Глеб Постнов В исправительную систему Татарстана входят пять следственных изоляторов и десять колоний, из которых общий режим царит только в трех учреждениях. Все остальное – это либо колонии строгого режима (в республике их пять), либо колонии для малолетних, к которым относится Казанская воспитательная колония (или «Девятка», как ее именуют в народе), а также для тех, кто порог тюремной камеры перешагнул впервые (ИК № 3, или Пановка, по названию окрестного села).
Есть еще лечебно-исправительная колония № 1, так называемая Однерка, где лечат заключенных со всего Татарстана, страдающих в основном различными формами туберкулеза – «профессиональной» болезни в тюрьмах. Общее количество заключенных в колониях республики на сегодняшний день превышает 13 тыс. человек.
Большинство татарстанских зон построено еще во времена советской власти. Впрочем, есть и исключения, вроде казанского СИЗО № 2 – внушительного каземата, напоминающего средневековую крепость со сводчатыми потолками и толстенными стенами, возведенного еще в царствование императрицы Екатерины Великой. Хотя наиболее именитые заключенные содержались отнюдь не здесь, а в стенах другого спецучреждения – Казанской республиканской психиатрической больницы, где в разное время отбывали срок правозащитница Валерия Новодворская и старший лейтенант Виктор Ильин, покушавшийся на жизнь Леонида Ильича Брежнева. Из известных обитателей татарстанских колоний также можно назвать правозащитника Михаила Казачкова, бывшего заключенного Чистопольской тюрьмы (ныне следственный изолятор № 16/5) с 1978 по 1986 год.
Никакого существенного влияния на экономику республики колонии не оказывают. Более того, по свидетельству члена Общественной наблюдательной комиссии Татарстана Германа Алеткина, который не первый год ездит с инспекционными поездками по местным зонам, производство в большинстве колоний убыточно, а сами заключенные содержатся в буквальном смысле за свой счет или же за счет финансовой подпитки с воли. При этом, по словам правозащитника, цена проживания одного человека на койке в отряде нередко может превышать стоимость жизни на воле. С другой стороны, по словам бывшего начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний Дауфита Хамадишина, заключенные в татарстанских колониях имеют возможность неплохо заработать за время отбывания срока, особенно если человек имеет редкую специальность. В тюрьмах республики наиболее распространено производство одежды, деревообработка, чугунное литье и т.д.
Серьезных бунтов, побегов или акций протеста в исправительных учреждениях Татарстана не наблюдалось. За исключением недавней курьезной истории неудачного побега из лечебно-исправительного учреждения, когда заключенному удалось забраться на вышку охранника, откуда он тотчас начал названивать кому-то по телефону, к серьезным можно отнести лишь инцидент в исправительной колонии № 2, где в августе с.г. 18 заключенных обвинили администрацию в жестком избиении. Причиной, по версии сидельцев, стал протест, который они выразили сотрудникам колонии за отказ в предоставлении завтрака, а также за отключенный в камерах свет. Скандал завершился, не успев разгореться. Прокуратура не обнаружила никаких нарушений закона со стороны представителей тюремной администрации, а в УФСИН по Татарстану заявили, что заключенные пытаются «раскачать ситуацию» в колонии.
По оценке Германа Алеткина, ситуация и состояние исправительных учреждений Татарстана не слишком сильно отличаются от общероссийских. Многое, по словам собеседника «НГ», зависит от того, кто именно содержится в конкретной колонии – богатые люди, готовые жертвовать на содержание и быт заключенных и взаимодействовать с администрацией колонии, или обычные граждане, лишенные не только свободы, но и денег, прав и влияния.
Казань
Дарья Гармоненко