Воспитательный "Орел" для дагестанских радикалов

В последние годы за решеткой оказывается немало мусульман с Северного Кавказа.
Фото Григория Тамбулова

В Дагестане появление тюрем связано с приходом русских на Кавказ и включением региона в правовое поле царской России. Прежние способы регулирования уголовных преступлений – месть, вердикты шариатских судей, произвол феодалов, выплата дията (плата за кровь) и решения сходов о высылке за пределы села – стали уступать кодифицированному праву.

Только полтора века назад в регионе появились первые арестантские помещения. Но наказание местные жители все равно отбывали за пределами Дагестана – этапировались на пароме в Астрахань и далее по Волге до Владимира, где «путешествовали» по Владимирскому тракту в Сибирь – подальше от кавказских гор. Первая и самая крупная тюрьма располагалась на окраине нынешней Махачкалы в конце XIX века, к ней до 1930 года прибавились еще четыре. Одно из учреждений находилось на вокзале, в самом центре Дербента. Прибывающих в город гостей встречали просьбы дать покурить и передать маляву, а тех, кто не был готов выполнять поручения, – смачная восточная матерщина на всю улицу Ленина.

В это же время все исправительно-трудовые учреждения, как они стали называться при советской власти, перешли под юрисдикцию НКВД СССР. Прогресс от смены ведомства не заставил себя ждать, и к моменту знаменитой амнистии 1953 года за решеткой оказались 7 тыс. человек. Небывалая для края величина, если учесть, что сегодня в системе Минюста Дагестана уголовку отбывают 4 тыс. горцев. А население с того времени почти удвоилось. Хотя возможно, более 9 тыс. человек, которых в республике ежегодно осуждают к мерам наказания, не связанным с изоляцией от общества, при Сталине надели бы робу.

Такая же участь, вероятно, постигла самого известного арестанта, отбывшего в махачкалинском СИЗО десять суток, – Бориса Березовского, который в то время был младшим научным сотрудником НИИ проблем управления Академии наук СССР. Весной 1981 года будущий олигарх был задержан в махачкалинском аэропорту за «попытку спекуляции» партией постельного белья, что грозило ему четырьмя годами заключения. Тогда положительно характеризуемого по месту работы ученого отпустили «за недоказанностью вины».

Но 80-е не чета 90-м, когда в рамках наведения конституционного порядка СИЗО и тюрьмы пополнились новым контингентом обвиняемых и осужденных из числа религиозной молодежи. Метаморфозы произошли и с методами закрепления доказательств. Подбросы вещдоков и пытки стали столь массовыми, что в них во многом видят причины терроризма в Дагестане. Тюремные аналитики же ломают голову над причинами весьма быстрого распространения среди заключенных идей исламского фундаментализма. Но в ограниченных пространствах радикальные проповедники пользуются непререкаемым авторитетом.

Именно с исламскими радикалами связаны и массовые акции протеста – голодовки и вскрытия вен. Прошлым летом и нынешней весной в подобной акции приняли участие более сотни арестантов махачкалинского СИЗО № 1. Кроме традиционных жалоб на качество пищи звучали требования увеличить доступ свежего воздуха в камеры, прекратить работу глушилок для подавления сигнала сотовой связи, оградить от видеонаблюдения отхожие места. Были жалобы и на периодические массовые избиения ОМОНом подследственных, но официальные комиссии в ходе проверок не находили им подтверждения.

Для усмирения бунтов в тюрьмах создали спецподразделение с символичным для региона названием «Орел». Недавно по местному ТВ продемонстрировали учения охранителей, на которых они отрабатывали в том числе и освобождение заложников в погонах, захваченных зэками при поддержке… почему-то женской половины родственников.

Жилищные условия дагестанских тюрем не отвечают международным нормам: вместо 4 кв. м на человека обычно приходится не больше 2 кв. м. В 2011 году в местах заключения погибли 20 осужденных. Лишь недавно в Махачкале появился-таки «комфортабельный» СИЗО, где в камерах непривычно чисто, имеются телевизор и холодильник.

Работникам УФСИНа теперь предписано вчитываться в теологическую догматику, чтобы в камеры не попали запрещенные российскими судами книги, а строгость заключения приходится смягчать уступками, например созданием мест для совершения намаза. Разобраться в сложной иерархии осужденных стало намного сложнее от того, что с некоторых пор прекращено дифференцированное распределение заключенных в зависимости от тяжести преступления. Так, попавшиеся на драке первоходки сидят с рецидивистами-уголовниками. Хотя недавно по УФСИНа издан приказ, разделяющий зэков по отрядам, полностью изолировать их не удается: на работе, в столовой, на зарядке они вместе.

Под влиянием рецидивистов оказываются и подростки, численность которых в дагестанских тюрьмах увеличилась за последние пять лет втрое. Растут и сроки заключения. Например, в воспитательной колонии Кизилюрта из полусотни малолеток половина получила больше пяти лет. Такие цифры эксперты объясняют последствиями безбашенных 90-х, когда детям уделялось наименьшее внимание.

Махачкала