках, жуликах и ворах болит ваша головушка?
Уголовный кодекс в нашей стране затрагивает интересы каждого человека. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
И, кстати, почему только на мошенничестве упражняетесь? Почему про кражи забыли? Давайте установим ответственность за кражу в самолете, отеле, на подводной лодке… Несколько тысяч составов можно сконструировать!
Да и зачем ограничиваться только преступлениями против собственности? А изнасилование? На столе, под столом, на лыжне, в ванной комнате… Конца края этому не будет видно! Наказывать, так с творческой смекалкой. Доктор юридических наук, профессор Александр Коробеев из Владивостока предложил использовать другой подход: изнасилование Маши, Даши, Глаши, Параши и далее по списку женских имен. Что ж, тоже вариант.
«Двери наших мозгов посрывало с петель»
Раз уж затронули вопрос о преступлениях в сфере экономики, нельзя не отметить в очередной раз, что за последние двадцать лет мы стремительно проделали путь от экономической преступности к преступной экономике. Несмотря на многочисленные победные реляции, факты остаются фактами: города и поселки замерзают из-за прогнивших насквозь систем водо- и теплоснабжения, кампус на острове Русский, победно сданный к саммиту АТЭС, оказался непригодным ни для жизни, ни для работы, в сданной накануне Нового года в Москве станции метро «Пятницкое шоссе» через несколько дней после торжественного открытия рухнул потолок, московские депутаты муниципальных собраний сообщают, что дворникам в Москве начисляют по 52 тыс. руб. в месяц (я – профессор, получаю в полтора раза меньше), но на руки выдают не больше 15. Все остальное растаскивает начальствующее ворье. Министерство образования объявляет о том, что академия им. Плеханова – суперэффективный вуз, на который следует всем равняться, а Счетная палата в те же дни выявляет крупные финансовые нарушения при использовании бюджетных средств (это примитивная растащиловка так обозвана) в этой же самой «плешке» и направляет материалы в Генеральную прокуратуру и Следственный комитет для принятия процессуальных решений. Кому поверят люди?
Мне, конечно, могут возразить, что все это всего лишь отдельные факты, которые сами по себе ровным счетом ничего не доказывают. Не буду спорить. Но вся закавыка в том, что фактов этих очень много. Слишком много. А количество, как известно, имеет способность перерастать в качество. На этом фоне нелепые дерганья и кривляния нашего законодателя вызывают только отторжение.
Известный специалист из Саратова в сфере борьбы с экономической преступностью Наталья Лопашенко одну из своих последних статей назвала «Уголовная политика в области преступлений в сфере экономической деятельности: можно ли хуже?». В конце она делает простой вывод: хуже – нельзя. Хуже вроде как некуда. Но кажется, она ошибается. Можно и хуже. И воображение наших законописцев уже работает в этом направлении. Что-то подсказывает, что ждать осталось совсем недолго.
Почему так происходит?
Ответ простой: в силу тотальной депрофессионализации всей законопроектной работы и ее полного обезнаучивания. А жизнь требует прямо противоположного! Вдумайтесь, что происходит. Леонид Рошаль, известный всему миру врач, публично заявляет, что мы (речь идет о корпорации врачей) долго добивались, чтобы отраслью руководил специалист. И добились. Теперь во главе министерства здравоохранения не бухгалтер, а врач. Однако если мы такими темпами – ниже черепашьих – будем приближаться к здравым шагам, то никуда не уйдем. Просто исчезнем.
Между тем у нас есть все: светлые головы (которым затыкают рты), умелые руки (по которым постоянно колотят коррумпированные чиновники), новые идеи (за которыми гоняются западные обленившиеся специалисты). Нет только одного: желания и стремления все это собрать и заставить работать на благо страны. Почему?
Что же все-таки делать? Выход один: существенно перерабатывать Уголовный кодекс, возвращать ему выпотрошенную системность, убирать все глупости, приводить, что называется, в божеский вид. И принимать новую редакцию Кодекса. Для принятия нового Уголовного кодекса у нас сегодня нет никаких оснований. Но – готовить новую редакцию должны специалисты. Дело власти – их только организовать. Обсуждать подготовленную редакцию должны максимально широкие круги специалистов, но не только. Уголовный кодекс в нашей стране затрагивает интересы каждого человека. А принимать его тоже должны специалисты. Вот в этом самая большая проблема. В Государственной Думе таковых буквально единицы. И с этим что-то надо делать. В конце-концов мы все знаем, что быстро, хорошо и дешево одновременно не бывает.
Юрий Владимирович Голик – доктор юридических наук, профессор, Москва.
Дарья Гармоненко